Классику опять используют для выяснения политических отношений
«Тараканище» Корнея Чуковского с рисунками Сергея Чехонина. Издательство «Радуга», 1923 г.
Евгения Семеновна Гинзбург, автор «Крутого маршрута», выйдя из страшных колымских лагерей, оказалась в Магадане на положении ссыльнопоселенки. Ей посчастливилось получить должность музыкального работника в детском саду. Она поставила с детишками сказку «Волк и семеро козлят». Но когда начальник Дальстроя узнал, что у него в детсаду работает и даже по радио выступает (спектакль пару раз дали в эфир) бывшая «террористка», бедные козлики получили квалификацию «вылазки врага на идеологическом фронте».
Еще хуже вышло с «Тараканищем» Корнея Чуковского. Из детского сада Евгению Гинзбург уволили, но тут ей инженер Кривошей, тоже бывший зэка, подарил «Тараканище» Корнея Чуковского. Вот только она не знала, что Кривошей — сексот. Евгения Семеновна стала читать вслух: «Вот и стал таракан победителем, и лесов и полей повелителем. Покорилися звери усатому. (Чтоб ему провалиться, проклятому)…» Тут она засмеялась без всякой задней мысли. А Кривошей стал ее провоцировать: «Неужели Чуковский осмелился? Какая блестящая политическая сатира!»
Примите во внимание, что «Тараканище» был написан в 1921 году, а издан в 1923-м. Но это никого не остановило: ни Кривошея, писавшего донос, ни чинов МГБ, что его читали. Через два дня Евгению Гинзбург опять сняли с работы. По городу прошли закрытые партсобрания, где говорили, что «Евгения Гинзбург назвала товарища Сталина — пауком!» Она ждала третьего ареста.
И тут вдруг — спасение! «Дыхание Чейна–Стокса… Сердечные перебои… Пульс нитевидный…» Скольких политзэков спасла эта смерть, сколько потенциальных жертв избежали ареста!
Так вот, о сказочках. В Сыктывкаре недавно не дали поставить к юбилею Шостаковича его балет «Балда» по пушкинской сказке, причем по просьбе местного православного синклита, дабы поп не представал в неприглядном виде, как у Пушкина. А в Армавире поступили еще хуже: местный храм изготовил и напечатал исправленное издание этой сказки, заменив попа купцом. При этом они ссылались на «всем известное благочестие» Пушкина. Сегодня Пушкин опять не смог бы «Гавриилиаду» издать, да и за распространение в списках схватил бы «двушечку». Особенно если прибавить закон о защите чувств верующих.
История с фильмом Мартина Скорсезе «Последнее искушение Христа» была только первой ласточкой. Тогда впервые охотнорядцы и ханжи, усиленные коммунистами, взялись наводить порядок в искусстве.
А сейчас вот Павел Пожигайло из Общественной палаты говорит, что сказки Салтыкова-Щедрина «представляют потенциальную опасность для детей», надо бы их под контроль поставить. А то вдруг дети займут позицию карася-идеалиста и начнут спрашивать у Путина: «Ведаешь ли ты, Путин, что есть добродетель?» Собственно, «хомяки» на Болотной и на Сахарова как раз об этом и спрашивали. А щука глотает и глотает, начиная с 6 мая, и ответ ясен и ершам, и карасям, и хомякам.
И еще дети могут задаться вопросом, не пора ли перестать кормить уже не двух, а 222 и более разных штатских и силовых генералов. А «Историю одного города» скоро и у взрослых отнимут. Город Глупов — это не для единого учебника единой истории, которой не было.
Кажется, снова «наколка времен культа личности засинела на левой груди». И березовым веничком от нее не отмахнешься. Нехорошо будет стране, для которой классика становится полем для выяснения сиюминутных политических отношений. Пушкина и Салтыкова-Щедрина даже при Брежневе не трогали. Значит, мы, как персонажи фильма «Зеркало для героя», провалились куда-то в 37-й год. Но сколько же можно ждать спасения от «дыхания Чейна–Стокса»?!
Tweet
