Отставка по совокупности

«Сурков чувствовал себя абсолютно не в своей тарелке и говорил в несвойственной ему манере. Он человек неординарного ума, образован, очень креативен и говорит, как правило, ярко, зажигательно, впечатляюще, а здесь он говорил неуверенно, оправдывался и выглядел достаточно жалко. Думаю, он не хотел чувствовать себя униженным маленьким бюрократиком, которого отчитывают и ругают», — так социолог Ольга Крыштановская описала впечатление от выступления тогда еще вице-премьера и руководителя аппарата правительства Владислава Суркова на совещании в Кремле 7 мая, на котором шла речь о ходе исполнения инаугурационных указов Путина, подписанных им годом раньше. Работу правительства Владимир Путин жестко раскритиковал, а Сурков оказался единственным, кто попытался ему возразить.

Менее чем через сутки, утром 8 мая, президент подписал указ об освобождении Суркова от занимаемых должностей «по собственному желанию».

В официальное объяснение неожиданной отставки, озвученное пресс-секретарем президента Дмитрием Песковым («Это связано с темой выполнения президентских указов»), поверили только близкие к власти комментаторы. «Вполне разделяю официальную оценку: причиной отставки является качество и объем исполнения указов президента, — заявил The New Times гендиректор Агентства политических и экономических коммуникаций, член Высшего совета «Единой России» Дмитрий Орлов. — Поручения были исполнены всего на 73 %, по заверениям самого правительства, но ясно, что реальное исполнение было еще ниже».

Остальные эксперты принялись азартно соревноваться в выстраивании собственных версий — от банально-криминальных до возвышенно-философских. Сам бывший вице-премьер о мотивах ухода умолчал, пообещав рассказать о них позже, «когда это будет уместным». Но уже сейчас очевидно, что говорить о какой-то одной причине нельзя: на решение Суркова повлияло стечение целого ряда факторов.

Версия, что причиной отставки стали проблемы в курируемом Сурковым фонде «Сколково», кажется самой очевидной — хотя бы потому, что вице-премьер был уволен на следующий день после публикации в «Известиях» нашумевшей статьи Владимира Маркина.** Представитель Следственного комитета в весьма фривольной манере, хотя и не называя имен, отругал Суркова за то, что, выступая 1 мая в Лондонской школе экономики, вице-премьер покритиковал СК за перегибы в «деле Сколково». Смелость Маркина многие расценили как подтверждение того, что компромат на Суркова уже лежит на столе у Путина.

Правда, сам Сурков сказал (а пресс-секретарь премьера Наталья Тимакова официально подтвердила), что заявление об уходе он написал еще 26 апреля. Но полноценную замену в Белом доме заранее почему-то не подготовили: сначала было объявлено, что вице-премьерские обязанности Суркова переходят к вице-премьеру Аркадию Дворковичу, а затем врио главы аппарата был назначен первый заместитель Суркова Сергей Приходько, считать которого реальным кандидатом на этот крайне важный в структуре власти пост источники The New Times в Белом доме решительно отказываются. А этот факт скорее подтверждает, что решение об отставке Суркова было принято Путиным достаточно спонтанно и к тому же с нарушением установленной процедуры. Ведь согласно ст. 83 Конституции РФ и ст. 9 закона «О правительстве», президент освобождает от должности вице-премьеров «по предложению председателя правительства РФ». Однако осведомленный источник The New Times в аппарате правительства утверждает, что свое заявление Сурков отправил напрямую Путину, а с Медведевым только «два раза поговорил». Бывший премьер Михаил Касьянов подтвердил The New Times, что «формально нужно, чтобы премьер завизировал заявление об отставке или указ об освобождении». Но в данном случае, похоже, это если и было сделано, то уже задним числом.

„

Сам бывший вице-премьер о мотивах ухода умолчал, пообещав рассказать о них позже, «когда это будет уместно»

Есть, впрочем, и версия, объясняющая эти нестыковки. По словам правительственного источника The New Times, заявление вроде бы было написано 26 апреля (к слову, это не первое, как утверждают, заявление Суркова с просьбой отпустить его на волю), но ходу ему не дали, а после статьи Маркина «у Суркова просто сдали нервы». Хотя некоторым экспертам такое объяснение кажется неубедительным. «Сурков — человек вспыльчивый и злопамятный, он может действительно испытывать негативные эмоции, — подтверждает Дмитрий Орлов. — Но он проявит их только тогда, когда ему подскажет это сделать трезвый расчет, когда он заранее принял какое-то серьезное решение. Я думаю, что, выступая в Лондоне — в откровенном, 

агрессивном, несвойственном для российской элиты стиле, — он знал, что ему предстоит уйти».

