Страшно не по-детски

Премьера нового фильма Дмитрия Астрахана «Деточки» состоялась в Москве. В титрах обозначен жанр — сказка. Однако сказка получилась жестокая. Неблагополучные семьи, детдом, цинизм и безответственность взрослых… О детях, которым приходится защищаться от жизни, и о вечных ценностях режиссер рассказал The New Times

Дмитрий Астрахан на съемках фильма «Деточки»

---

Дмитрий Астрахан — режиссер театра и кино. Родился в Ленинграде, окончил Ленинградский институт театра, музыки и кинематографии. Был режиссером Свердловского ТЮЗа, служил в армии, стажировался в БДТ у Георгия Товстоногова, в 1991–1995 гг. руководил Театром комедии им. Н.П. Акимова (Санкт-Петербург). Режиссер-постановщик более двух десятков фильмов, из которых наиболее известны «Изыди!», «Ты у меня одна», «Все будет хорошо», сериал «Зал ожидания».

---

Дмитрий, почему ты, мастер мелодрамы и психологической драмы, вдруг решил сделать почти плакатную, злободневную историю?

Меня привлекла не злободневность, а художественное обобщение. Борьба со злом — вечная тема.

В классических произведениях обязательно есть взрослый человек, сильный, добрый и благородный, который старается спасти сиротку, защитить. Как, скажем, Жан Вальжан в «Отверженных». А тут сами дети сплачивают ряды, чтобы победить злодейство. Не слишком ли радикально?

В «Деточках» тоже есть такой человек, его в фильме зовут дядя Вадя. А дети полны решимости отомстить, потому что у каждого в жизни было страшное событие, которое заставило их сопротивляться. Общество не вмешивалось. Брат защитил младшую сестру, над которой пытался надругаться отец-алкоголик. Другой мальчишка потерял в катастрофе любящих родителей и благополучный дом, который отняли конкуренты отца по бизнесу. Таких ситуаций, где страдают дети, очень много, и все их знают предостаточно.

Как минимум две кинематографические ассоциации возникают при просмотре «Деточек» — «Неуловимые мстители» и «Ворошиловский стрелок». В «Неуловимых» подростковые подвиги обусловлены приключенческим жанром. А вот «Стрелок» вызвал бурные споры: не оправдывает ли режиссер самосуд. Не случится так же с «Деточками»?

Тогда и всех «Рэмбо», «Робин Гудов» и даже «Трех мушкетеров» можно туда же подверстать. Не надо все понимать слишком буквально.

У событий фильма есть реальная подоплека?

Все, что показано в фильме, с одной стороны, абсолютный вымысел. Но с другой — все, что происходит с нашими маленькими героями, взято из телевизора, со страниц прессы. Все криминальные ситуации скопированы из жизни и далеко не самые жуткие, на самом деле и покруче истории случаются. В этом смысле сценаристу Олегу Данилову, с которым я снимаю все свои фильмы, было легко, открой газету или включи новости — вот тебе и сюжеты.

Добрые люди

Детский дом в фильме — вполне нормальный, там по-домашнему уютно. Очень противоречит многочисленным документальным свидетельствам о реальной жизни детдомовцев.

Бывают хорошие детдома, где все по-человечески устроено — если там нормальные педагоги, воспитатели, честный директор. Эта картина — не про мрачные подробности жизни в детском доме. Достаточно, что эти дети в мирное время там оказались — без своих семей, без родного жилища. Повезло, что там они встретили человека, который их понял, многому научил и в трудный момент пришел на помощь.

И в самом деле, он выглядит убедительно, за ним чувствуется биография, ему хочется верить. Где ты нашел артиста, сыгравшего дядю Вадю?

Он найден уже давно. Это Владимир Кабалин, артист свердловского ТЮЗа. Я его оттуда и знаю, он играл в моих спектаклях, когда я там работал. Прекрасный артист, мощный, разнообразный. Потом он у меня играл в фильмах «Изыди», «Все будет хорошо», «На свете живут добрые хорошие люди».

Почему-то раньше он не выходил на первый план, его имя, по сути, никому не известно.

Хорошо сказал на «Золотом орле» Владимир Хотиненко: «У кого много друзей, тот получает награду». Это шутка, конечно, но во многом так и есть. Попал в тусовку — и ты уже в шоколаде, призами не обнесут. А Володя Кабалин просто работает. Много и хорошо.

