Беспредел. Правозащитники требуют взять расследование похищения в Ингушетии журналистов телекомпании РЕН ТВ и представителя «Мемориала» под контроль Генпрокуратуры России. The New Times восстановил картину событий
Митинг в Назрани 24 ноября 2007 года, который не дали увидеть съемочной группе новостей РЕН ТВ. По независимым данным, три человека ранены, задержано более 300 человек. Съемки второй группы РЕН ТВ
С 22 по 25 ноября в Ингушетии работали две группы РЕН ТВ: корреспондент Дмитрий Ясминов, оператор Виктор Музалевский — от программы «Неделя с Марианной Максимовской» и Артем Высоцкий, Станислав Горячих, Карен Сахинов — от новостей РЕН ТВ. Олег Орлов, председатель совета правозащитного центра «Мемориал», приехал в республику расследовать факты похищения людей.
23 ноября — первый рабочий день съемочной группы новостей РЕН ТВ. Они прилетели в республику накануне вечером и поселились в гостинице «Асса»1.
08.00 Артем Высоцкий, Станислав Горячих и Карен Сахинов рано утром уехали в село Чемульга, где 9 ноября группой федеральных сил в своем доме была расстреляна семья мирных жителей, убит шестилетний мальчик. Его гибель стала поводом для митинга в Назрани 24 ноября. Вернулись в полдень — для встречи с пресс-секретарем президента Ингушетии Исой Мержоевым.
12.00, президентский дворец в Магасе Артем Высоцкий (РЕН ТВ): Мы сказали, зачем приехали и что хотели взять у (Мурата) Зязикова интервью, в том числе о роли оппозиции в республике. Мержоев ответил, что интервью не получится, президент на эту тему говорить не хочет. Вместо этого он предложил «помочь снять салон свадебных платьев и показать, как строится Магас», добавив, что «никакой оппозиции у нас нет». После почти двухчасовой беседы в президентском дворце группа новостей РЕН ТВ уехала в соседний регион, в город N, для того чтобы перегнать отснятый материал (перегон материалов из самой Ингушетии фактически невозможен, поэтому город, откуда материалы передаются в Москву, журналисты просят не называть. — The New Times). К восьми вечера они вернулись в гостиницу. Захват 
21.00
The New Times: Четверо вооруженных милиционеров патрульно-постовой службы (ППС) МВД Ингушетии покидают свой пост в гостинице «Асса».
Олег Орлов («Мемориал»): Сотрудники ППС признали, что им позвонил кто-то из начальства и дал приказ покинуть пост. Они отказались идти пешком, тогда за ними приехала машина.
23.00
К гостинице подъехали две машины, из них вышло примерно 15 вооруженных людей. Они вошли в гостиницу через главный вход, охрану и сотрудников положили на пол, вырвали все телефонные кабели, взяли журнал администратора. Действовали тихо, слаженно, общались жестами. Один из них сказал, что им надо проверить документы в нескольких номерах. Шестеро поднялись на третий этаж, где жили журналисты РЕН ТВ, трое — на второй, где был мой номер.
Высоцкий: После ужина пошли в один из наших номеров, в 311-й, отсмотреть материал. Через 10 минут стук в дверь. Женский голос: «Администратор». Я сижу за столом спиной к двери, пишу. Карен, оператор, открывает дверь. Влетают автоматчики: высокие, в масках и камуфляже. Такое ощущение, что это милиция. Командуют: «На пол!» Мы ложимся, я спрашиваю: «Вы из МВД?» Они отвечают: «Да, МВД». Звучит вопрос: «Зачем ты пронес взрывное устройство?» Я молчу. Слышу, как в пакеты собирают все, что есть в комнате: камеры, кассеты, ноутбуки, личные вещи. Кто-то спросил: «Нашли?» Другой ответил: «Вот, нашел!» Что — неизвестно. В комнате не оставили ничего, кроме тапочек, которые слетели с моих ног. Нас поднимают, надевают на головы черные полиэтиленовые пакеты и командуют: «Бегом». Так и бежали: кто босой, кто в тапочках. Из одежды — джинсы и футболки. Выводят через главный вход на улицу, закидывают в «Газель». Орлов: Сижу в своем номере 215. Слышу стук в дверь и невнятный женский голос. Открываю, а там трое здоровых ребят в масках, в руках автоматы. Бросили на пол, руки за спину. В комнате пошел обыск. Первая мысль, что меня приняли не за того, сейчас посмотрят документы, разберутся. Надели на голову черный пакет и потащили в чем был — джинсы, рубашка и тапочки на босу ногу. Завели в машину, приказали сидеть молча и не двигаться. Затем услышал, как еще троих заводят. Один из охранников вдруг спросил, кто они. Я услышал: «Мы корреспонденты, РЕН ТВ».
The New Times: Вся операция продолжалась 7 минут.
Орлов: Когда мы отъезжали, они сказали: доставим в отдел, допросим. Но когда повезли по проселочным дорогам, стало понятно, что никакого отдела не будет. Я подумал, что в яму какую-то везут. Ехали около часа. Везли люди, хорошо знающие Ингушетию и ее дороги.
The New Times: Сотрудники «Мемориала» восстановили маршрут: везли из Назрани через Карабулак, станицы Слепцовская и Нестеровская. Дальше дорога идет в горы. Машина остановилась в открытом поле, в нескольких километрах от жилых домов.
