Выжить на острове свободы

Кубинский социализм доживает последние месяцы: режим Фиделя Кастро начал рушиться, как только ослабла хватка великого команданте. За тем, как рассыпается великий миф соцлагеря, The New Times наблюдал в Гаване, где оказался почти одновременно с Дмитрием Медведевым

Имя Фиделя до сих пор написано чуть ли не на каждом забор

В пик туристического сезона Старая Гавана — город-праздник. Музыканты поют «Гуантанамеру» и «Команданте Че Гевара», толпы туристов шатаются по узким улочкам, вас приглашают то на фестиваль сальсы, то на распродажу сигар… Но отойдя чуть в сторону от туристических маршрутов, чувствуешь себя на съемочной площадке какого-то фильма. Cреди потрепанных колониальных фасадов конца XIX века разноцветные мальчишки в пионерских галстуках играют в футбол: половина бегает в кроссовках, другая — босиком, аккуратно расставив обувь вдоль бордюра площадки. Рядом стоит черный, отполированный до блеска «кадиллак» 1954 года. Мимо проходят школьницы: тугие белые блузки, короткие бежевые юбки, высокие гольфы, голые коленки. Солнце (или софиты?) выхватывает каждую мелочь: голубая краска осыпается с хрупкой колоннады; бюстгальтеры невиданных размеров сушатся на изящном, достойном Джульетты балконе; старик с изборожденными морщинами щеками продает с тележки сморщенные помидоры. Тут начинается настоящая Куба, где не курят сигар и не ходят в кабаре, над которой, как три парки с картины Гойи, парят три вождя — Фидель, Рауль и еще один, пришлый, Уго.

Советские машины встречаются здесь часто

Реформы у одра

После 50 лет строительства социализма брат Фиделя Кастро Рауль решил «актуализировать социалистическую модель». На Кубе легализовали мобильные телефоны (оставив под запретом интернет), частично вернули понятие частной собственности — теперь можно продавать автомобили и жилье, разрешили путешествовать. Тяжело больной Фидель Кастро вроде бы должен быть в курсе всех преобразований: принимая в 2008 году власть из ослабевших рук команданте, Рауль предложил парламенту проголосовать за то, чтобы консультироваться с ним по всем вопросам. Но насколько он информирован и в полном ли сознании находится — вопрос. «У Рауля нет ни авторитета, ни харизмы, только тень брата позволяет ему оставаться на плаву, — разъясняет The New Times независимый журналист и блогер Ренальдо Эскобар. — Фидель правил страной в ручном режиме, ни с кем не советуясь. Любимая его фраза по отношению к своим подчиненным была: «Да я тебе яйца оторву!» Рауль так говорить с людьми не может».

Но кубинцы понимают: Раулю — 81, что за жизнь наступит после его смерти — загадка. «Кубинская власть, как Сатурн, пожирала своих детей, — замечает в разговоре с The New Times другой блогер — Йоани Санчес, — в окружении Кастро нет ни одного политика или общественного деятеля, который обладал бы хоть каким-то авторитетом. Система дышит на ладан, но у нас нет своего Горбачева. Наиболее вероятный вариант развития событий — военный переворот».

Впрочем, здоровье Фиделя или Рауля, по мнению политологов, вовсе не так важно, как состояние хворающего президента Венесуэлы Уго Чавеса, недавно в очередной раз прооперированного в Гаване, причем с осложнениями. Чавес тратит на Кубу более $10 млрд ежегодно — эта сумма в четыре раза превышает доходы страны от туризма и составляет около 10% кубинского ВВП. Основная форма субсидий — нефть. Куба ежедневно покупает по бросовым ценам 100 тыс. баррелей, часть из них перерабатывается на НПЗ советской постройки и уходит на реэкспорт. «Сейчас преемники Уго в Венесуэле* уверяют, что сохранят прокубинскую политику, — сказал The New Times президент кубинского Совета по правам человека Хуан Карлос Гонсалес Лейва, — но что произойдет на самом деле, никто не знает. Смерть Уго Чавеса станет для Кубы даже боʹльшим потрясением, чем развал СССР». 

*Официально Уго Чавес передал бразды правления страной вице-президенту Николасу Мадуро

Впрочем, кубинская нефть не помогает бороться с бедностью, которая, по мнению Роберто де Хесуса Герры Переса, оппозиционного журналиста и издателя подпольного бюллетеня «Давайте говорить» (Hablemos Press), и заставила Рауля Кастро начать реформы. «Это все полуреформы, попытки чуть-чуть подкорректировать систему, чтобы удержаться у власти, — сказал оппозиционер The New Times. — Но как только товарищи отправятся на кладбище, все рухнет».

