В компании Христа — изгоя и диссидента

В начале XX века в России много и охотно ставили Ибсена. И понятно почему. Ибсен был вольнодумцем, фрондером, индивидуалистом с нигилистической жилкой. И даже подрывным элементом: всю жизнь ратовал за расторжение унии со Швецией. До 1814 года Норвегией управляла Дания, чему драматург тоже был не рад, судя по пьесе «Фру Ингер из Эстрота». От «братской помощи» шведской короны Норвегия освободилась только в 1905-м, за год до смерти Ибсена.

Генрик Ибсен для нас не чужой. Он ходил в 1850 году на демонстрацию протеста против высылки из страны революционного писателя Хуго Харринга; он восхищался революцией 1848 года и даже Парижской коммуной. Его прельщала непонятная, но устремленная в лице своей интеллигенции к идеалам Россия.

Но не так-то прост был Ибсен, он избег тенет и сетей социал-демократии. Он брезговал социальными программами, не желая, чтобы человека манили и подкупали «ржаным калачом» (по Булату Окуджаве). 20 марта исполняется 185  лет со дня его рождения. И как же нам не отметить этот день! Его предки, варяги, когда-то пришли к нам на Русь и занесли мощную индивидуалистическую традицию, страхующую от преклонения не только перед властью, но и перед толпой.

Книги Ибсена не покрыла столетняя пыль. Вот, скажем, его манифест во «Враге народа» (1882). Это случается и сегодня. Провинциальный врач обнаруживает, что воды в местной водолечебнице химически загрязнены. Он пытается это опубликовать, но лечебница кормит город, и его, согласно резолюции городского собрания, официально объявляют врагом народа, выгоняют с работы, просят освободить квартиру и вообще покинуть город. И я вижу «нашистов», стоящих с оскорбительными лозунгами у дома Александра Подрабинека; вижу унитаз на площади для книг Сорокина и Ерофеева; слышу, как Кремль клеит на правозащитников ярлыки «иностранных агентов». Доктору Стокману били окна, а портреты демократов втаптывали в асфальт или размещали на мишенях для стрельбы «путинюгендовцы».

Ответ доктора Стокмана звучит на редкость современно: «Хоть бы весь мир провалился, я не склоню шеи под ярмо! Хоть бы сам черт с его бабушкой были против меня! Никогда, никогда!»

Нас пугают большинством, которое не на нашей стороне. Ибсена тоже пугали. И вот что отвечает его доктор Стокман: «Большинство никогда не бывает право. Из каких людей составляется большинство в стране? Из умных или глупых? Глупые люди составляют страшное, подавляющее большинство на всем земном шаре. Чернь, масса, толпа — это не истинное ядро народа! Чернь — не что иное, как сырой материал, из которого народ должен создать народ. На стороне большинства сила, к сожалению, но не право. Меньшинство всегда право».

Генрик Ибсен на редкость критически относился к религии как институту. Его Бранд («Бранд», 1865) восстает против пробста (что-то вроде протоиерея). Его Росмер теряет веру («Росмерсхольм», 1886). Его кесарь Юлиан («Кесарь и Галилеянин», 1873) борется с первыми христианами, чтобы вернуть миру жизнерадостное язычество и избавить его от аскезы и догмы. Ибсен принимает в свою компанию только Христа — изгоя, диссидента, неформала, нонконформиста.

Ибсена всю жизнь поддерживал могучий дух бондов, свободных воинов и крестьян Норвегии, которые сами избирали на тинге ярлов и королей, которые создали в X веке партию биркебейнеров и возвели на престол Хокона («Борьба за престол», 1863).

Слова ибсеновского Бранда вполне годятся и нам в 2013-м: «Иди, будь верен до конца, не купишь сделкою венца. И должен в муках ты стремиться пройти огонь и холод льда. Что ты не смог, тебе простится, что ты не хочешь — никогда».