У тебя, судя по всему, есть опыт и навык общения с детьми? Вырос в многодетной семье, со временем сам стал многодетным отцом, работал режиссером в детском театре…

Я себя в большой семье всегда чувствовал и чувствую комфортно. У меня четверо братьев, я самый младший, меня все любили. Мне всегда казалось, что мир и не может быть устроен иначе, чем дружная семья, большая компания. И я точно знаю, что с детьми надо общаться много и уважительно, подробно разговаривать, обсуждать все, что происходит. Моему старшему двадцать лет, младшей дочке четыре года, они все дружат, обожают друг друга. Была забавная история, когда наши дети Наташа, Аня, Витя и Лиза разговаривали, что папа уже немолод, нам надо хорошо учиться, поступать в институт… И старшие говорят: но мы успеем при папе и маме, а вот Лизка когда подрастет — будут ли у пожилых родителей силы? Придется нам, Лиза, тебе помогать… Доброта и чувство ответственности у них есть, это самое главное.

Твои дети смотрели «Деточек»?

Конечно. Я закончил фильм и сказал: смотрите, мне нужны ваши мнения, ощущения. Они три раза подряд посмотрели, фильм их очень тронул. Но тут есть такой момент, что это «папин фильм», они уже заранее за меня переживают и одобряют то, что я делаю.

Герои фильма «Деточки»

Чувство бездны

Можно сказать, что скандальный «закон Димы Яковлева», дело погибшего в Америке Максима Кузьмина, процессы над педофилами, страшная статистика сиротства в России нашли отклик в фильме?

«Деточки» были сняты до громких событий, задуманы еще раньше, значит, скорее надо говорить о том, что в фильме отразились некие предчувствия, невидимые до поры тектонические подвижки, которые сейчас вышли на поверхность.

Какие симптомы ты улавливал в окружающей жизни, чтобы почувствовать: тема станет актуальной?

У меня всегда только один побудительный мотив: если, читая сценарий, я начинаю волноваться, значит, это то, что нужно. Не только мне, но и будущим зрителям. Интуиция меня, как правило, не подводит. С «Деточками» именно так и было, за этой историей я почувствовал бездну, в которую мы все можем провалиться, если срочно, сегодня, сейчас не будем думать, как нам защитить детей, не поймем до конца всю важность этого и нашу личную ответственность.

Когда было принято решение делать фильм на такую важную общественно значимую тему, ты пробовал обращаться за поддержкой в Министерство культуры, в Фонд кино?

Там свои взгляды на то, что такое социально значимое кино. Какие-то шаги я попытался предпринять, но понял, что уйма сил уйдет на убеждение, просьбы, уговоры, согласования, и решил не тратить драгоценного времени и снимать самостоятельно, на свой страх и риск.

Какой реакции на фильм ты ожидаешь?

Понимаю, что будет много споров, эмоций и резких суждений, это нормально. Я показал самый первый, черновой вариант картины на фестивале «Мир права» в Саратове, куда меня позвали провести мастер-класс. Состоялось бурное обсуждение, зрители были взволнованы. Вот, например, один из отзывов в интернете: «Если после выхода в прокат ничего не поменяется в обществе, значит, так нам и надо. Когда же наконец страна очнется?»

То, что дети, защищаясь от зла, готовы вершить самосуд, не вызвало возмущенных вопросов?

Не надо думать, что зрители не способны разобраться, где вымысел, а где смысл. Люди прекрасно понимают, что фильм — не калька реальности, это предупреждение об опасности, суровая сказка, которая затем и придумана, чтобы, не дай бог, ничего подобного не случилось. Как сказал Юрий Рост, посмотрев наше кино, это пока сказка. Конечно, это призыв к неравнодушию, к действию, и это обращение к власти: не надо испытывать людей на прочность. Когда бесконечно нарушаются права, когда нет чувства защищенности и безопасности, особенно в том, что касается детей, ситуация чревата взрывом.

Что дальше собираешься делать? Будешь дальше обличать язвы общества?

Буду делать то, что и раньше делал, — снимать кино. Сейчас у меня в работе фильм про аварию на гидростанции. Рабочее название — «Чиновник».

фотографии: Reuters