Нет у экспертов единого мнения и по поводу слухов, что Сурков лично санкционировал выплату $750 тыс. оппозиционному депутату Госдумы Илье Пономареву (по этому факту возбуждено уголовное дело о растрате против вице-президента фонда «Сколково» Алексея Бельтюкова) и даже, возможно, финансировал других известных оппозиционеров — Геннадия и Дмитрия Гудковых. Социолог Крыштановская связь Пономарева с Сурковым подтверждает — «они вместе ездили в Америку» по делам «Сколково». Гендиректор Центра политических технологий Игорь Бунин, напротив, полагает, что информация о причастности Суркова к гонорарам Пономарева является «неправдой». А Дмитрий Орлов напоминает, что сколковский куратор давно сочувствовал протестному движению. «Есть много свидетельств, что Сурков пытался установить систему отношений с протестным движением. Вряд ли кто-либо сможет доказать, что он участвовал в финансировании протестных акций и лично Пономарева — Сурков очень опытный игрок, — рассуждает политолог. — Но то, что он сочувствовал протестному движению, был к нему расположен, — это очевидно». Если вспомнить, что именно Владислав Сурков в бытность его в администрации президента создал и дал полный карт-бланш прокремлевским движениям «Наши» и «Румол», заточенным на борьбу с демократической оппозицией, версия, что Сурков-де помогал протестному движению, кажется совершенно невероятной.

Значительно правдоподобнее звучит версия, согласно которой Сурков — лишь первая жертва борьбы двух властных кланов, условно именуемых силовиками и гражданскими. Зримыми проявлениями этого противостояния стали и само «дело Сколково», и выходящее за рамки всех аппаратных приличий выступление Маркина. Оно было расценено наблюдателями как крайне вызывающее и по форме — пресс-секретарь пусть даже главного силового ведомства страны замахнулся на вице-премьера: вещь в условиях вертикали власти совершенно невероятная! — и по содержанию — недаром источники в правительстве охарактеризовали статью как «политический донос». А когда радиостанция «Эхо Москвы» со ссылкой на «источник, знакомый с ситуацией», сообщила, что Сурков якобы предложил Путину «вместо Сколково обратить внимание на «Роснефть», у тех, кто видел за отставкой «руку чекистов», отпали последние сомнения: ясно же, что такой наезд на главное достояние клана силовиков безнаказанным остаться не мог.

Специалист по теории элит Ольга Крыштановская с такой оценкой в целом согласна. «Эта отставка — результат раскола элит, который наметился во время президентства Медведева, — поясняет она. — Часть элиты делала ставку на второй срок Медведева и считала, что это будет лучший путь для России. Не думаю, что Путин считает таких людей предателями, но он явно ощущает дискомфорт при работе с ними, понимает, что эти люди ему не преданы». По ее словам, в последний год Суркова «планомерно отодвигали»: «Команда Путина не хочет работать с людьми, на которых нельзя положиться, а Сурков был отнесен именно к таким».

Мнение, что важную роль в отставке Суркова сыграла война кланов, разделяет и политолог Дмитрий Орешкин. «Сейчас идет атака на условных либералов — людей со здравым смыслом, которые понимают, что время от времени нужно корректировать выбранный путь, чтобы не прийти к катастрофе, — полагает он. — Таких людей удаляют или уводят на политическую периферию, чтобы у них не было возможности перехватить власть». Поэтому, по словам Орешкина, «устранение Суркова — это сигнал Прохорову, Шувалову, Чубайсу, ребятам из команды Волошина — всем, кто строил существующую политическую модель».

«На мой взгляд, эта версия несостоятельна, — не соглашается с коллегами Дмитрий Орлов. — Почему именно Сурков? Он не является либералом и никогда не был символом либерализма — там есть и другие символы, например, тот же Дворкович». «Нет никакой войны кланов, — вторит ему Игорь Бунин. — Силовики не могут ничего делать самостоятельно без высшего приказа президента Путина». Но в этих опровержениях, как ни странно, проглядывает и косвенное подтверждение. Ведь вести атаку на «условных либералов» силовики могут и по приказу Путина, да и Аркадием Дворковичем они на самом деле уже занялись, о чем свидетельствуют хотя бы уголовные дела в отношении Ахмеда Билалова, входящего в ближайшее окружение вице-премьера Дворковича.

Присутствует в отставке Суркова и еще одна, личностная, составляющая. Когда в конце 2011 года он переезжал из Кремля в Белый дом, некоторые комментаторы говорили, что новая должность не вполне соответствует способностям и наклонностям главного кремлевского политтехнолога. А неудовлетворенность работой могла стать весомой причиной для решения об уходе «по собственному».

«Я думаю, что Сурков устал, потому что был не способен исполнять работу, которую ему предписали, — считает экс-премьер Касьянов. — Это работа системного человека, а Сурков не является системным человеком — он творческий интриган, который рождает разные мысли по поводу того, как кого обмануть».

