Как найти себе адвоката

Инструкция The New Times*: где искать себе адвоката, что от него можно ждать и каким он должен быть

Михаил Ходорковский мог себе позволить содержать целую команду адвокатов. Большинство людей такой возможности не имеет. Поэтому так важно правильно выбрать своего адвоката

*Продолжение.  О том, как подготовиться к обыску — The New Times № 5 от 18 февраля 2013 г. Как вести себя на допросе — The New Times № 7 от 4 марта 2013 г. Как пережить первые дни в заключении — The New Times № 9 от 18 марта 2013 г.

Поиск адвоката часто сравнивают с поиском врача. Говорят: ищите хорошего адвоката по рекомендациям, по знакомым, как вы ищете хорошего врача. Хороший врач, как и хороший адвокат, стоит дорого. Только вот шансов, что он сможет вам помочь, еще меньше, чем вероятность, что приличный врач в условиях нашей кошмарной медицины сумеет вас вылечить. Тем более если вы идете по политически мотивированному или заказному делу. И тем не менее адвокат нужен: «Ты не можешь защитить себя сам, — говорит политик и адвокат Алексей Навальный, которого на процессе в Кирове будут защищать два адвоката. — Ты должен иметь профессионального защитника, который знает технологию следствия и процесса». Ну а кроме того, бороться в одиночку против мощной правоохранительной и судебной машины, заранее заточенной на то, чтобы вас раздавить, невозможно. Поэтому так важно не ошибиться, выбирая адвоката, с которым придется разрабатывать тактику и стратегию борьбы.

«У многих, с кем мне пришлось сидеть в СИЗО, отношение к адвокатам негативное: взял деньги, обещал помочь, ничего не сделал. Как правило, адвокатов воспринимают, как неких «решальщиков», которые смогут по вашему делу договориться», — говорит Инна Бажибина, бывшая обвиняемая по громкому экономическому делу о контрабанде полимерных материалов. Она просидела в СИЗО почти два года, была осуждена на 15 лет колонии. Дело было прекращено в связи с декриминализацией ст. 188 («контрабанда»), и Инна вышла на свободу.

Адвокаты-«решальщики», «фиксеры», «аисты» — как только их не называют. Это люди со связями, как правило, бывшие сотрудники правоохранительных органов, которые обещают за деньги существенно облегчить вашу участь. Они могут пообещать переквалифицировать статью с более тяжкой на менее тяжкую на следствии или в суде. А также пообещают добиться направления дела в прокуратуру с последующим его прекращением или вынесением условного срока. Тарифы «решальщиков» варьируются: от нескольких десятков тысяч рублей до нескольких миллионов долларов. Рассказывают историю одного чиновника, арестованного за взятку 5 млн рублей. Адвокат пришел к нему в тюрьму и передал предложение следователя: платишь 1 млн долларов, статья «взятка», за которую тебе грозит десять лет лишения свободы, «перебивается» на «мошенничество». По этому обвинению можно получить значительно меньше, а если признаешь вину, пойдешь на особый порядок (то есть заключишь сделку со следствием) и отделаешься тремя-четырьмя годами колонии. Чиновник отказался: он готов был отдать миллион, но только в обмен на прекращение дела и свободу.

«Адвокаты знают, кто из коллег занимается так называемыми договорными отношениями, — говорит адвокат Руслан Коблев. — Во всех следственных подразделениях есть адвокаты, которые как бы на «побегушках» у следователя. И это по большей части бывшие сотрудники этого же подразделения. Можно взять несколько дел и увидеть, что признательные показания обвиняемых написаны в присутствии одного и того же защитника. Они клиентов часто так и заманивают: необязательно говорят о том, что нужно кому-то занести деньги, они просто рассказывают, что раньше работали там следователем. Если человек соглашается дать признательные показания, они получают свой гонорар и не факт, что делятся со следователем. А следователь и так доволен — добился признания, раскрыл дело. Обвиняемый же получает 4 года, а не 8 лет, как обещал ему следователь, хотя на самом деле доказательств, что совершил преступление именно он, нет. Для такого адвоката неважно: виноват человек, не виноват, доказана его вина или нет. Он продает услугу, и все довольны».

Адвокат Марина Андреева предупреждает, что с «фиксерами» надо быть осторожным: «В девяти из десяти случаев человек, дающий взятку, может и не получить того, за что платит. Или взятка по назначению не дойдет, или «решальщик» вводит своего подзащитного в заблуждение».

