Государство — это мы

В день, когда мы узнали о потопе в Краснодарском крае, у нас должна была быть вечеринка в клубе «Завтра», где я был диджеем. Участники вечеринки созвонились между собой и решили, что не могут выступать, когда происходит такое бедствие. Тогда мы еще не особо представляли, как сильно там все смыло, — я звонил своим друзьям в Краснодар, пытался выяснить, что происходит, но никто ничего не понимал, не было достоверных данных.

Социальные сети, конечно, много писали об этом. Все начали требовать отставки Путина и Ткачева. Это теперь мы понимаем, что именно эти два товарища должны нести основную ответственность за то, что Крымск (и любой другой город) не был предупрежден и не был готов к чрезвычайной ситуации, а тогда это было неочевидно — просто была субъективная озлобленность на любых представителей власти.

Волонтеры начали организовываться уже на следующий день, 8 июля, на смотровой площадке Воробьевых гор. Просто решили, что это место подходит — его все знают и там просторно.

Я туда приехал в середине дня с небольшим кульком каких-то медикаментов. Так и остался там. Помню, на меня сразу накинулась Маша Баронова: «Алешковский, нам срочно нужен автобус, никто не может организовать. Может быть, ты можешь?» Ответил: «Конечно, могу». Организовал автобус, потом «Газель», потом фуру. Заканчивалось все уже самолетами, но не в том смысле, что я их организовывал — наши «Газели» к ним привозили гуманитарную помощь. Потом получилось организовать способы оповещения людей. Потом — способы правильного сбора денег, правильного распределения их там, правильного способа управления людьми, которые находились в Крымске, чтобы каждый занимался своим делом: девочки, например, сортировали гуманитарную помощь, кто-то клеил коробки, кто-то подписывал, мальчики грузили фуры. Эта система была придумана очень быстро и очень успешно работала. Мы быстро находили все, что нам было нужно. Например, люди, которые были в Крымске в первые дни, звонили нам и рассказывали, что у эмчеэсников не хватает сапог и лопат. Мы им находили сапоги, лопаты и отправляли, все там было через полтора дня.

„  

Мне нравится, что абсолютно разные по взглядам люди могут объединяться. Так было на смотровой, когда ОМОН и ребята с белыми ленточками вместе грузили одну фуру  

Было сложно, потому что два или три дня телефон просто разрывался, раскалялся: приходилось отвечать на два звонка в минуту, что-то решать, помогать, соединять. Все данные, которые поступали от звонящих, нужно было систематизировать и использовать. Вот мне звонят и говорят, что есть генераторы, и спрашивают: «Вам везти?» Я спрашиваю: «У вас пять или три киловатт? Три, например, нам не нужны, потому что они «не тянут» то оборудование, которое есть в Крымске, на котором сейчас работают наши волонтеры. А пять тянут». И таких вещей было много. Это была гигантская работа, у нас был коллектив, который прекрасно и слаженно действовал. Я получил огромный опыт общения и управления. И теперь бы не допустил так много ошибок.

Например, мне не приходило в голову, что мы можем кому-нибудь навредить, у нас принцип был: «помочь, помочь, помочь, только помочь». Простой пример: когда мы отправляли волонтеров в «Добрый лагерь» в Крымске, нам ни МЧС, ни местное правительство не сделали душа и туалетов. Сейчас я сначала решил бы этот вопрос, а потом бы отправлял волонтеров в 40-градусную жару. Я бы начал с обеспечения их безопасности, с пропитания и прочее. Или, например, когда мы отправляли фуру с гуманитарной помощью Крымску, мы не давали им с собой никаких документов на груз — на случай, если водителя остановят. Но что самое удивительное — водители соглашались.

Сейчас я бы первым делом позвонил кому-то из городских чиновников и согласовал с ними установку шатра для сбора гуманитарной помощи, потому что мы там сидели и постоянно ждали, что нас сейчас прогонят. Я бы заранее знал, что просить у людей, а что не брать. Много несли игрушек и старой одежды. У меня даже была неприятная история. Я поссорился с женщиной, которая принесла огромную зеленую плюшевую жабу. Эта жаба занимала целый кубометр. Я попросил забрать игрушку, потому что она в Крымске сейчас никому не нужна. А женщина говорит: «Я же вам ее уже привезла, отдайте какому-нибудь ребенку». Я говорю: «Но мы не просили. Мы собираем сейчас строительные материалы. А где мне взять какого-нибудь ребенка, почему я должен тратить свое время на то, чтобы искать его?» Женщина развернулась и ушла. То есть очень многими людьми сбор гуманитарной помощи воспринимался как возможность сдать свою старую и ненужную рухлядь. Но ничего страшного, люди всему этому научатся.

На мой взгляд, до Крымска внимание гражданского общества было приковано исключительно к политическим вопросам. А сейчас очень многие начали интересоваться волонтерством и благотворительностью. Я открыл специальный просветительский и популяризаторский проект, мы очень надеемся, что он будет развиваться именно в таком неполитизированном продуктивном ключе, в котором идет сейчас. Мне нравится, что абсолютно разные по взглядам люди могут объединяться. Так было на смотровой, когда ОМОН и ребята с белыми ленточками вместе грузили одну фуру. Прямо сейчас сотрудник моего фонда, гей, вместе с сотрудником другого фонда, православным активистом, вырабатывают способы помощи лежачим больным. Будем проводить совместную акцию. Сегодня, например, я сидел на обсуждении предполагаемого закона о волонтерах за одним столом с руководителем московской «Молодой гвардии Единой России» Сергеем Поспеловым, с которым мы по политическим вопросам не сойдемся никогда и ни в чем.