Уроки Эзопа

Как все хорошее в искусстве, история спектакля «Господин Пунтила и его слуга Матти» в Театре им. Маяковского началась с запрета: московские власти не дозволили развешивать по Москве афиши. А то не ровен час прохожие задумаются: а кто такой этот Пунтила? А вдруг и дальше любознательность пойдет: а кто его слуга Матти? Так московских прохожих избавили от нежелательных ассоциаций: пусть ходят по городу, особо не распуская воображение. Бертольдт Брехт, в 1940 году написавший пьесу о финском деревенском богатее Пунтиле, вряд ли мог представить, что название его произведения будет так тревожить сердца чиновников в Москве 2012 года.

Говорят, на прогонах звучал лозунг «Финляндия без Пунтилы!» На премьере его уже не было. Зато когда противоречие между Пунтилой и оскорбляемым им народом достигло апогея, на сцену вынесли плакат, где был изображен презерватив с надписью «Пунтила». И вспомнились: прошлый декабрь, бандерлоги, плакаты.

Пунтила (его играет Михаил Филиппов) одарен особым свойством: когда пьян, он беспримерно любит своих слуг, но когда трезв, тиранит их бескомпромиссно и кроваво. Брехт предупреждал: хозяин протрезвеет, и слугам придется плакать от кулаков «отца родного».

В спектакле Миндаугаса Карбаускиса идет речь скорее о раздвоении личности, чем о социальном неравенстве. И, на мой взгляд, правильно, что спектакль не построен на прямых ассоциациях с сегодняшним днем. Ведь если говорить о политическом театре, Таганка стала явлением из-за того, что там заговорили на новом театральном языке, а не из-за аллюзий, ассоциаций и фиги в кармане.

„  

У политического театра в нашей стране большое будущее, правда, скорее всего, это будет театр намеков и аллюзий   

Однако же фига стóит отдельного разговора. Ведь сейчас — новый период в ее славной театральной истории. В конце восьмидесятых нашему театру разрешили вытащить ее из кармана и демонстрировать с каких угодно ракурсов. Однако СМИ критиковали власть так мощно, что театральная фига была обесценена. Она была забыта. А сейчас, когда люди, критикующие власть, снова переходят на шепот, а в СМИ празднуют непрекращающийся День святого Валентина между народом и его «отцами», фига снова обретает смысл. Она даже становится для размахивающего опасной, правда, пока еще не смертельно. Ведь если бы во времена расцвета Таганки вынесли такой плакатик, как на «Пунтиле», то были бы арестованы не только актеры, но и зрители, а для профилактики их родственники и однокашники. Карбаускис для своей фиги создал-таки карман, но не в самом спектакле: во всех интервью, которые режиссер дал перед премьерой, он категорически открестился от политики. Мол, никаких намеков, вы что. Только поем и пляшем. Ну да, взяли для этих целей Брехта, у которого все пьесы о политике. Но мы же художники, какой с нас спрос: от кого хотим, от того и воспаряем. Однако же такова сейчас ситуация, что очень актуальны и герой Михаила Филиппова, безумный и одинаково искренний как в тиранстве, так и в любви к народу, и растущее напряжение между хозяином жизни и его подданными.

У политического театра в нашей стране большое будущее, правда, скорее всего, это будет театр намеков и аллюзий. Прямая яростная публицистика в стиле Театра.doc стилистически не живет на больших сценах, да академическим театрам и меньше позволено. Хулиганства в духе Карбаускиса очень мало и будет становиться все меньше. Режиссерам скоро придется осваивать новые приемы и искать иные образы. И тогда Юрий Любимов, который, слава богу, поправляется, сможет давать не только мастер-классы по театральному мастерству, но и уроки эзопова языка.