«Истинная цель этого обыска — нагнетать атмосферу ужаса»

Формально, исходя из постановления о проведении обыска, он связан с уголовным делом, которое возбуждено по якобы хищению денег у СПС компанией (ООО «Аллект»), в которой я был учредителем. Какое отношение Ашурков вообще имеет к СПС и к избирательной кампании СПС, следователи пояснить затруднились. Никто в СПС не знал Ашуркова. Ашурков в те времена был никак не связан с политикой. Единственная связь — что он работает в нашем фонде. Вероятно, они считают, что поэтому они могут установить связь Ашуркова с кем угодно, хоть с роддомом, в котором я родился.

Чем замечательно это уголовное дело? В нем нет ни одного потерпевшего. Все должностные лица СПС, которые не очень дружат между собой, они в один голос говорят, что это вообще какая-то полнейшая чушь. И Белых, и Гозман, и Немцов, и Гайдар, и все на свете. Тем не менее СК ведет это дело, я в нем пока свидетель. Мне показалось, что следователям было совершенно понятно, что никаких документов и близко у Ашуркова нет и быть не может. И мне совершенно очевидно, что истинная цель этого обыска — нагнетать атмосферу ужаса. Просто продемонстрировали всем: «Да, мы будем проводить обыск у любого человека, который с Навальным связан». Не важно вообще, имеет ли он отношение к делу, не имеет. Ну а кроме того, судя по тому, что у него изъяли всю технику, все компьютеры, они хотят покопаться, видимо, в его файлах в поисках компромата или чего-то любопытного. Затруднить, конечно, работу нашего фонда, поскольку в фонде Ашурков играет ключевую роль с точки зрения фандрайзинга, работы с донорами и т.д.

И еще обратите внимание: после медведевских поправок в УК нельзя возбуждать уголовное дело по 159-й статье, если нет потерпевшего*. Но Следственный комитет отделывается устными заявлениями о том, что, мол: «СПС — это некоммерческая организация», поэтому можно и без потерпевших. Это вообще какой-то бред и ахинея.

Я не исключаю. Да и вообще у любого человека, который со мной как-то связан, — фантазия следствия совершенно не ограничена. Они действуют хаотично. Но делают это сознательно ровно для того, чтобы все вокруг почувствовали: они — беспредельщики, их никто и ничто не останавливает, сделать с ними ничего нельзя. Поэтому — каждый должен знать: завтра могут прийти и к нему, и все их должны бояться. Вот такая, думаю, у них логика. А отсюда — они и дальше будут проводить показные бессмысленные обыски, а может, и аресты.

Нет, у меня нет такого ощущения. Я думаю, что просто в условиях ручного управления они делают пока все медленно. Раз дело политическое, сфабрикованное, то им надо получать политическую санкцию на каждое действие. То есть господин Бастрыкин должен сходить к господину Путину и спросить у него разрешения. Один раз сходил, спросил, кивок получил — бах-бах-бах, против меня возбудили три дополнительных дела. Для следующего этапа ему нужно получить новую санкцию. Конечно, они ее получат, когда Бастрыкин сходит к Путину. Но пока не сходил, не получил — каждый прикрывает сам себя: все же знают, как устроена эта система ручного управления — сегодня ты кого-то сажаешь, завтра — тебя.

По двум делам я прохожу как обвиняемый, соответственно у меня две подписки о невыезде. По «Кировлесу» формально следствие закончилось, знакомимся с материалами дела. Причем следствие, обвиняя нас с Петром Офицеровым, что мы украли безумную кучу миллионов — на сумму всего оборота между ВЛК (Вятская лесная компания) и «Кировлесом», так и не провело ни бухгалтерской, никакой иной финансовой экспертизы, и непонятно, как они насчитали эти миллионы. Хотя такого рода дела обязательно требуют финансовой экспертизы, но следствие это требование благополучно игнорирует: придется нам самим ее проводить. По другому делу, по которому обвиняемые мы с братом** и вообще вся моя семья, идут активные следственные действия. Каждый день кого-то допрашивают. 12 следователей — им же надо чем-то заниматься! По двум другим делам — СПС и в деле о приватизации Уржумского спиртоводочного завода я пока прохожу свидетелем. По делу о спиртзаводе уже три человека арестованы, допрошены (губернатор Кировской области) Никита Белых и (вице-губернатор Кировской области в 2009–2011 годах) Маша Гайдар. Кажется, СК уже понял, что к этому делу меня никак нельзя притянуть, даже за уши, поэтому в последнее время меня и не упоминают: был один маленький короткий допрос, после чего от меня отстали.

У меня нет никаких сомнений, что раз они дошли до такого уровня фабрикации и делают это так нарочито, совершенно не стесняясь, эти дела закончатся обвинительными приговорами. И целями этих действий является, во-первых, вытеснить меня полностью из политики, потому что по тем поправкам, которые были приняты в мае 2012 года, любой человек, который осужден по тяжкому преступлению даже на условный срок, вообще не имеет права больше никогда никуда баллотироваться***. Именно поэтому они квалифицируют меня по тяжким статьям**** и отказываются провести финансовую экспертизу. Будет срок условный — скажем, восемь лет условно или тюремный — не знаю. Но у меня нет никаких сомнений, что приговор будет обвинительный. Во-вторых, решение, похоже, было принято после (несогласованной) акции 15 декабря (у Лубянковского камня). Мне передавали: «Навальный хочет идти на выборы — пусть идет, а народ на улицы мы ему выводить не позволим». А после акции 15 декабря было, видимо, принято политическое решение: «Ах так, ну, значит, мы тебя посадим». Есть одно дело, второе дело, третье, четвертое — даже если сроки будут условными, то при любом административном правонарушении они элементарно превращаются в сроки реальные.

Мы сталкиваемся с некоторыми сложностями, поскольку все, кто нам помогал, все основные доноры, они испытали на себе пристальное внимание, а несколько человек были уволены из своих компаний. Это, прямо скажем, не добавляет желающих финансировать фонд. Но, с другой стороны, компенсируется тем, что мы получаем больше мелких пожертвований от обычных людей. Сейчас за месяц на «Роспил» нам перевели 10 млн рублей.

Нет. Никаких панических настроений нет: все бодры и много трудятся. Те люди, которые приходили на работу, всех в общем-то предупреждали, какие могут возникнуть проблемы, и все понимали, куда идут. И Володя Ашурков, кстати, мужественный человек, иначе он бы не пошел сюда работать.

Нужно быть очень аккуратным и спокойным. То есть понятно, да, что этот режим готов сажать любого. Но вы должны знать, что вас не бросят, вы получите поддержку, сочувствие, адвокатов, которые будут оплачены, как сейчас происходит с теми, кто проходит по «Болотному делу». Не следует впадать в панику, но и не надо делать откровенных глупостей. Если на вашем компьютере хранится чувствительная информация, то нужно сделать так, чтобы эту информацию нельзя было открыть, получить, дешифровать без ключа. Быть внимательным к паролям на электронной почте и т.д. Во время массовых мероприятий не поддаваться на провокации. Потому что там один устраивает провокацию, другой снимает на камеру, а потом выясняется, что вы толкнули полицейского. Бояться не нужно. Понятно, что сейчас наступил период реакции. Этого стоило ожидать, это написано во всех учебниках по политологии, и так было всегда. Но и этот период реакции закончится. Насколько быстро он закончится — зависит от нас.