«Естественно, он лучше ощущал себя в администрации президента, — соглашается Игорь Бунин. — Он был владыкой, мог разобраться со всеми. А правительство — несколько иная структура. Я не думаю, что ему было очень комфортно». «Его переход в Белый дом был понижением, особенно в ситуации, когда Медведев и его команда теряют влияние, — добавляет Ольга Крыштановская. — Так происходит со всеми людьми, которые делают неправильный политический выбор: сначала их оттесняют на периферию, а потом увольняют».

Не добавляли вице-премьеру уверенности в себе и трения с коллегами по Белому дому. «В команде правительства Сурков был чужеродным элементом, — полагает Дмитрий Орлов. — Если Наталья Тимакова и Аркадий Дворкович представляют собой содержательное единство, то Сурков был человеком внешним. Остатки конфликтности в отношениях с ним сохранялись еще с тех времен, когда он был заместителем главы администрации и конфликтовал с этими людьми, особенно с Натальей Тимаковой (пресс-секретарем Медведева)». Речь идет о том периоде, когда президентом был Дмитрий Медведев, а оставшийся работать в его администрации Сурков воспринимался многими как человек Путина, поставленный «приглядывать» за медведевскими кадрами.

„

«Команда Путина не хочет работать с людьми, на которых нельзя положиться, а Сурков был отнесен именно к таким»

Вместе с тем отношения Суркова с верными путинцами, и ранее небезоблачные, стали в последнее время еще более напряженными. По словам источников The New Times в Кремле и Белом доме, особенно трудно Суркову было общаться с главой кремлевской администрации Сергеем Ивановым и его первым заместителем Вячеславом Володиным. Как рассказал The New Times говоривший на условиях анонимности источник в Белом доме, 29 апреля у Суркова с Володиным даже случилась натуральная ссора. В ходе разговора на повышенных тонах Володин ратовал за политику «сильной руки», ссылаясь на 60-процентную поддержку этой идеи в социологических опросах. А Сурков вроде бы возражал и высказался в том духе, что если спросить население, стоит ли вешать богатых вниз головой, то эту меру поддержат и все 80 %. «И что, Слава, будем вешать?» — горячился вице-премьер.

Наконец, явно не способствовала душевному комфорту Суркова и позиция премьера Медведева, который, как сетуют некоторые собеседники The New Times, редко заступается за своих подчиненных, опасаясь разгневать Путина и тем самым снизить свои шансы на возвращение в Кремль (а в такую перспективу бывший президент, по утверждению людей из его окружения, до сих пор искренне верит). Собственно, это видно и по нынешнему скандалу вокруг «Сколково»: хотя у премьера, считающего этот проект одним из главных своих достижений, есть не меньше оснований защищать его от нападок, Медведев в отличие от своего теперь уже бывшего заместителя пока упорно молчит. Так что признание одного из бывших подчиненных Суркова, что тот начал проситься в отставку еще с декабря прошлого года, выглядит весьма правдоподобно.

Наконец, еще одна вариация на тему «сам ушел»: вице-премьер просто решил вовремя «соскочить», добровольно покинув Белый дом до того, как его обитателей начнут выселять принудительно.

«Атака шла не против Суркова, а против Медведева, — полагает Игорь Бунин. — Идет обнуление лично Медведева и его правительства: все инициативы его президентства отменены и выхолощены. Правительство из Москвы не уехало, гуманизации тюрем и следственного аппарата не видно, победа в войне с Грузией оказалась победой не Медведева, скоро даже вернут возможность немножко выпивать за рулем». Причиной этого «обнуления» политолог считает неправильное понимание нынешним премьером текущей ситуации: «После рокировки Медведев решил, что он претендует на второе место в тандеме, но Путину это совершенно не надо. Ему Медведев нужен для того, чтобы решить некоторые задачи: провести пенсионную реформу и сделать премьера козлом отпущения».

«Сурков просто почувствовал, что если не уйдет по собственному желанию, то уже завтра это произойдет не по собственному, — говорит работавший когда-то с Сурковым политтехнолог Марат Гельман. — Вячеслав Сурков человек опытный — он это вовремя почувствовал, потому что сейчас будут вырываться целые клиентелы Суркова и Медведева».

Правда, Ольга Крыштановская полагает, что после осенней рокировки-2011 президент младшего партнера ни за что не обидит: «Путин в личных отношениях человек порядочный, и он испытывает благодарность к Медведеву, который их договоренности строго соблюдал. Лично против Медведева Путин никогда не будет устраивать гонений».

Но Владиславу Суркову от этого не легче. Когда-то, в самом начале своей государственной карьеры, он сказал в одном из интервью: «Я воспринимаю пожелание как военный приказ. И в этом смысле я гораздо лучше, чем человек, который воспринимает приказ как пожелание». Так что не столь уж важно, была ли мысль о необходимости его отставки чьим-то четко сформулированным пожеланием или туманным намеком, — главное, что он, похоже, снова воспринял это как приказ.