Крестьяне продают свою продукцию прямо на улице

Песо песо рознь

В районе Гавана-Центр, что недалеко от Старого города, те же колониальные, наполовину обрушившиеся дома, только улицы пошире и ни одного европейца. 36-летний Лесване, работающий охранником в одном из крупных отелей, принимает нас в своем доме с высокими, спасающими от 50-градусной летней жары потолками. После революционного для Кубы 1959 года бабушка и дедушка Лесване (ткач и портниха) были вынуждены делиться: большую часть дома власти отдали «бедным», оставив семье лишь две комнаты общей площадью метров 15. Чтобы как-то разместиться с мамой и женой, Лесване разделил комнаты по горизонтали, сделав два этажа. «Окон наверху нет, но в жару даже и лучше», — хвастается хозяин. Горячей воды в доме нет, электричество время от времени отключается, на кухне газовая плитка на баллонах и купленная 25 лет назад стиральная машинка «Эврика», в гостиной — древний продавленный диван, колченогие стулья, вытертые коврики на полу. Старый кинескопный телевизор почему-то бодро рекламирует по-английски ВВС США: «Приходите к нам. Наша армия борется за свободу и демократию во всем мире». Поймав удивленный взгляд автора, Лесване поясняет: «Кабельное ТВ. На сериалах ставят титры на испанском, а рекламу так оставляют».

Лесване повезло: и у него, и у жены есть работа. На Кубе, по разным оценкам, до 2 млн безработных — около 30% экономически активного населения (официальная статистика говорит о 3,8%). Зарплата Лесване — 600 песо, жена-парикмахер получает 300. Итого на молодую семью 900. Только вот потратить эти песо можно не везде. На Кубе две валюты. «Есть пута и есть пута, — смеется Лесване, — есть песо и есть песо». Как и большинство кубинцев, Лесване получает деньги в национальной валюте (moneda nacional), свободным же хождением пользуется конвертируемый песо (peso convertible или CUC — КУК), именно его выдают туристам в обмен на доллары. Конвертируемый песо стоит $0,87, а moneda nacional меняется к КУК в пропорции 1:25. То есть зарплата семьи Лесване составляет 36 КУК, или $45.

Экономика кубинской семьи сложна. Каждый день приходится жонглировать двумя валютами и думать: где, что и на что купить. А вернее, не купить — достать.

В качестве живого воплощения левой идеи кубинцы получают книжки с талонами на основные продукты, которые отовариваются в специальных магазинах, принимающих национальные песо. Цены здесь вполне себе «коммунистические», но качество самое низкое и количество ограничено. Рис, к примеру, стоит 0,2 песо ($0,01), есть еще кофе, подсолнечное масло, овощи. «Но риса предусмотрено 3 фунта в месяц на человека, — говорит Лесване, — а кубинцы едят его каждый день. Трех фунтов хватает максимум на две недели. То же и с остальным».

По карточкам Лесване тратит примерно 200 песо. Остается 700 песо ($35), на которые нужно прожить оставшиеся две недели, что не просто сложно — невозможно. Литр молока в обычном супермаркете стоит 1,2 КУК ($1,5), фунт риса — 1,9 КУК ($2,4). Есть еще крестьяне, продающие фрукты и овощи на улице, но тоже по вполне себе рыночным ценам. В сухом остатке на самое скромное пропитание на двоих нужно хотя бы $100 в месяц. Это не считая одежды и средств личной гигиены, которых нет в потребительских карточках.

Супермаркеты даром что так называются. Позабытое в России искусство занять все место на витринах и прилавках парой-тройкой товаров, как правило, в виде стеклянных или консервных банок, на Кубе используется вовсю — два вида подсолнечного масла, маринованные томаты, макароны. На весь кондитерский отдел одна коробка шоколадных конфет по цене 6,5 КУК ($8,1). Иногда продукты вдруг пропадают, к примеру, в феврале во всей Гаване было не найти зубной пасты (из карточек ее исключили пару лет назад). «Чем же вы зубы чистите?» — «Мылом», — отвечает Лесване.

По карточкам можно отовариться в специальных магазинах

Страна воров

На Кубе понимаешь цену вещам. Деньги здесь бессмысленны, важно мыло, аспирин и кроссовки. «Любимый слоган Фиделя: «На Кубе все дети обуты», — говорит Йоани Санчес, — но самые плохие кеды стоят 10 КУК ($12,5), то есть ползарплаты!» Губки для мытья посуды, памперсы и прокладки родственники присылают почтой из-за границы, компакт-диск с музыкой — лучший подарок для любого кубинца, ведь скачать ничего нельзя — интернет под запретом. Можно установить его нелегально, но тогда придется в месяц отдавать 60 КУК ($75), а это мало кому по карману.

