Вперед, в семидесятые

На Мюнхенской конференции по безопасности-2013 вице-президент Джозеф Байден выступал в том же самом отеле Bayerischer Hof, где он четыре года назад объявил о новом курсе в отношениях с Россией, который госсекретарь Хиллари Клинтон месяцем позже в Женеве предложила С. Лаврову называть «перезагрузкой» (reset). На аудиторию, во многом состоявшую из тех же людей, что и в 2009-м, с трибуны сыпались хорошо знакомые слова: «доверие», «партнерство», «сотрудничество»… Но воспринимались они теперь уже совершенно иначе.

Байден – опытный политик. Так же как и Джон Керри, только что ставший 68-м госсекретарем США. Но установить конструктивный диалог между двумя странами в условиях, когда практически вся внешняя и внутренняя политика одной из них строится на антагонизме в отношении другой, — такая ноша становится неподъемной даже для самого талантливого дипломата.

Еще в свое прошлое президентство (вспомним речь в Мюнхене 10 февраля 2007-го) Владимир Путин недвусмысленно определил Соединенные Штаты в качестве главного недруга России. Недруга не только стремящегося к ослаблению ее международных позиций, но и поддерживающего «пятую колонну» внутри страны с целью смены политического режима. Финальные аккорды длинного антиамериканского гимна прозвучали в путинской речи на митинге в Лужниках 23 февраля 2012-го.

Четырехлетняя, с 2009 по 2012 г., игра в «доброго и злого следователей» с местоблюстительством Дмитрия Медведева поменяла стилистику, но не суть отношений Россия–США. Все так называемые шаги навстречу Вашингтону в рамках «перезагрузки» в первую очередь отвечали интересам самой Москвы, будь то необходимость сокращения устаревшего российского ядерного арсенала (договор СНВ-3), опасность возникновения исламистского «подбрюшья» в Центральной Азии (транзит НАТО в Афганистан) или незаинтересованность в чрезмерном прогрессе Ирана на пути к ядерному оружию (поддержка антииранских санкций в Совете Безопасности ООН).

Кремль же получил от «перезагрузки» бесценный подарок: международную легитимизацию. На протяжении четырех лет Белый дом фактически выступал в роли пиар-агента официальной Москвы, представляя местоблюстителя Медведева как реформатора и (заимствуя знаменитую фразу Маргарет Тэтчер о Михаиле Горбачеве) «человека, с которым можно иметь дело». Неоценимую услугу администрация Барака Обамы оказала Путину и в марте прошлого года, когда не только признала, но и публично поздравила его с победой на президентских выборах, которые ОБСЕ (куда, между прочим, входят и Соединенные Штаты) оценила как не соответствующие демократическим стандартам.

Впрочем, активнее всего администрация США пыталась помочь Кремлю закулисно, торпедируя принятие Конгрессом «закона Магнитского», предусматривающего персональные визовые и банковские санкции против российских чиновников, причастных к коррупции и нарушениям прав человека. Политическая воля американских законодателей (из обеих партий) в итоге перевесила политическую волю Белого дома, и «закон Магнитского» стал федеральным законом США.

Возвращение в Кремль путинского стиля и ужесточение риторики в отношении «внешних врагов» предопределили конец «перезагрузки». Важно понимать, что «перезагрузка» завершилась по инициативе российской стороны — администрация США была бы рада продолжать сотрудничество. Ярлыки «иностранных агентов» для НКО, демонстративное изгнание из России осенью прошлого года Агентства США по международному развитию – USAID, а вместе с ним двух влиятельных НКО (Национального демократического и Международного республиканского институтов) плюс резкое «закручивание гаек» во внутренней политике не оставили Вашингтону выбора. При всей готовности проявлять гибкость в вопросах прав человека чиновникам из Белого дома и Госдепартамента все же приходится оглядываться на Конгресс и общественное мнение. Ровно поэтому Барак Обама 14 декабря 2012 года подписал «закон Магнитского». Формальный же выход американской стороны из двусторонней рабочей группы по вопросам гражданского общества в российско-американской президентской комиссии (ранее известной как «группа Сурков–Макфол») 25 января 2013-го стал констатацией очевидного факта: разногласия сторон в вопросах прав человека стали непреодолимыми. Москва, ревниво относящаяся к принципу «взаимности», поспешила выйти из соглашения о сотрудничестве с США в борьбе с преступностью и наркотрафиком — это случилось 30 января. В Вашингтоне к демаршу отнеслись без особого интереса, если не считать дежурно-дипломатическое «сожаление».

„

Что еще придумает Путин, если мы ужесточим санкции против его чиновников — пригрозит поджечь дома престарелых?

Рубежные для российско-американских отношений события произошли еще до Нового года, а именно 26 декабря 2012-го. Настоящим «ответом Керзону», который раскрыл глаза на природу нынешней российской власти даже тем американским политикам, которые до сих пор поддерживали принципы «перезагрузки», стало принятие Госдумой в тот день так называемого «закона Димы Яковлева» — в ответ на персональные санкции против коррупционеров и нарушителей прав человека российское государство запретило гражданам США усыновлять российских сирот. Это решение стало настоящим шоком для обитателей Капитолия, казалось бы, уже привыкших к любым новостям из Москвы.

Ясно, что Америка, как и любая другая страна, имеет право самостоятельно решать, кого пускать, а кого не пускать на свою территорию. Ясно также, что Россия с точки зрения международного права абсолютно суверенна в принятии решения о том, дозволять ли своим детям-сиротам обрести новую семью за границей или нет. Вопрос не в этом. Вопрос исключительно в моральном соответствии. Как риторически поинтересовался у автора этих строк высокопоставленный сотрудник аппарата Капитолийского холма: «Что еще придумает Путин, если мы ужесточим санкции против его чиновников — пригрозит поджечь дома престарелых?»

На Мюнхенской конференции в феврале 2013-го вице-президент Байден пообещал «продолжить искать возможности для партнерства Соединенных Штатов и России», назвав в качестве примера дальнейшее сокращение ядерных вооружений. Именно эта внешнеполитическая реликвия времен холодной войны, похоже, и станет главной темой американо-российской повестки дня на ближайшие годы. Дежавю в стиле семидесятых: Конгресс требует освобождения советских политзаключенных, Белый дом ведет ядерные переговоры с Кремлем. В отсутствие форс-мажорных ситуаций, требующих объединения перед лицом общей угрозы, предпосылок к изменению динамики не предвидится. По крайней мере до смены администрации в Белом доме или режима в Кремле — что бы ни случилось раньше.