В городе, построенном на калийных рудниках раскулаченными крестьянами, где теперь в ИК № 28 сидит одна из солисток Pussy Riot Мария Алехина и где земля буквально уходит из-под ног, — побывал The New Times
Березники, улица Калинина, 3
Окна домов на улице Калинина выходят прямо на провал. Три сотрудника аварийной службы шунтируют канализацию через открытый люк. Улицу расселяют, но в доме № 1 еще живут люди. Эдуард Семеряков, мужчина лет 35, рассказывает, что квартиру купил всего два года назад, а как только въехал, пол в ванной наклонился, пошли трещины, и штукатурка отлетела от стен. Семеряков на слова скуп, стоит, скрестив руки на груди. Его жена Екатерина с покрасневшими глазами вдевает одеяло в пододеяльник: «Отдали бы нам деньги за квартиру — уехали бы в безопасное место. Сейчас ее и по себестоимости не продадим». Их обещали переселить еще в сентябре, но с тех пор никаких новостей от администрации не было. Сами Семеряковы никуда и не обращались: «Да бесполезно это, наверно, про нас забыли». Теперь они сидят и мрачно ждут, сложив документы в коробку: «Будет сыпаться — побежим, если успеем».
Здесь будет море
«Скоро в 100 метрах от нас земля обвалится, будет соленое море, а мы будем жить здесь, как на берегу», — смеется соседка Семеряковых Елена Багратионова, миловидная шатенка с завивкой. Знакомый объяснил ей, что дом стоит «на целике»*, а значит, не обрушится, даже если провал подойдет к нему вплотную. Николай Бабинцев, сторож расположенного неподалеку гаражного кооператива «Калиец» (работает сутки через трое за 3,5 тыс. рублей в месяц), рассказывает, что, когда провал расширяется, часть гаражей отсекают забором, за который никого не пускают. Владельцы иногда даже вещи не успевают забрать.
Еще несколько домов расселяют в центре города на улицах Юбилейной и Свердлова. Пятиэтажку на Юбилейной, 68 пермский подрядчик «Технострой» начал сносить экскаватором, даже не отгородив, — падающей бетонной плитой тогда придавило механизатора, к счастью, не насмерть.
Скоро в 100 метрах от нас земля обвалится, будет соленое море, а мы будем жить здесь, как на берегу
На северо-западе города на улице Миндовского зияет пустыми окнами бывший реабилитационный центр для освободившихся заключенных. Внутри пустые комнаты, лестница без перил и граффити: «Добро пожаловать в дурдом» — красной краской, а этажом выше: «Не бойся смерти» — черной. Реабилитационный центр тоже попал в опасную зону.
Программа расселения ветхого и аварийного жилья в Березниках нравится не всем. Ирина Шифман с двумя детьми уже четыре года живет в опустевшем доме № 10 на улице Пятилетки — не хочет переезжать в новый микрорайон «У пруда» и требует компенсацию деньгами. Микрорайон «У пруда» пользуется дурной славой, объясняет она, горожане прозвали его «У погоста»: считается, что новостройка выросла на месте старого кладбища. В администрации Березников это отрицают. «Мои соседи переехали, потому что подумали: все равно власть додавит. А я бы не смогла жить с собой в согласии, если бы прогнулась под нескольких человек, которые решают наши судьбы», — говорит Ирина, добавляя: «Главное, детей отсюда вывезти».