Чтобы уложиться в те самые $100, кубинец идёт на чёрный рынок. Вернее, чёрный рынок сам приходит к нему: продукты, украденные на фабриках, в магазинах, портах и президентских дворцах, разносятся поставщиками прямо по домам. Куба — страна воровства, украсть здесь — значит выжить. По связям купить можно все: от айфона до презервативов, но все это тоже стоит денег, хотя и дешевле, чем в супермаркете. Тот же самый рис на черном рынке стоит 10 песо ($0,5). «Каждый поставщик продает свои продукты, — объясняет Лесване, — одни — овощи, другие — одежду. Но приходится иногда ходить и в магазин: рынок ненадежен — то густо, то пусто».

Когда Лесване задаешь наивный вопрос, чтоʹ же ворует он, будучи всего лишь охранником отеля, тот охотно объясняет: «Охрана должна следить, чтобы никто не воровал. Коллеги делятся». И тут же показывает пол, застеленный казенным ковролином. Такой же ковролин и у соседей. «А как иначе, чико? У меня мама больная, ходить не может, ей лекарства нужны, а у нее пенсия — 300 песо» ($15).

В результате реформ Рауля Кастро на Кубе появились частные лавки

Сам себе аптека

Мама Лесване, в прошлом профессор информатики в Гаванском университете, с гордостью сообщает, что медицина на Кубе общедоступная и совершенно бесплатная. «Как в СССР», — говорит она.

Когда начинаешь разбираться, то понимаешь, что и правда, как в СССР, — бесплатность весьма условна. «Куба славится своими специалистами, — соглашается Йоани Санчес. — И поликлиники есть в самых захудалых деревнях. Но руки есть, а вот материалов нет. У лучшего в Латинской Америке нейрохирурга может не быть градусника. В больнице может стоять последняя модель томографа, но не быть аспирина». В итоге на операции приходят не только со своей анестезией, но даже и с резиновыми перчатками для хирурга. Покупают это все не в аптеках, а на том же черном рынке. Вопрос, как определить, не поддельный ли аспирин, кубинцев удивляет. «Так на вкус же понятно», — отвечают.

Ну и, конечно, ни один визит к врачу не обходится без «подарочков»: при зарплате в $15-$25 медперсоналу без помощи не обойтись. Выручают, правда, заграничные командировки: Куба официально экспортирует врачей в Латинскую Америку и Африку. За два года работы в Анголе или Венесуэле можно заработать на машину.

Конечно, не все кубинцы страдают из-за нехватки медикаментов. «Есть у нас больницы для военных, больницы для высокопоставленных чиновников, больница для Чавеса», — смеется Йоани.

То же самое — в образовании. Куба — один из лидеров по уровню грамотности (99,8% по данным ЮНЕСКО), при населении 11,2 млн на Кубе полмиллиона студентов. Но и на алтарь науки приходится класть подношения, не считая разных взносов. Микробиолог Кармен, работающая официанткой, рассказывает, что детский сад для ее трехлетней Александры бесплатный, за еду по детским карточкам надо платить всего 40 песо ($2) в месяц, зато родители разделили между собой другие расходы: «Одна мама приносит мыло, другая — карандаши, на мне — стиральный порошок. Выходит еще примерно 150 песо ($7,5)».

Ларечное богатство

Одна из самых масштабных реформ Рауля — передача земли крестьянам. Если раньше они были наемными работниками и получали зарплату, то сегодня они — арендаторы. Правда, взамен обязаны покупать у государства удобрения и комбикорма, а также продавать по заниженным ценам 60% своей продукции. «Это образчик бесполезности реформ Рауля, — говорит Йоани Санчес. — Куба до революции была одним из ведущих производителей сахарного тростника и риса, а сегодня мы покупаем продукты в Китае и Бразилии. 70% сельскохозяйственных земель заброшены, страна заросла сорными колючками. Но самое главное: землю в аренду дают всего на десять лет, крестьянам это неинтересно».

Впрочем, крестьяне тоже научились крутиться: государству продают что похуже, в частные лавки — остальное. Владелец продуктового киоска Хорхе — один из 400 тыс. кубинцев, ринувшихся в пучину предпринимательства. Основная проблема при открытии бизнеса — деньги. Кредитов здесь нет, так что в ларек, строительство которого обошлось в $3000, пришлось вложить все свои сбережения да еще и занять у родственников. «Я много лет работал в торговле, — говорит Хорхе, — а это хлебное дело». Лицензию получить было несложно, хотя и тут не обошлось без капризов. «У меня жена портниха, мы сначала хотели открыть магазин одежды, чтобы к государственному барахлу подкладывать свое. Но в министерстве труда мне сказали, что таких магазинов и так много».

