Это не капитализм.
Пьяный воздух богатства кружит голову властям, сбивает с толку наблюдателей. В самом деле, есть от чего пойти голове кругом
С одной стороны — кажущийся безостановочным экономический рост, заливающие страну потоки нефтедолларов и иностранных инвестиций, растущее как на дрожжах потребительское благосостояние. С другой — разгром ключевых институтов современного общества: представительной демократии, судебной власти, свободной прессы, политической оппозиции. Россия никогда не упускала шанса показать себя как «страну контрастов». Однако картина сегодняшней жизни настолько противоречит традиционным представлениям о законах общественной эволюции, что неизбежно предъявляет спрос на новые теоретические модели.
Новая гипотеза
Нетривиальная ситуация, в какой оказалась наша страна, привела к рождению гипотезы о так называемом «другом» капитализме. Согласно ей, наряду с капитализмом классическим, базирующимся на системе западных ценностей и западных институтов, появился и иной вид капитализма. Этот «другой» капитализм воспринял от своего «классического» варианта лишь рыночную экономику, но отказался от «западных» институтов. Традиционный капитализм невозможен без демократии, «другой» обходится без нее; одному присуща конкурентная модель государства, другому — корпоративистская; для одного конкуренция является универсальным принципом существования, для другого — инструментом с ограниченной сферой применения; в одном государство — это институт, обеспечивающий нахождение баланса частных интересов, в другом — кулак, подчиняющий частников государству; в одном государство служит гражданам, в другом — граждане служат государству.
Авторы этой концепции утверждают, что «другой» капитализм — явление не только российское, но поистине глобальное; что по «другому» пути пошли уже Япония, Корея, Сингапур, Китай. Иными словами, модель «государства-предпринимателя», «государства-корпорации» имеет не меньше прав на существование, чем модель либерального капитализма. А потому, считают они, центральным сюжетом мировой политики предстоящих десятилетий может стать глобальная конкуренция двух капитализмов — «классического» и «другого», либерального и корпоративистского.
Рынок и капитализм
К счастью для России и ее граждан, «другого» капитализма нет.
При всей схожести и тесной связи друг с другом рыночная экономика и капитализм — не одно и то же. Капитализм действительно немыслим без рынка и частной собственности. Но рынок и частная собственность возможны и без капитализма. Рынок и собственность — древнейшие человеческие институты, возникшие на заре цивилизации. Капитализм же — весьма юная общественная система. Даже в самых развитых регионах Европы он появился вряд ли ранее XIV—XV веков. Рынок господствовал в большинстве известных человеческих сообществ. В условиях капитализма даже сейчас, в начале XXI века, живет меньшинство человечества.
Рынки и собственность появлялись даже там, где, казалось бы, у них нет никакого шанса — на кастровской Кубе и в кимирсеновской Корее, при военном коммунизме в СССР и иезуитах в Парагвае, в нацистских лагерях и сталинском ГУЛАГе, в «Матросской Тишине» и московском Кремле. С рынком и частной собственностью, но без капитализма люди жили при Хаммурапи и Ярославе Мудром, при римских консулах и персидских шахах, при арабских халифах и китайских императорах, при татарских ханах и испанских конкистадорах, при варягах и греках, при новгородских ушкуйниках и запорожских казаках, с пиратами Карибского моря и корсарами Средиземноморья.
Для существования капитализма недостаточно наличия лишь рынка и частной собственности. Капитализм — это рыночная экономика лично свободных людей. Персональная свобода возможна лишь в условиях реальной безопасности, защищенности частной собственности правом, традициями и культурой, юридического равенства граждан по отношению друг к другу и к власти.
Наилучшей, наиболее надежной, наиболее устойчивой защитой правового порядка, прав собственности и свобод гражданина являются институты либеральной демократии. Лишь в исключительных случаях недемократические режимы, возглавлявшиеся «просвещенными» монархами и «продвинутыми» авторитарными лидерами — прусским королем Фридрихом II Великим, австрийским императором Францем Иосифом I, сингапурским премьером Ли Куан Ю, — обеспечивали правовую защиту гражданам и их собственности, сопоставимую с той, что дается демократическими властями.
Нет ни в Японии, ни в Китае
Общественные системы Японии, Кореи, Сингапура, Китая, России, приводимые в качестве примеров «другого» капитализма, лишь на весьма поверхностный взгляд могут быть отнесены к одному типу.
Как минимум с послевоенного времени Япония является страной «традиционного» капитализма с рыночной экономикой и господством важнейших «западных» правовых институтов: верховенством закона, гражданскими свободами, разделением властей, независимостью суда. То же верно и для Южной Кореи, по крайней мере с конца 1980-х годов.