За последние пять лет население 156-тысячного города Березники сократилось на 8 тыс. человек. На стенах домов, на дверях подъездов и в газетах — целыми разворотами — объявления риелторских фирм. «Скупают по дешевке квартиры в домах под снос, надеясь, что потом муниципалитет выкупит у них квартиры за государственные деньги», — объясняет схему редактор газеты «Березники вечерние» Алексей Зайцев.
 |
| Березники, улица Калинина, 1 |
Зона
В черте города — две колонии: мужская ИК-38 для рецидивистов и женская ИК-28, куда недавно этапировали Марию Алехину. ИК-28 расположена на проспекте Ленина, у выезда из Березников. Сейчас здесь содержится чуть больше тысячи осужденных. Слева от проходной со шлагбаумом — здание администрации, справа — бетонный забор, за которым тянутся кирпичные двухэтажные бараки, разделенные проволокой (так называемые «локалки», за границу которых нельзя выходить без разрешения). Возле бараков — будка, в которой живут два кролика, серый и белый, отгороженный деревянным забором квадрат десять на десять метров, где сушится белье заключенных. Самое высокое здание здесь — швейная фабрика. Снаружи видно, как женщины в белых платках, склонившись над столом, шьют форму для полицейских. Заметив прохожего за забором, они встают, подходят к окну и неподвижно застывают — смотрят.
«Сама Маша говорит, что она человек неприхотливый, жалоб с ее стороны не было», — рассказал The New Times правозащитник Сергей Исаев, который уже успел посетить политзаключенную. Алехиной предстоит курс обучения на швею в местном ПТУ. За работу она будет получать от 6 до 11 тыс. в месяц. В тюремном ларьке, по словам правозащитника, хороший выбор продуктов, но потратить в нем можно только 2 тыс. рублей в месяц. Скоро Маша сможет заказывать себе продукты через интернет-магазин — пока он работает в тестовом режиме.
В ИК-28 нет отряда со строгими условиями содержания: тех, кто провинился, могут поместить в штрафной изолятор (ШИЗО). Если Алехина не получит ни одного выговора, она сможет выйти по УДО 3 марта 2013 года. Колония неплохо обеспечена материально, говорит Исаев. Деньги, которые приносит швейная фабрика, вкладывают в ее развитие. 76% заключенных работают.
Заключенная Светлана, отбывшая семь лет по ст. 105 УК («Убийство») и вышедшая в 2007 году, вспоминает, что раньше условия в ИК-28 были хуже: не было сушилки для белья, а раскладывать вещи на батарее и гладить их после стирки не разрешалось, поэтому иногда приходилось надевать мокрую одежду. Бесплатную гуманитарную помощь заключенным продавали за деньги. Горячая вода в бане исчезала в конце отопительного сезона — ее нужно было набирать из огромного чана во дворе. В открытую женщин не били, но в ШИЗО — могли. Светлана проработала в скорняжном цехе семь лет, а трудовой стаж ей начислили только за четыре. Месячной зарплаты заключенной тогда хватало на пачку чая, 100 граммов конфет и четыре пачки сигарет.
Большинство жителей Березников не следили за историей Pussy Riot; среди тех, кто следил, мнения разделились. Водитель из городской администрации, подвозивший корреспондента The New Times, хотел поддержать Марию Алехину и просил узнать, как передать ей посылку, а его начальница возмущалась «кощунством» в ХХС. Журналист газеты «Звезда» Михаил Хачатурян говорит, что к нему обращаются люди и спрашивают, «как девочку подогреть» (сделать ей передачку). Незадолго до приезда Алехиной Хачатурян был в ИК-28 и разговаривал с заключенными. Большинство из них сожалели, что Pussy Riot дали слишком большой срок.
А 22 ноября стало известно, что Мария Алехина написала заявление администрации ИК-28 с просьбой оградить ее от угроз со стороны осужденных. По соображениям безопасности ее перевели в ПКТ (помещение камерного типа).
Провалы
Близость колоний здесь никого не смущает. Официальная дата образования Березников — 20 марта 1932 года, когда указом ВЦИК городок Усолье и несколько рабочих поселков, возникших вокруг химических производств, были объединены в город. В конгломерат вошли и окрестные лагеря: Березники строились политзэками, раскулаченными крестьянами и немцами Поволжья. Именно здесь отбывал свой срок Варлам Шаламов. «У нас почти каждый сидел или имел родственников, которые сидели», — рассказывает владелец «Иной газеты — город Березники» Валерий Ковбасюк.