Товар Хорхе закупает у перекупщиков, напрямую работающих с фермами. Но на посредниках большой маржи не сделаешь, а оптового рынка на Кубе нет. Выход — все тот же черный рынок, куда уходит часть из тех 60%, что продают по заниженным ценам крестьяне. Хорхе по местным меркам богач: его выручка достигает порой 5000 песо ($250). «Вот только работников найти сложно, — жалуется Хорхе. — Я им плачу 80 песо в день ($4), это в четыре раза больше, чем на госпредприятии. У меня одно требование — чтобы не воровали. А с этим проблема».

Крестьяне теперь арендаторы земли, но надолго ли?

Миндальная романтика

Но даже и Хорхе со своими немыслимыми для Кубы заработками ездит на общественном транспорте. Пробок здесь нет, машину позволить себе могут не многие, хотя Гавана — город-музей автомобилей, по которым можно проследить всю историю острова. Вот, к примеру, «шевроле» и «бьюики» 50-х годов, на которых, возможно, ездил Фрэнк Синатра. Говорят, есть даже одна «Чайка». А вот — «москвичи» и «лады», которые завозились сюда вплоть до развала СССР. 90-е явно проседают — ни одной «десятки» «жигулей». Зато в 2000-х с эрой Уго появляется все больше подержанных «пежо» и «ниссанов».

Практически все раритетные машины, которые называют здесь «альмендронами» (от almendra — миндаль), — это маршрутные такси. Стоимость проезда — 10 песо ($0,5). Для сравнения: средний счет для туриста на обычном такси — 10 КУК ($12,5).

Когда частная собственность была под запретом, кубинцам приходилось порядком изворачиваться, чтобы продавать свои авто. Можно было, к примеру, оформить фиктивный брак, переписать машину на нового супруга, а потом развестись. Сегодня продавать подержанные машины можно, но вот новые по-прежнему покупать нельзя — эта привилегия дается только избранным: актерам, спортсменам, генералам. Те, впрочем, тут же продают их втридорога. В результате такого «свободного» рынка старые «жигули»-«копейка» середины 80-х стоят $15 тыс., а десятилетняя малолитражка от Кia — все $35 тыс.! Конечно, легче украсть в государственном салоне мотор от той самой «кии» и вставить его в «Олдсмобиль» 1953 года, что некоторые и делают. Кстати, заправляют машины тоже на черном рынке, где литр бензина стоит 0,8 КУК ($1) в отличие от 1,9 КУК ($2,3) на заправке.

Гавана-Центр

Кубинская мечта

В одном преуспела коммунистическая идеология: кубинцы — люди с мечтой. Собеседники The New Times на фоне жалоб на отсутствие шампуня неожиданно рассказывают о своих хобби. Лаборант одной из гаванских больниц Марсель ходит на курсы фотографии, подрабатывающий ремонтом мобильников и компьютеров Амилькар учит французский язык во Французском культурном центре, а барабанщик Хосе по прозвищу Эль Негро восстанавливает второй этаж родительского дома, чтобы сделать там музыкальную студию, заработать денег и поехать на чемпионат по футболу в Бразилии в 2014 году.

Но большинство кубинцев мечтают об одном — уехать. С одной стороны, это стало проще — выездная виза больше не нужна, а срок разрешенного отсутствия увеличился с 11 до 24 месяцев. Однако выдачей паспортов по-прежнему ведает МВД, ограничивая отъезд специалистов, врачей, спортсменов.

Вторая препона на пути кубинцев — визы. Соседи не спешат открывать свои границы, более того, визы ввел даже безвизовый ранее Эквадор. Из 2 млн живущих на чужбине кубинцев 1,8 млн живут в США, откуда присылают на родину примерно $1 млрд ежегодно. «По нашим оценкам, в ближайшие два года правдами и неправдами отсюда уедут до 400 тыс. человек, — считает Хуан Карлос Гонсалес Лейва. — Если бы не визы, я вас уверяю, исход евреев из Египта показался бы воскресной прогулкой: остров бы обезлюдел».

Мнение Хуана Карлоса своим примером подтверждает Лесване. Год назад они с женой решили рвануть: продали дом и сбежали в Аргентину. После пятимесячных странствий по Латинской Америке в поисках работы чета была арестована в Мексике и депортирована на родину.…

Из Гаваны уезжаешь со странным чувством: все вроде красиво, но возвращаться сюда не хочется. Или хочется, но не сейчас, а когда все мальчишки в том дворе будут гонять мяч, не снимая кроссовок. Собираешь пакет в отеле для одного из местных собеседников (мыло, шампунь, зубная паста) и думаешь, что и сам стал частью этой системы: украл-таки из номера рулон туалетной бумаги. А как иначе, чико?

фотографии: The New York Times, Вивиан дель Рио, Reuters