Враг государства

О Браудере многажды говорил в интервью западным телеканалам и на брифинге в Давосе премьер Медведев, а в Тверском суде прошли предварительные слушания по делу о неуплате им и покойным Сергеем Магнитским налогов на сумму 522 млн рублей. Оба, хотя и по разным причинам, в суд не явились. Следующее заседание назначено на 18 февраля.

Как к угрозе. И мы относимся к этой угрозе очень серьезно. В конце концов, не так часто бывает, чтобы премьер-министр страны, в которой ты боролся с коррупцией, высказывал прямые или завуалированные угрозы. Понятно, что это ответ на Акт Магнитского и на наши расследования и что они хаотично пытаются снизить проблемы, связанные с возможностью ареста их счетов и активов за границей.

Если вы прослушаете все, что он (Медведев) говорил в Давосе, то вы поймете, что это не шутка. Примерно половину времени, что он провел в Давосе с журналистами и западными бизнесменами, он говорил об уголовном деле против покойного Сергея (Магнитского) и меня, о его причинах и почему надо наказать меня, а не чиновников, виновных в смерти Сергея.

Я уже сегодня утром (интервью состоялось 28.01. — The New Times) встречался с членами Палаты общин и собираюсь обратиться в правоохранительные органы Великобритании, которые умеют отследить и предотвратить всякую нежелательную активность.

Я реалистично оцениваю возможности путинского режима против тех, кого они считают врагами как внутри России, так и за рубежом. И я отлично понимаю, что в своем стремлении уничтожить врага моральные резоны их не остановят.

Не только. Но и убийства в Катаре, в Стамбуле, в Вене и мистические смерти, такие как Стивена Кертиса* и Александра Перепеличного**.

Я ему передал свое заявление на получение визы, и он обещал передать его в соответствующие инстанции — собственно этим все и закончилось. Визу я не получил, зато с нами на связь вышел полковник МВД Артем Кузнецов, который потом изымал документы в наших компаниях в России, и предложил неформально, как он выразился, встретиться. Мы всегда отказывались по этическим причинам от таких неформальных встреч и предложили прислать нам письменные вопросы. Что касается Медведева, то он — функция, он не начальник, а наемный работник. Таковым он был и будучи президентом, и, к слову, эту свою функцию он выполнил тоже не здорово. Но мне не интересны мотивы подчиненных: они говорят то, что им приказал сказать начальник, — ровно это он и сделал в Давосе. Кстати, по общему мнению, его речь там была крайне неудачна.

Нет, это не так. Я отлично понимаю, что всякое может случиться. Но еще я понимаю, что жизнь коротка и каждый из нас может успеть сделать всего несколько значимых вещей. Вот для меня добиться справедливости по делу об убийстве Сергея Магнитского — это важно. Я даже скажу вам, что моя жизнь обрела какой-то новый смысл, когда случилась эта трагедия с Сергеем: я хочу сделать так, чтобы люди, виновные в его смерти, были наказаны и чтобы подобное не могло бы больше произойти.

Знаете, есть вещи важнее денег. И расследование убийства Магнитского для меня важнее, чем то, сделаю я больше денег или нет. Кстати, любопытное наблюдение с последнего Давоса: если еще, скажем, два года назад российские бизнесмены, приезжавшие на (Всемирный экономический) форум, бежали от меня, как будто я излучаю радиацию, то в этот раз ситуация была другая. Я не буду называть имен, чтобы не создавать этим людям проблем, но я чувствовал их симпатию и поддержку. Я думаю, что даже люди, которые являются частью путинского режима, тем не менее понимают, что перейдена некая красная черта: история с Магнитским — это такая черта, запрет на усыновление больных российских сирот американцами — такая черта. И мне кажется, что многие начали понимать, что моя борьба — это хорошо, а не плохо и для их страны. И я думаю, что когда наступит критический момент, когда путинский режим ослабеет — а это может произойти вдруг и по разным причинам, — люди, которые сейчас демонстрируют поддержку Путину, обернутся против него. Ведь многие полагают, что за 12 лет режим украл триллион долларов путем разных коррупционных махинаций с государственным бюджетом. Триллион долларов — невероятные деньги.

Вот ровно поэтому они так и напуганы Актом Магнитского. Ведь эти деньги они держат не в России — на Западе. Они полагали, что когда отойдут от дел, то смогут воспользоваться плодами своего правления, а теперь все под большим вопросом. Потому что их деньги могут быть арестованы, заморожены, транзакции остановлены. И получается, что все те риски, которые они принимали, занимаясь казнокрадством, все было впустую. Отсюда и такая истерическая реакция — на их глазах годы их тяжкого труда по созданию собственного богатства за счет средств налогоплательщиков уходят в песок.