Химические предприятия (во время войны здесь делали иприт; старожилы помнят шутку: «В случае химической войны выживут тараканы и Березники») так и остались градообразующими. Самое крупное среди них — промышленный гигант «Уралкалий»: производит до 20% мирового объема калийных удобрений, работают здесь около 23 тыс. человек. Именно из-за калийных шахт провалы и происходят.
Первый из них случился еще в 1986 году в лесном массиве за городом. После второй аварии — уже ближе к городу — в 2007 году началось переселение людей. Воронку залили водой, но за четыре года она разрослась, и сейчас ее размеры составляют 450 м в длину и 350 м — в ширину. Расследованием причин тогда занималась комиссия Ростехнадзора: эксперты установили, что «Уралкалий» в происшедшем не виноват — причиной проседания грунта были названы просчеты еще советских производственников. Третий провал образовался в 2010 году на железнодорожных путях неподалеку от станции Березники. Под землю ушли вагон грузового поезда и несколько гаражей. Чтобы засыпать провал, потребовалось более миллиона тонн песчано-гравийной смеси, стоимость работ составила 300 млн рублей, во время засыпки погиб рабочий. Четвертый провал подобрался ближе всего к городу — он разрастается рядом с транспортным кольцом.
Сейчас в Березниках работает система круглосуточного мониторинга. Валерий Мараков, заведующий научно-исследовательским Березниковским филиалом ОАО «Галургия» (подрядчик «Уралкалия»), рассказал The New Times, что в городе выделено девять опасных зон, в двух из них оседание почвы составляет 5—8 см в месяц. Из-за деформации почвы дома в Березниках разрушаются — «едет» фундамент, и их приходится сносить. «Сложно выделить, что же явилось превалирующим фактором в разрушении, возраст или движение земной поверхности. Но если бы эти здания были свежие, без строительных отступлений (а некоторые вообще без фундамента), они бы не разрушались», — говорит Мараков.
Швейный цех в колонии ИК-28
Переселенцы
«Мы жили в муниципальной хрущевке в микрорайоне Рудник. Было воскресенье, вся семья дома. Я вышла на балкон подышать свежим воздухом. Стекла задрожали, поднялся клуб дыма, из земли вылетел столб с песком и пылью. Мне в тарелку насыпалось. Думала, война началась», — пенсионерка Татьяна, небольшого роста женщина в черной вязаной шапке и белом пуховике, вспоминает провал 2006 года. Вместе с семьей из пяти человек администрация переселила Татьяну в микрорайон Усольский-2 на другом берегу Камы. Для переселенцев там построили 80 двухэтажных коттеджей; на выкуп аварийных домов у собственников в 2007 году было истрачено почти 450 млн рублей из федерального бюджета, всего расселили 470 квартир, из которых 70 были муниципальными.
Однако в новом коттедже Татьяна не задержалась. «У нас началась одышка, температура поднималась, по квартире пошла плесень серо-зеленая — ее размазываешь, и под руками она скользкая такая, стены промерзали до потолка, зимой на рамах лед — окно не закрывалось. Когда мы говорили администрации, что задыхаемся, нам советовали проветривать», — рассказывает она. Комиссия тогда выявила в новостройках опасные для здоровья пары формальдегида, и людей переселили еще раз — в отстроенную рядом десятиэтажку.
Стекла задрожали, поднялся клуб дыма, из земли вылетел столб с песком и пылью. Мне в тарелку насыпалось. Думала, война началась
Когда едешь в Усолье через сонную, сероватую Каму с припорошенными берегами, кажется, что дальше жизни уже нет. Темнеют окна пустых «формальдегидных» коттеджей. Новенький детский сад — с горками, домиками — украшают разноцветные буквы: «Уралкалий» — детям Березников». Чуть поодаль — поликлиника, и снова: «Уралкалий» — жителям Березников». Вокруг безлюдно. Татьяна гуляет с трехлетним внуком Глебом. Он часто болеет, Татьяна думает — от того, что родился в формальдегидном доме: «Друг на друга врет начальство-то: мы засыпаем, мы заливаем, а сами денежки себе хап-хап, они и рады небось, что такое случилось».