*Обвиняемого по «Болотному делу» Максима Лузянина судили в «особом порядке». Приговор — 4,5 года.

«В политическом деле адвокат-«решальщик» вам не поможет, — говорит лидер движения «Русь сидящая» Ольга Романова. — Он никак не сможет вам гарантировать, что его зафиксированные договоренности дойдут и сработают у судьи Пупкина. Я предполагаю, что приговор по делу Максима Лузянина — чисто «фиксеровский».* Лузянин был ранее судим и, конечно, должен был знать, что его обманут. Значит, ему пообещали, он поверил, но на каком-то этапе договоренности не сработали».

«По политическому делу не стоит рассчитывать, что защитник куда-то что-то занесет, — говорит и адвокат Аграновский. — В таких делах приходится надеяться только на закон, который в этом случае достаточно часто попирается. Вам понадобится адвокат квалифицированный, который умеет писать ходатайства, складно излагать мысли».

Многие из опрошенных The New Times экспертов советуют: людям, числящим себя в зоне риска, следует заранее заключить соглашение с адвокатом. Оно стоит от 1 тыс. до 5 тыс. рублей и дает уверенность, что в случае необходимости вы не останетесь без защиты. Если вас задержат, вы всегда можете назвать следователю фамилию вашего адвоката и отказаться без него отвечать на вопросы.

Эксперты советуют: обговаривайте стоимость адвокатских услуг «на берегу». За работу на предварительном следствии (то есть до самого суда) по многоэпизодному делу, где требуется выстраивать непростую линию защиты, московские адвокаты меньше чем за 100 тыс. рублей на круг вряд ли будут работать. Примерно столько стоит и оплата труда защитника на суде. Визиты в СИЗО — особая статья расходов. Есть адвокаты, которые просят отдельную плату за посещение клиента в тюрьме, и такая услуга стоит от 3 до 10 тыс. рублей за визит. Бывает и так, что родственники специально договариваются с молодым адвокатом, который еще не очень дорого стоит, чтобы он раз в неделю заходил в СИЗО и проверял, все ли в порядке у арестанта. Таких адвокатов называют «ноги». Они юридической защиты не осуществляют, а просто становятся надежным каналом связи с родственниками.

«За год следствия и несколько месяцев суда мы заплатили адвокатам сумму, сопоставимую со стоимостью квартиры в Финляндии, — говорит Наталья Зыкина, чей племянник был обвинен в подрыве фонарного столба (ст. 213 УК РФ «хулиганство»). — Мы готовы были отдать все, и теперь я понимаю, что те адвокаты, что были у нас в самом начале пути, наше отчаяние умело использовали».

Для защиты по политически мотивированным делам, советуют эксперты, лучше всего обращаться в правозащитные организации, которые помогут вам с подбором адвокатов, а в критических случаях, когда у вас нет денег на оплату, помогут собрать деньги на гонорар защитнику.

Глава движения «За права человека» Лев Пономарев говорит, что среди адвокатов, которых он обычно рекомендует, есть такие, кто ведет политические дела бесплатно или за минимальные деньги.

**См. The New Times «ОПГ Навальный», № 43–44 (269) от 24 декабря 2012 г.

«В «Росузнике» вам подберут адвоката, — советует политик Алексей Навальный, фигурант двух уголовных дел (и свидетель еще по двум), которому недавно пришлось искать защитников для своих родителей и брата.** — Он будет вами заниматься, и вы будете у него в приоритете. Кроме собственно юридической работы ему придется обзванивать СИЗО, узнавать, куда вас перевели, заниматься всей рутинной работой, которая имеет мало отношения к юридической защите, но отнимает много времени. Часто люди считают, что адвокаты, которых предлагают правозащитники, недостаточно компетентны и нужно искать защитника через знакомых, но это не так: адвокат, нанятый родственниками, стоит дорого, но у него не всегда есть время, чтобы полностью посвятить себя вашей защите».

По «Болотному делу» сейчас работает около 30 адвокатов, обвиняемым их предоставляет «Росузник». Глава этой организации Сергей Власов рассказал The New Times, что, подбирая защитников, они пользуются рекомендациями других правозащитных организаций, а также ищут таких адвокатов, которые имеют опыт ведения уголовных дел, при этом совсем не обязательно, чтобы они раньше участвовали в политических процессах.