Сегодняшний Сингапур не является полностью демократической страной — в отличие, например, от Японии и Кореи. В чем Сингапур совершенно несопоставим с сегодняшней Россией, так это по состоянию правового порядка. Сингапурская правовая система — одна из лучших в мире. По индексу верховенства закона Мирового банка Сингапур занимает 10-е место из 187 стран мира, опережая, в частности, Канаду, Австралию, Нидерланды, Германию, Великобританию, Ирландию, США, Бельгию, Францию, Японию. По индексу защиты частной собственности Международного института прав собственности Сингапур занимает 12е место в мире, опережая Японию, Ирландию, Канаду, США, Францию, Бельгию. По индексу благоприятных законодательных и политических условий того же института он занимает 10-е место в мире, опережая Великобританию, Канаду, Японию, Францию, Финляндию, Ирландию, Бельгию, США. По индексу экономической свободы Сингапур последние три десятилетия устойчиво занимает 2-е место, опережая все другие страны мира, кроме Гонконга. Если Сингапур относить к странам «другого» капитализма, то примеров «классического» капитализма фактически не остается.
В качестве примера «восточного» капитализма иногда называют Китай. Анализ того, что происходит у нашего восточного соседа, не оставляет никаких иллюзий по поводу так называемого «иного» пути Китая. В отличие от кремлевских силовиков и питерских юристов, разрушающих российскую правовую систему, пекинские коммунисты и шанхайские бюрократы внедряют и укрепляют у себя именно «западные» правовые институты.
При том что по показателю ВВП на душу населения Китай все еще отстает от России, по уровню развития правовых институтов он уже существенно нас опережает. Китай имеет более высокие показатели, чем Россия, по индексу верховенства права Всемирного банка, по индексу экономической свободы Института Фрезера, по индексу персональной автономии и личных прав Freedom House, по индексу защиты частной собственности и индексу благоприятных законодательных и политических условий Международного института частной собственности, по индексу независимости судебной власти Всемирного экономического форума, по индексу законности и порядка компании PRS. Сегодняшний Китай соответствует институциональным критериям «западного» капитализма в большей степени, чем нынешняя Россия.
В России нет «другого» капитализма
То, что современная Россия является рыночной экономикой и не является демократией, очевидно. Степень беззащитности частной собственности и собственников перед произволом власти продемонстрировали аферы государственных бандитов против НТВ и ТВ-6, «ЮКОСа» и «Русснефти», Shell и ТНК-BP. Трудно выразить условный характер частной собственности в современной России лучше, чем это недавно сделал Олег Дерипаска: «Если государство скажет мне вернуть «Русал», я верну его».
Уроки неравенства граждан перед законом продемонстрированы в авариях с участием сына бывшего министра обороны и кортежа действующего председателя Верховного суда. О степени беззащитности граждан от бандитизма говорит возросшее с 1998 года более чем вдвое число тяжких преступлений против личности (убийство, умышленное причинение тяжкого вреда здоровью, изнасилование, грабеж, разбой).
Новые успехи «басманного» правосудия заваливают Европейский суд по правам человека в Страсбурге делами российских граждан. Чем агрессивнее российские власти требуют выдачи лондонских сидельцев, тем быстрее растут российские «колонии» в Англии и других правовых государствах. Чем вульгарнее антибританская пропаганда Кремля, тем быстрее число россиян, проживающих в Лондоне, приближается к полумиллиону. Чем удачнее «эксы» силовиков в России, тем больше российских предпринимателей страхуется, приобретая недвижимость за рубежом. Собственно, и сами «хозяева» нынешней жизни — управляющие газпромами и роснефтями, спешат осуществить свой собственный «дранг нах вестен», выводя оказавшиеся в их распоряжении активы под защиту западных правовых институтов: приобретая компании в Европе, регистрируя «РосУкрЭнерго» в Швейцарии, проводя IPO в Лондоне.
Правовой беспредел
Нынешнюю российскую политическую систему иногда изображают как господство бюрократии. В этом есть доля правды. Однако с важной поправкой: большинство членов бюрократического класса лишено базовых гражданских прав (например, свободы слова), возможно, даже в большей степени, чем обычные жители страны. Министры и наркомы, визири шаха и евнухи султана, жены хана и наложницы императора — весьма влиятельные в восточных деспотиях люди. Но любой из них лично менее свободен, чем последний ремесленник на лондонском рынке. За то и ненавидят они — искренне и исступленно — и лондонских сидельцев, и Англию, и британскую правовую систему.
В сегодняшней России есть рыночная экономика, хотя и не совсем свободная. В ней есть и частная собственность, хотя и не вполне защищенная. Чего в России нет, так это правового порядка. Вместо него в ней царят беззаконие и произвол. В споре с бандитами, как частными, так и государственными, гражданам страны фактически невозможно отстоять ни справедливость, ни собственность, ни свободу, ни саму жизнь. «Государство, лишенное правосудия, — писал блаженный Августин, — есть не что иное, как шайка разбойников».