Труба
В последних числах октября в Березниках произошло очередное ЧП: прорвало трубу, и город на два дня остался без воды — к водовозам выстраивались очереди.
«Фундамент едет не от провалов, а от того, что вся канализация течет в подвал, подмывает землю, а здесь и так почва плывет», — рассказывает The New Times сантехник-частник Илья. Он пробовал работать в структуре ЖКХ, но не выдержал и месяца: «В конце 80-х мы сдавали дома сухими, а теперь в подвале пар, течет, шпарит тебя кипятком, крысы по спине пробегают, стекловата летает — надышался так, что потом месяц горло болело. Здесь только тем работать, у кого туберкулез или рак, кому без разницы, где умирать. Трубы настолько ветхие, что можно одну пнуть и она сразу прорвется — чтобы не задеть, передвигаемся осторожно. Меняли ветхую трехметровую трубу, которая снабжает десять домов. Полтора метра заменили, на остальные, нам сказали, не хватает денег. Денег нет — это первая отмазка. Москва выделяет средства, а на самом деле их до 90% оседает в карманах. Иногда старые трубы меняют на старые, а отчитываются, как будто установили новые. Я недавно трубы чинил у эксперта, который делает замеры оседания почвы, так он посмеялся, что теперь все дома поплывут, а его один дом будет стоять».
На третий день пребывания корреспондента The New Times в Березниках трое рабочих погибли на заводе «Ависма» — в отделении хлорирования произошел выброс газа.
Наутро люди привычно ждали троллейбуса. «Что поделаешь, — комментировала аварию продавец Юля, молодая розовощекая девушка с полной шеей, — я родом из Губахи, у нас даже отопления не бывает. К Березникам привыкли, город хороший, только проваливаемся потихоньку. Но это с краев он рушится, а мы живем на целике».
Юля запрыгнула в шестой троллейбус, который медленно поехал по улице Юбилейной — мимо пустых расселенных домов.
Целик — часть залежи (пласта) полезного ископаемого, не тронутая при разработке месторождения для охраны наземных сооружений.
Сергей Дьяков, мэр города Березники:
«Строить новые дома можно везде: и на отработанной территории, и на оседаниях. Японцы вообще живут на острове, который постоянно трясет, — они приспособили конструкции домов под окружающие условия. То же самое нам надо сделать и в Березниках. Недавно мы запустили новую идею — разработать технологию предотвращения провалов. Играть на опережение, а не «тушить» то, что уже произошло».
Лев Федоров, президент Союза «За химическую безопасность»:
«Из-за деятельности химических заводов неблагоприятная экологическая обстановка в Березниках была еще при Советском Союзе. С тех пор мало что изменилось. Например, на берегу Камы до сих пор остались отходы иприта — боевого отравляющего вещества, которое производили во время войны. При наводнениях отходы смываются аж в Каспийское море. Проблема в том, что между промышленностью и гражданами находится бюрократическая прослойка, которая никогда не раскроет людям правды об экологических угрозах в городе».
Владимир Равинский, пресс-секретарь компании «Уралкалий»:
«Провалы на калийных производствах образуются во всем мире, однако, как правило, шахты находятся вдали от жилой застройки. Решение о строительстве города над шахтными выработками принималось в 1930-е, тогда это соответствовало действовавшим мерам безопасности. «Уралкалий» проводит всесторонний мониторинг для предупреждения и ликвидации чрезвычайных ситуаций. На него компания потратила уже 235 млн рублей. На переселение жителей из аварийного жилья — 1,855 млрд рублей. На засыпку провалов — 441 млн рублей».
фотографии: Татьяна Чудакова, Алексей Антропов
Tweet
