Я прошу всех обратить внимание на этот пост. В том числе - средства массовой информации. У любого беспредела должен быть свой предел. И будто в бездну заглядываешь, когда выясняется, что его нет...
Козлов — не политический заключенный. Он никому особо не интересный заключенный, осужденный по мошенничеству к трем годам лишения свободы. Мы, как мне помнится, случайно, обходя камеры, зашли в его палату в больнице "Матросской Тишины". Немолодой совсем человек. Явно очень больной. Он перенес коронарное шунтирование, у него шесть, то ли семь шунтов стояло. В Матроске он загибался. Без помощи кардиолога, без необходимой коронарографии, без лекарств, которые у его жены почему-то не принимали. На этап его не отправляли - понимали, что не дотянет, в больнице - давали какие-то таблетки. Он жаловался, что от них еще хуже.
В частности 12 марта я писала о Козлове: "Вот Козлов Николай Николаевич с тяжелейшими нарушениями кровообращения. Мы были у него две недели назад и сейчас. Доктор в прошлый наш приход обещал подумать над необходимостью медицинского обследования Козлова. Результат никаков. Через день после нашего прошлого посещения Козлов написал заявление - ответа нет. А врачи всё упирают на то, что Козлов не подпадает под постановление. Когда он попадет-то? Когда, не приведи Всевышний, скончается? Ну зачем тяжело больного человека, у которого срок-то три года за мошенничество, гноить в СИЗО? Ну кому лучше от того, что он там страдает? Теперь у него, помимо тяжелейших заболеваний, еще и жуткий кашель. Сокамерник говорит: его наизнанку выворачивает. Плюс геморроидальное кровотечение. Человек просто в СИЗО разваливается на части. Как, чье мне надо обратить на это внимание? Каждый отвечает за свой участок работы. Все, вроде, правы. Всё упирается в постановления. Ну так, может, надо уже в постановлениях что-то подправить?"
26 февраля я писала о Козлове: "Ну вот, с политзаключенными - всё. Есть еще просто заключенные. Козлов Николай Николаевич, немолодой уже человек, 1952 года рождения, осужденный к трем годам лишения свободы по второй части мошенничества. По его словам, в качестве юриста представлял в суде ветерана ВОВ, защищал его права собственности на земельный участок. И обвинили его в фальсификации каких-то документов. Но, впрочем, в данном случае это не очень важно. Козлов - больной человек, инвалид 2-й группы. У него очень много сложных и опасных заболеваний, в основном - в области кровообращения, о чем имеет соответствующие документы. Ему было произведено коронарное шунтирование, поставлено шесть шунтов. В больницу СИЗО его доставила скорая с гипертоническим кризом. И вот он хотел бы по медицинским показаниям освободиться от отбывания наказания. Но у начальника медчасти иное мнение. По постановлению правительства от отбытия наказания освобождаются люди только с терминальной стадией заболеваний. То есть умирающие. Скажем, если онкология - то уже с метастазами. Надо дождаться метастаз - и отправиться умирать на волю. А пока тебя еще можно попытаться вылечить - будешь находиться в СИЗО. Вот так и у Козлова - гипертоническая болезнь 3 степени, а надо - четвертой. Гипертензия 3 степени, тоже не хватает., приступов стенокардии недостаточно. Так считает, как я уже сказала, начальник медчасти, и на комиссию независимых врачей Козлова и его медицинские документы не передает. Читаем постановление. Читаем закон. Есть ли право не передавать на комиссию? Закон составлен криво, однозначного вывода из текста сделать нельзя. Уговариваем провести повторное обследование Козлова. Доктор обещает".
После следующего посещения я снова писала о Козлове.
К тому моменту он уже был болен двусторонней пневмонией и действительно плевался кровью. Я писала не только в блог. За подписью председателя ОНК Москвы были подготовлены и направлены в ГУФСИН заявления от ОНК с просьбой актировать Козлова в связи с невозможностью отбывать наказание по состоянию здоровья. Моя почтенная напарница Дубикова Лидия Борисовна лично эти письма развозила.
В каждый наш визит в Матроску мы обращались к руководителю СИЗО Тагиеву с просьбой провести медицинское освидетельствование Козлова. Он отвечал: мои врачи за ним следят, говорят, что необходимости в этом нет. Мы просили. Он нам чего-то глазки строил.
А вчера Лидия Борисовна поехала в Матроску на комиссию по УДО. И там ей с гордостью один сотрудник говорит: отпустили мы вашего Козлова! Прямо судья к нему приехал в СИЗО — и от отбытия наказания освободил. Радуйтесь, на свободе Козлов! (Ну разве мы не молодцы?)
Лидия Борисовна обрадовалась, позвонила мне, я написала об этом в твиттер. Тоже радовалась. Но недолго. Через час Лидия Борисовна решила позвонить жене Козлова и поздравить с его освобождением. Та сняла трубку. Лидия Борисовна сказала: Николай Николаевич... А жена в ответ: он умер. Через день после освобождения, в гражданской больнице. Похороны в понедельник...
То есть вот когда мы просили, уговаривали, разражались письмами и петициями, Козлов медленно умирал. Когда мы заходили в палату, сопровождающие поглядывали на него с недоверием, а потом, выйдя, поясняли: да это он для вас так кашляет. Чтоб впечатление создать. Никому сидеть не нравится.
А Козлов взял и умер. И когда он стал умирать, уже очевидно так, не чтоб создать впечатление, тут же появился и судья, и необходимые медицинские документы — только, чтоб он не умер в СИЗО. Зачем же такой недочет изолятору? Ну что ж, последний день провел уже свободным человеком... Это ж не первый случай. Я об этом тоже писала:
"Вот один как раз умирающий лежит сейчас уже неделю в городской больнице. До этого он был в пятом изоляторе, но еще не в той, какой нужно, стадии. Стадия поменялась, когда его привезли в больницу на Матроске, и стала уж совсем подходящей, когда его перевели в городскую. ВИЧ в терминальной стадии, туберкулез. Вот его как раз администрация СИЗО хочет актировать. Звонит, просит судью поехать в больницу. Судья не хочет никуда ехать. Руководитель СИЗО созванивается с Мосгорсудом. Вопрос решается быстро, уже завтра умирающий будет освобожден от отбывания наказания.
"А ему жить осталось день или два, — говорит нам руководитель. — В больнице и умрет. Ну и какое теперь этому умирающему дело — освободят его, не освободят его? Ну, разве что конвой уедет. Ну да. Умрет свободным человеком".
Был живой Козлов. Кашлял, над чем-то шутил, на что-то сердился. Настаивал на своей невиновности. Просил о помощи. Всё, нет больше Козлова, умер. А ведь его не приговаривали к смерти. Приговаривали к трем годам. Всего трем годам. Но по факту — его убили. Элементарным неоказанием помощи. Равнодушием. Не думаю, что кто-то составит "список Козлова". Сколько их — таких Козловых? Скольким осталось немного? И господина Тагиева, руководителя Матроски, на пенсию отправили, как я понимаю, не в связи с Козловым, а в связи с тем, что у него заключенный потолок пробил и с крыши спрыгнул. Это куда большее ЧП, чем чья-то смерть. Тем более — если успели освободить. Хоть за день — но успели.
Но кто-то должен нести за это наказание. И что-то нам с этим надо делать.
Буду благодарна за распространение этой невеселой информации. Мне искренне жаль. Впрочем, в Матроске говорят, что им тоже жаль.
Пост из ЖЖ члена московской общественной наблюдательной комиссии Анны Каретниковой
Tweet