«Очень важно, чтобы адвокат, который будет вас защищать, совпадал с вами морально-этически и политически, — советует Ольга Романова. — То есть, например, не стоит предлагать Дмитрию Аграновскому, человеку левых убеждений, защищать активиста из среды либералов. И еще: не берите «звезд». Им будет некогда вас защищать. Берите не самых публично известных адвокатов, но уже уважаемых в профессиональных кругах».

Хорошо, если адвокат знаком с практикой Европейского суда по правам человека и уже на стадии предварительного следствия и в суде обжалует все нарушения, которые допускает сторона обвинения.

«Мы знаем, что по политическим делам приговоры, как правило, предрешены, — говорит адвокат Анна Ставицкая. — Поэтому в случае обвинительного приговора можно вести дело с прицелом на подачу жалобы в Страсбург. И если потом будет вынесено решение Европейского суда о том, что в отношении заявителя было нарушено право на справедливый суд, это станет основанием для пересмотра дела».

*** Александр Гольдман был приговорен в 2008 г. к 11,5 года лишения свободы по ст. 160 и ст. 174.1 УК РФ («хищение» и «легализация»). Освободился в 2011 г., отсидев почти 6 лет, по УДО. **** Была арестована по знаменитому «делу химиков», инициированному Федеральной службой по контролю за наркотиками. Просидела в СИЗО 7 месяцев. Дело было прекращено в суде в связи с изменением законодательства.

Александр Гольдман, обвиняемый по одному из дел ЮКОСа***, стал жертвой недобросовестных адвокатов, которые, пользуясь тем, что он находился в СИЗО и не имел всей информации об обстоятельствах дела, «разводили его на деньги».

«Моя жена платила адвокатам ежемесячно несколько тысяч долларов, и они умело убеждали ее, что работают в моих интересах, и что только они смогут помочь мне, потому что я виновен. «Раскусить» их я смог только через два года пребывания в тюрьме, уже когда закончилось следствие и я ознакомился с материалами дела (ст. 217 УПК РФ — окончание следствия). Тогда я понял, что эти адвокаты, по сути, работали не на меня, они работали на моих бывших партнеров, заинтересованных в том, чтобы я не давал показаний против них. Кстати, эти партнеры мне адвокатов и порекомендовали. Я же находился в информационном вакууме, а моей жене одной было очень трудно разобраться в ситуации».

Как разобраться: не предает ли тебя адвокат, которому ты платишь деньги, не работает ли он на следствие? «Это становится понятно довольно быстро, — считает лидер движения «Бизнес-солидарность» Яна Яковлева****. — Во-первых, ты замечаешь, что адвокат не интересуется ходом дела, с тобой ничего не обсуждает. Второй признак недобросовестного адвоката: ты говоришь ему, что заметил фальсификации в деле, а он тебе отвечает, что ты, мол, ничего не смыслишь в юриспруденции. Это смешно: любой предприниматель или человек с интеллектом, отсидевший год, разберется не только в своем деле, но и будет другим сидельцам писать жалобы. И третий признак: адвокат отказывается от твоих предложений предать дело гласности, обратиться к правозащитникам, а наоборот: советует сидеть тихо».

«Хороший адвокат — это ваш единомышленник, вы вместе с ним можете вырабатывать линию защиты. — говорит Наталья Зыкина, которая 4,5 года пытается доказать в судах невиновность своего племянника. — Если у адвоката нет помощника, то родственники должны ему помогать, возить документы в суд, заказывать экспертизы, не сидеть сложа руки». Зыкина рассказывает, как они с адвокатом разыскивали понятых, опрашивали их, чтобы доказать на суде, что протокол изъятия вещественных доказательств был сфальсифицирован следователем — в результате судья признала этот протокол недопустимым доказательством. И хотя на приговор это не повлияло, родственники уверены, что они вместе с адвокатами сделали все, что было возможно.

Принято считать, что по «заказным» и политически мотивированным делам приговор и срок заранее предрешены. Может ли громкая публичная защита повлиять на исход дела?

«Чем сильнее общественный резонанс вокруг политического дела, тем меньше может быть срок, — уверен адвокат Дмитрий Аграновский. — Я абсолютно убежден, что если бы по делу Pussy Riot адвокаты не подняли бы большого шума, то вместо «двушечки» была бы «пятерочка». У меня такое ощущение, что у власти есть установка «давить оппозицию», но давить тихо. А мы будем сопротивляться как можно громче».

фотографии: Reuters, Евгений Фельдман