24 ноября, около 01.00 
Высоцкий: Нас выкидывают из машины, падаю на грядку, с меня слетает пакет. Очки я держу в руках. Один говорит: «Что у него в руках?» Мне разжимают руки, говорю, что у меня очки. В ответ: «Ладно, держи». Если бы это были боевики, они бы не церемонились. А дальше без объяснений серия ударов. Стас (ассистент оператора Станислав Горячих. — The New Times) пытался прикрывать лицо, его били сильно. Карена спросили, ингуш ли он. Он сказал, что армянин. Я несколько раз терял сознание. Слышу: «Мы их должны расстрелять, где глушитель?» Следующее, что помню, — «Газель» уезжает. Меня поднимают, а я никого не узнаю. Впереди огромное колхозное поле, ни одного огня. Орлов говорит, что надо идти в милицию. Я ему в ответ: «Какая милиция?! Милиция нас и похитила!» Все время был как будто в тумане. Потом просил следователя взять на экспертизу напитки, которые были в номере и в гостинице. Я помню, что, когда нас везли, мы засыпали — а почему?
Орлов: После побоев прозвучал приказ: «Не вставать, пока не уедем! Сваливайте отсюда, и чтобы больше здесь не появлялись». Мы пошли по полю. Вышли на автозаправку, но туда нас не пустили.
Доброта президента Зязикова
02.30, станица Нестеровская
Высоцкий: Помню, Орлов стучит в дом, говорит: «Помогите, нас похитили». Мужик быстро одевается и бежит в милицию. Приезжают две милицейские «Нивы». Нас привозят на местный участок, и там мы даем первые показания до шести утра. Потом приезжает бригада уголовного розыска, нас забирают.
7—12 часов, Назрань
Орлов: В ГУВД чаем поят, но не выпускают. Распоряжение у них такое было: в день митинга всех корреспондентов задерживать. Ребят до вечера продержали, а я скандалил и около половины двенадцатого дня ушел.
Высоцкий: Сажают в ГУВД по разным комнатам и снова берут со всех объяснение. В 10.00 начинается митинг. У нас один мобильный телефон случайно уцелел. Я говорю: «Мы сейчас пойдем с этим телефоном на митинг и включимся в прямой эфир». На что мне говорят: «Никуда вы не пойдете. Ждем следователя из прокуратуры. Ваши личности не установлены». Требую вызвать бригаду «скорой помощи», мне отвечают: «Всему свое время». Днем перевозят в здание прокуратуры. Там следователи в третий раз записывают наши показания. Вдруг появляется начальник следственного управления — нас срочно везут в Магас, к президенту Зязикову. На нас женские кофты, тапки. В кабинете министр внутренних дел, прокурор, пресс-секретарь президента, начальник следственного управления, еще чиновники. Зязиков пожимает нам руки. Я говорю: «Извините за внешний вид, с двух часов ночи, как мы освободились, нам не разрешили даже переодеться». Зязиков делает гневное лицо: «Как вы могли не дать переодеться?! Наверное, надо было их помыть?» А все чиновники улыбаются. Зязиков спросил, что он может для нас сделать. Я ответил, что мы хотели бы поесть, получить медицинскую помощь и гарантии безопасности до окончания нашей поездки. Слышу в ответ: «Обеспечить охрану! Накормить здесь же, в резиденции». Мы выходим, и нас хватает человек, который привез: «Быстро в следственное управление» Я: «Вам президент сказал накормить здесь». Он: «А я говорю — едем продолжать допрос!» Допрашивали до семи часов вечера. В семь часов начинается эфир Максимовской, где проходит сюжет Димы Ясминова про разогнанный митинг, стрельбу.
20.00
Высоцкий: Привозят в гостиницу, начальник следственного управления говорит нам: «Не беспокойтесь, вас будут охранять». Заходим — ни одного охранника. Позже подходит пожилой милиционер с кроссвордом — ни автомата, ни пистолета. В воскресенье мы уехали2.
Охота на РЕН ТВ
The New Times: Незадолго до похищения журналисты встречались с представителями оппозиции. Олег Орлов из «Мемориала» также посещал дом одного из организаторов протестных акций. The New Times одну из таких встреч подтвердил Магомед Евлоев, владелец оппозиционного сайта Ингушетия.ру. Он также заявил, что, по его информации, в нападении участвовала президентская охрана, возглавляемая Русланбеком Зязиковым.
Вторую съемочную группу телеканала РЕН ТВ пытались задержать несколько раз.
Дмитрий Ясминов: 23 ноября из администрации Зязикова поехали в частный дом, где мы остановились. Минут через 15 за нами приезжают сотрудники УБОП, сказали, что за нами. Но воспротивился хозяин дома. К УБОП прибыло подкрепление — сотрудники мобильного отряда МВД, которые блокировали улицу. Все как на подбор славянской внешности. Хозяева попросили нас укрыться на втором этаже, оттуда я снимал происходящее на мобильный телефон. Нам сказали, что вроде бы приезжал сам министр внутренних дел Медов.
The New Times: Вечером 24 ноября журналистов задержали на блокпосту, доставили в ГУВД и заставили писать объяснительную, пытались отобрать камеру и ноутбук. Потом им сообщили, что выдворяют их из Ингушетии. После выезда из республики журналистов еще на полтора часа задержали на Черменском блокпосту.
Пресс-секретарь президента Ингушетии Иса Мержоев очень удивился, когда The New Times обратился к нему за комментариями: «А почему вы мне звоните? Обращайтесь в прокуратуру». В прокуратуре от комментариев фактически отказались, сославшись на занятость.
