2012-й принес разочарование: наша культурная элита оказалась неспособна отстаивать ни свободу творчества, ни личную свободу
Кадр из фильма «Зима, уходи!»
Популярное в уходящем году сравнение 2012-го с 1937-м — не истерика либералов и не идеологическая диверсия ЦРУ. Просто для культурного уха звук изменившегося времени — это не только лязганье тюремных дверей и топот омоновских сапог. 37-й — это разлитая в воздухе ненависть большинства к меньшинству. Это услужливая публичная поддержка любых решений власти. Патриотический экстаз и истерическая демагогия. 37-й — это деление общества на своих и врагов, прославление «традиционных» ценностей и бесконечное воспевание «великой истории великого народа». Это тотальное наступление серости — как в политике, так и в культуре. Судя по растерянности, охватившей культурное сообщество, творческий люд оказался к этому не готов.
Процессы и абсцессы
2012-й продемонстрировал полную разобщенность творческого цеха. Бесстыдство, с которым одна часть культурной элиты бросилась в объятия власти, в то время как другую месил ОМОН на площадях, оправдать невозможно. Ничем. Никакой высшей целью — ни заботой о стабильности в стране, ни заботой о стабильности в коллективе. Публичная поддержка власти известными и любимыми народом людьми, среди которых и Александр Калягин, и Алиса Фрейндлих, и Евгений Миронов, и Олег Табаков, и Михаил Боярский, вызвала в обществе нескрываемое возмущение. Удивительно, что даже когда представителей творческого цеха чуть ли не за волосы тащили в народные фронты и избирательные штабы, многие из них продолжали причитать, что политика их не интересует. Точки над «и» были расставлены во время президентской кампании: в патриотическом угаре пропутинская интеллигенция не заметила или не захотела заметить, как лозунг «Кто не с нами, тот против нас» сменился на «Если враг не сдается, его уничтожают».
Следующим испытанием для культурного сообщества стал процесс над участницами панк-группы Pussy Riot, и результат оказался чудовищным. Да, больше двухсот человек — известные актеры, режиссеры, писатели, журналисты, музыканты подписали знаменитое письмо, призывающее остановить это мракобесие, освободить из-под стражи трех девушек, поступок которых тянул максимум на административное правонарушение, но никак не на уголовное преступление. Под этим письмом, целью которого было отрезвить общество, сбить с него этот дикий морок, поставили свои подписи те, кого без преувеличения можно назвать культурной элитой страны: Эльдар Рязанов, Олег Басилашвили, Андрей Смирнов, Андрей Кончаловский, Чулпан Хаматова, Борис Акунин, Борис Стругацкий, Людмила Улицкая, Лия Ахеджакова и многие-многие другие.
Мало того что власть никак не отреагировала на это обращение, она еще с помощью главных телеканалов попыталась показать обществу, что есть, мол, и «другая» интеллигенция, а не эта либералистическая «русофобская» помойка. Увы, несмотря на все старания Аркадия Мамонтова и Дмитрия Киселева в телеэфире, противопоставить столь значительному интеллектуальному «меньшинству» было некого — ну Михалков, ну Распутин с Поляковым, ну Вера Глаголева. И тем не менее залп по «либеральной интеллигенции» был мощный — не услышать этот гнев властей было невозможно.
Отношение власти к этой протестной части интеллигенции во время президентской кампании четко выразил глава путинского штаба режиссер Станислав Говорухин: «Я бы будущему президенту посоветовал вообще не опираться на либеральную интеллигенцию. Вообще. Поскольку она по сути своей предательская. Та часть интеллигенции, которую Ленин обозвал не мозгом нации, а говном нации».
Так что вполне ожидаемо, что «письмо двухсот» осталось лишь письмом. Историческим документом, которым публично подтерлись те, кто власть олицетворяет.
Никто из представителей культуры не обратил внимания ни на принятый в Санкт-Петербурге «гомофобский» закон, который в разных вариантах уже есть во многих российских регионах (в Рязанской, Архангельской, Костромской, Магаданской, Новосибирской, Самарской областях) и с благословения главы Совета Федерации Валентины Матвиенко находится в состоянии доработки на федеральном уровне. Никто не отреагировал на готовящийся закон о богохульстве. Не восстал против фактически вводящего цензуру закона о защите детей от вредной информации. Не выразил публичного протеста против целого пакета антиконституционных законов, ограничивающих демократические свободы и права человека.
О том, каковы последствия принятия подобных актов для культурной отрасли, можно судить по точечным (пока) всполохам, случающимся в самых неожиданных местах.
Культурная деградация
Православная общественность Ростова-на-Дону потребовала запретить к показу рок-оперу «Иисус Христос суперзвезда», потому как она «оскорбляет чувства верующих». Казаки Санкт-Петербурга добились закрытия спектакля по «содомистскому», «педофильскому» произведению Набокова «Лолита». Галерист Марат Гельман на открытии своей выставки ICONS в Краснодаре продирался к дверям выставочного зала сквозь строй оскорбляющих и плюющих в него людей с хоругвями и крестами. В Петербурге эту выставку вообще отменили. Выставка «Духовная брань» в Москве подверглась следственной проверке на предмет причастности к «разжиганию религиозной ненависти». На открывшуюся в Эрмитаже выставку братьев Чепменов, художников мирового уровня, лидеров современного искусства, в прокуратуру Санкт-Петербурга поступило 114 жалоб от верующих, чьи чувства «оскорблены». Верующие требуют выставку закрыть, а директора Эрмитажа наказать. Михаил Пиотровский, человек в высшей степени лояльный, выносит свой приговор: «Это культурная деградация общества. Это доносное использование общественного мнения». В том же Петербурге пытаются судить за пропаганду гомосексуализма то Мадонну, то Леди Гагу.