„

Я реалистично оцениваю возможности путинского режима против тех, кого они считают врагами

Что касается Америки, то готовится список — прежде всего тех, кто был так или иначе связан с убийством Магнитского. Но не только. И потому тоже режим в панике, поскольку список не будет иметь ограничений: все, кто окажется замешан в чудовищных нарушениях прав человека, могут оказаться в этом списке. А таких нарушений очень много — столько людей сидят в тюрьмах, чьи деньги приглянулись или чьи взгляды, напротив, не понравились многим людям из российской администрации. Как только список будет составлен и их счета или активы будут обнаружены в американских банках, то они будут заморожены.

Я могу пока только сказать, что список будет значительно длиннее, нежели 60 человек (которые были в списке сенатора Кардина).

Я больше пока ничего не могу сказать.

В Европе, думаю, на принятие такого же решения, как в США, уйдет еще год — все-таки в ЕС входит 27 очень разных стран.

В Великобритании мы весьма далеко продвинулись в этом вопросе: парламент абсолютным большинством принял резолюцию, требующую от правительства сделать это. Правительство в прошлом году ответило принятием новой политики в отношении людей, которые нарушают права человека, — им запрещен въезд в страну. Они также заявили, что есть понимание, что убийцы Магнитского должны также попасть под этот запрет, но публичного объявления об этом пока не было. Думаю, что в течение года все вопросы будут решены.

Вы удивитесь — мне это стоило совсем немного, хотя российские чиновники и убеждены, что я на это истратил миллионы долларов. У меня работают несколько человек, которые этим занимаются, мы истратили очень немного на оплату юристов. По большей части люди работали про боно — во имя идеи, что те, кто пытает людей в тюрьмах, должны быть наказаны, а те, кто пострадал, должны иметь право на справедливость и юридическую оценку. Поверьте мне, когда ты борешься за справедливое дело, найти людей, готовых проводить частные расследования или лоббировать законы, совсем нетрудно.

Это превратное или сознательно искаженное представление о том, чем мы занимались. Мы делали очень простую вещь: мы собирали информацию о коррупции в российских компаниях. Например, в «Газпроме», где огромное количество коррупционных сделок и, между прочим, российское государство имело и имеет мажоритарный пакет. Так что когда мы рассказывали о том, как крали там акции или уводили прибыль, то это было выгодно в том числе и Российскому государству. А гринмейл предполагает, что имярек добивается привилегий для себя за счет всех остальных. Но от наших-то действий выигрывали все другие акционеры, которые недополучали прибыль, потому что менеджмент «Газпрома» распоряжался ею как своей. Мы действительно заработали в России достаточно много денег, но, во-первых, это деньги инвесторов, которые инвестировали в наш фонд, а во-вторых, то же можно сказать о тех, кто инвестировал в акции «Газпрома», Сбербанка или РАО ЕЭС.

Я вам напомню, что 30% «Газпрома» в те годы вполне легально владели иностранцы — посредством серых схем. Для этого, например, сам «Газпром» вместе с JP Morgan организовал специальную серую схему — это было в 2004 году. Напомню вам, что немецкий «Рургаз» владел 3–4% «Газпрома». И так же — еще 1000 других иностранцев. Федеральная комиссия по ценным бумагам рассмотрела эти схемы и определила, что они были легальными. Теперь что касается наших компаний в Калмыкии. В середине 90-х российское правительство определило несколько регионов, которые получили специальный статус и специальные налоговые льготы, чтобы привлечь туда инвесторов. Равно так же в США, например, специальные налоговые льготы есть в штате Делавэр, где регистрируется много компаний. Так что ничего нелегального в том, что мы регистрировали компании в Калмыкии, не было. Точно так же правительством была создана специальная программа, которая создавала стимулы для того, чтобы компании нанимали на работу людей с инвалидностью. Мы запросили правительство об этом, получили разъяснение и по рекомендации местных властей наняли инвалидов: они зарабатывали деньги, но и нам это было выгодно. А теперь, годы спустя, и только потому, что мы поймали чиновников на краже $230 млн из бюджета, эти наши действия объявляются вдруг нелегальными.

Мы действительно требовали, чтобы структура владения «Сургутнефтегазом» была сделана прозрачной: 63% акций принадлежали «Сургутнефтегазу», то есть были казначейскими, чего быть не должно, поскольку компания не может владеть сама собой. Возможно, это стало причиной, возможно, выявленная нами коррупция в «Газпроме».

А что тут прогнозировать? Этот суд — сродни показательным сталинским процессам. Они судят мертвого человека с единственной задачей — дискредитировать Сергея Магнитского и меня, чтобы не допустить принятия Акта Магнитского Европой.