«Вранье редко бывает полезным»

С годами мое чтение приобрело цепной характер — в смысле цепочки сопоставлений. Много основополагающего вранья, все приходится перепроверять. Все, что сейчас читаю, связано с большим текстом, который пишу.

«Дядя Коля» против… Записные книжки епископа Варнавы (Беляева), 1950–1960». Похоже на «Опавшие листья» Владимира Розанова. Чуть скромнее в смысле литературы, зато сильнее (и страшнее) в смысле документальности. «Подвиг честного человека», точнее, цепочки честных людей — от тех, кто сберег автора, до тех, кто сохранил и переписал текст, отредактировал и издал. Героический по скрупулезности справочный аппарат. Замечательный пример того, как добросовестность одного вовлекает в свой круг других. У «дяди Коли» и про современных ему «стиляг» с симпатией (потому что протест живой души), и про средневековых церковных диссидентов-юродивых — по той же причине. «Дядя Коля» весьма болезненно воспринимает похабность социалистической реальности, которая среди прочего проявляется в восторженном порхании казенного сладкогласия/благолепия над искромсанной и обесчещенной страной. При соучастии, как он не забывает указать, лицемерной и ласкательной патриархии и лично тогдашнего патриарха тов. Алексия I.

О том, как душили нэп, первую и самую короткую оттепель в советской истории — «Денежная реформа 1921–1924. Создание твердой валюты. Документы и материалы». Хотя там больше о том, почему реформу начинали. Если деньги дешевеют каждый день, то врать про преимущества планового социалистического хозяйства можно лишь теоретически. Сложнее понять, почему через три года они решили эту твердую валюту опять уничтожить. В книге об этом прямыми словами не сказано: официальные партийные документы. Но цифры говорят даже лучше. Через два года после старта реформы темп прироста промышленного производства достиг 57 %. Сельское хозяйство откликнулось ростом сразу. Доходы бюджета выросли в разы. Разве могла советская власть с этим примириться? Если так пошло бы и дальше, то партия большевиков с ее руководящей и направляющей ролью осталась бы не у дел.

Еще одна книга в цепочке — как добивали оттепель № 2. «Новомирский дневник» Александра Твардовского. По сути, почти синхронно с епископом Варнавой. Жаль, у того записки кончаются 1960 годом. Интересно было бы узнать его мнение о Солженицыне. Читаешь Твардовского и сравниваешь. Изменилось мало: «По должности «партийное искусство» — прибежище всего самого подлого, изуверски лживого, своекорыстного, безыдейного по самой своей природе (Вучетич, Серов, Чаковский, Софронов, Грибачев — им же несть числа)». «Безыдейный» для Твардовского — понятие не партийное (как ему непременно попенял бы Солженицын), а профессиональное. В смысле серости и отсутствия идей. Врубить сейчас телевизор — все равно что отворить холодильник, забытый с конца 60-х. Сразу потечет и запахнет...

Для проверки сюжета о тотальной пропаганде перечитал «Как закалялась сталь» Николая Островского. Написано глупо, но неплохо: быстрый жесткий текст, непрерывный экшн. Готовый голливудский сценарий про ковбоев. Просто у наших кожаные куртки другого покроя, вместо «смит-и-вессона» наган и в кармане не губная гармошка, а удостоверение ЧК. И зима в качестве ландшафта.

Для равновесия (может, я не понимаю чего?) читаю также патриота Владимира Мединского «О русском пьянстве, лени и жестокости. Мифы о России». Вышла вторым изданием. Книга глупая, но, несмотря на это, бесполезная. Вранье вообще редко бывает полезным, если только автору. Да и то ненадолго. Про Ивана Грозного — ссылки на ласкательно-патриотические советские работы не позднее 60-х годов. «Смутным временем» с чего-то названо время расцвета опричнины при жизни царя Ивана. Хотя вообще-то оно началось после его смерти… Книжка в расчете на дураков. То, что нужно путинской России.

Фотографии: Ксения Жихарева