Мир то содрогается, то смеется над нами. «Культурная держава»!
|
* The New Times № 41 от 10 декабря 2012 г. |
В декабре Манеж отметил 50-летие знаменитой выставки авангардистов, которую разнесли Хрущев с камарильей*. Именно там Хрущев топал ногами, орал на художников, называл их произведения «говном» и «мазней» и произнес сакраментальное: «Вы что — мужики или пидорасы проклятые?!»
Спустя пятьдесят лет современное искусство в России вновь многими воспринимается не иначе как «мазня «пидорасов». Все чаще в отношении произведений современного искусства — будь то живопись, фотография, музыка, кино, театр — и в адрес их создателей звучат зловещие слова «терроризм», «экстремизм», «разжигание ненависти», «оскорбление чувств верующих», «пропаганда педофилии, жестокости, насилия».
Случай Рубинштейна
В фильме, который сняли выпускники режиссеров Марины Разбежкиной и Михаила Угарова «Зима, уходи!», посвященном зимним акциям протеста, есть невероятной силы эпизод, когда сквозь толпу на Садовом кольце, перекрикивая гудение стоящих в пробке машин, шагает мальчик с белой лентой на лацкане и книжкой в руке и громко читает Мандельштама: «Я должен жить, хотя я дважды умер». «Случай Мандельштама» хорошо известен в истории взаимоотношений художника и власти, как и «случай Зощенко», и «случай Эренбурга», и «случай Булгакова»… Бенедикт Сарнов собрал эти истории в монографию, посвященную судьбам писателей в тоталитарной стране. Нет, у нас, конечно, не 37-й, но свои «случаи» уже имеются.
После 6 мая, где колотили всех без разбору, не спрашивая о роде деятельности, было 7 мая, день инаугурации, когда в расчищенной, стерильной Москве короновали стерильного вождя. В тот же день произошел «случай Рубинштейна»: в кафе «Жан-Жак», где любит собираться свободомыслящая публика, опрокидывая столы и давя случайных посетителей, ворвался отряд «космонавтов»-омоновцев и выдрал из-за столика мирно сидящего там поэта Льва Рубинштейна. Маленького щуплого Рубинштейна вели к автозаку здоровенные мужики с дубинами. В круглых очочках поэта отражалось холодное майское солнце. Так пришли за интеллигенцией.
Композитора Александра Маноцкова «случай» настиг еще в декабре 2011-го, когда его избили в автозаке. Следующий «случай» зафиксирован авторами фильма «Зима, уходи!» — композитора арестовывают прямо в кадре, во время интервью каналу РЕН ТВ.
Для культурного уха звук изменившегося времени — это не только лязганье тюремных дверей. 37-й год — это разлитая в воздухе ненависть большинства к меньшинству
А в этом декабре мы стали свидетелями «случая Костомарова» — следователи пришли с обыском к известному оператору и режиссеру, обладателю многих российских и международных премий, соавтору документального проекта о протестном движении «Срок».
Все эти случаи широко и страстно обсуждаются в интернете, но ни один из них не закончился массовым возмущением коллег по цеху, не зафиксировано ни одного официального обращения или заявления от Союза композиторов, Союза писателей, Союза кинематографистов, Союза театральных деятелей. Молчат деятели. Молчат красноречиво и раздраженно.
Батюшки перестарались
Зато 499 доверенных лиц все как один пришли на встречу со своим кандидатом, благодаря их усилиям ставшим всенародно избранным президентом. Встреча проходила в два этапа — сначала с «лицами» беседовала царская обслуга во главе с денщиком, а затем после предварительной беседы «лица» были допущены до Самого. Путинская интеллигенция не подвела. Она требовала себе особого статуса, требовала документа, в котором было бы указано, что податель сего есть именно «лицо», а не какая-нибудь другая часть тела, требовала ввести цензуру на телевидении, вернуть звание Героя Труда и дать денег на патриотические проекты.
Примерно в том же духе выступала интеллигенция, собранная в президентский Совет по культуре. Первый культурный советник Владимир Толстой предложил «утроить наш культурный ВВП» под одобрительные аплодисменты остальных членов совета. Именно на том совете прозвучала знаменитая реплика архимандрита Тихона, пожаловавшегося президенту на сегодняшний «образ России», который нынче «не кроткая девушка с косой у березки, а пьяная девица с пивом у остановки». Этот эпизод войдет в анналы. И будущий историк обязательно опишет этот «случай архимандрита», который завершился унизительной репликой Путина: «По-моему, вы, батюшка, перестарались».
2012 год нанес российской культуре невосполнимый репутационный урон. Каждая следующая встреча интеллигенции с властью постыднее предыдущей. Апофеозом жанра стала встреча министра культуры Мединского с коллективом Института искусствознания, который, судя по всему, готовят к закрытию. «Попробовали бы вы так разговаривать с министром в 1943 году! Грош вам цена как менеджерам! Если бы Курчатов узнавал о госзаказах из газеты «Правда», то ничего бы не добился!» — так культурный чиновник общался с научными сотрудниками, профессорами, искусствоведами.
Камера запечатлела эту встречу, состоявшуюся в конце 2012-го, но так похожую на что-то давнее и, казалось, прочно забытое. Вон в первом ряду сидит старенький профессор. В гудящем зале он сидит молча, замерев в немом удивлении, словно вспоминая, какой же нынче год на дворе…
