Братство просвещенных бунтарей

Это самая большая выставка художников-прерафаэлитов за последние тридцать лет. В прошлом году она была показана в Лондоне и Вашингтоне. В Москву привезли более 80 полотен из частных и музейных собраний, в том числе такие жемчужины Галереи Тейт, как «Офелия» и «Марианна» Джона Эверетта Миллеса, «Возлюбленная» и «Прозерпина» Данте Габриэля Россетти. Великая живопись, изменившая эпоху — так можно было бы охарактеризовать творчество этих художников, предшествовавших французским импрессионистам, а во многом и вдохновивших их на художественные подвиги.

Эдвард Берн-Джонс. «Сидония фон Борк»

В 1848 году в Лондоне на выставке Королевской академии художеств начинающий поэт и художник итальянского происхождения (его отец был карабинером) Данте Габриэль Россетти подошел к выставлявшемуся там студенту академии Холману Ханту и представился как почитатель его творчества. «Росcетти подошел ко мне, — вспоминал позднее Хант, — и громко стал хвалить мою картину, объявив, что это лучшая вещь на выставке, что меня очень смутило. Он особенно восторженно отнесся к тому, что я взял сюжет из поэзии Китса». Речь шла о довольно классической еще по манере исполнения работе «Канун святой Агнессы», основанной на сюжете одноименной поэмы Джона Китса о двух влюбленных, сбегающих с пира. Отсюда у картины появилось еще одно название — «Бегство Маделины и Порфиро с пьяного кутежа».

Россетти было тогда двадцать лет, Хант был на год старше. Молодые люди быстро подружились. Россетти познакомил Ханта с их ровесником — «юным гением» Джоном Эвереттом Миллесом. Тот начал рисовать в шестилетнем возрасте. Увидев талант мальчика, родители переехали в Лондон, и в 1840 году в 11 лет тот поступил в Академию художеств — это был самый юный студент академии за все время ее существования. В 17 лет его работа «Писарро берет в плен перуанских инков» была признана лучшей на академической выставке 1846 года, а на следующий год он получил золотую медаль еще за одну картину.

Молодые люди легко сошлись друг с другом на почве неприятия академической живописи. Собравшись, решили объединиться в секретное «Братство прерафаэлитов». У названия (прерафаэлиты, то есть до Рафаэля) есть объяснение. Художники пытались восстановить средневековую простоту и чистоту искусства, утраченную, как они считали, в эпоху Возрождения. Хант помог Россетти закончить его работу «Юность Девы Марии», которая была выставлена на первой выставке прерафаэлитов в Гайд-парке в 1849 году. На ней впервые и были использованы три таинственные буквы — P. R. B. (англ. Pre-Raphaelite Brotherhood), этими же инициалами были отмечены картины «Изабелла» Миллеса и «Риенци» Ханта. Свой манифест они на следующий год опубликовали в собственном же журнале «Росток», просуществовавшем всего четыре месяца. Потом «братьев» стало больше: добавились Мэдокс Браун, Уолтер Крейн, Артур Хьюз, Эдвард Берн-Джонс, Уильям Моррис, Джон Уильям Уотерхаус.

Всем художникам Братства в этот период было немногим за двадцать, а значит, как и большинству молодых людей этого возраста, им были свойственны любовные приключения, бурные романы, романтические трагедии. Мало того, это вообще соответствовало идеологии прерафаэлитов: чувственность, грусть, романтизм, образ несчастной женщины, соединенные с эстетизмом и эротизмом — все это стало ключевыми моментами эпохи арт-нуво и впоследствии дало миру такой восхитительный эгоистический «цветок», каким стал поэт Оскар Уайльд. Истории любовные и трагические накладывались одна на другую и сразу же находили отражение в живописных полотнах. Пожалуй, самая знаменитая и загадочная из них связана с картиной «Офелия» (1852) Джона Миллеса (к этому же сюжету обращался и Артур Хьюз). На ней изображена любимая модель Россетти, ставшая впоследствии его женой — Элизабет Сиддал.

Она родилась в бедной семье, сумела стать модисткой, а потом моделью. Бледнокожая и рыжеволосая, она олицетворяла для прерафаэлитов женский идеал. Миллес давно задумал написать «Офелию», весь 1851 год он делал многочисленные рисунки с натуры на берегу реки Хогсмилл в графстве Суррей, но саму фигуру Офелии начал рисовать только зимой. Элизабет Сиддал позировала ему, лежа в ванной, вода в которой подогревалась лампами, расположенными снизу. Однажды лампы погасли, и натурщица серьезно простудилась. Позднее отец девушки выставил художнику счет на £50 от врача. Поэт и критик Теофиль Готье писал: «Надо признать, что издали «Офелия» Миллеса немного похожа на куклу, тонущую в ванночке; но приблизьтесь — и вы будете поражены чудесным миром деталей. Полотно оживет и придет в движение перед вашими глазами. Покажется, что вы лежите на берегу, и вот перед вашими глазами понемногу открываются тысячи образов, которые вы поначалу приняли за смешанную зеленую массу». В картине сочетается натурализм изображения с символикой сюжета. Критики научились читать эзопов язык знаменитой картины: на языке цветов лютики — символ неблагодарности или инфантилизма; плачущая ива, склонившаяся над девушкой, — символ отвергнутой любви; крапива обозначает боль; цветы ромашки около правой руки символизируют невинность, алый и похожий на мак адонис, плавающий около правой руки, символизирует горе.

Почти за каждым из молодых художников Братства тянется шлейф любовных трагедий. Россетти познакомился с Элизабет Сиддал во время ее сеансов с Миллесом, вскоре молодые люди стали жить вместе. Россетти написал множество картин с Элизабет, сюжеты которых чаще всего брал из классики: «Паоло и Франческа да Римини», «Любовь Данте», «Явление Данте Рахили и Леи»... Элизабет и сама начала писать стихи, рисовать и скоро стала довольно успешной художницей. Россетти, несмотря на всю любовь, вовсе не бросал ради нее других своих подружек, в том числе Энни Миллер (любовницу Ханта). В 1860-м он все же женился на Элизабет. На следующий год она родила мертвого ребенка, впала в депрессию и в 1862 году умерла от передозировки лекарства. Некоторые считают, что это была сознательная передозировка опиума. Россетти до конца жизни мучился угрызениями совести и находил успокоение в наркотиках и алкоголе. Его образ жизни тех лет был довольно экзотичен: дом наполнен китайским фарфором и множеством антикварных мелочей, в доме жили совы, вомбаты, кенгуру, попугаи и павлины, одно время даже жил бык, глаза которого напоминали Россетти глаза его возлюбленной Джейн Моррис. На похоронах жены он в порыве экзальтации вложил в ее руки свиток со своими стихами. Но спустя ряд лет решил опубликовать эти юношеские тексты, для чего вскрыл могилу и достал свиток, чем шокировал всех своих знакомых.

Еще одной возлюбленной Россетти была Джейн Берден. Она происходила из бедной семьи, но благодаря Россетти вошла в круг прерафаэлитов. У нее были красивые густые черные волосы и большие темные глаза, которые подчеркивали бледность лица. В этом кругу она познакомилась с Уильямом Моррисом и стала его женой, научилась играть на фортепиано и вошла в светское общество. «Женщины без кринолинов, с развевающимися волосами... необычные, как горячечный сон, в котором медленно движутся великолепные и фантастические образы» — так описывают женщин, которых воспевали прерафаэлиты. Но не всем везло с замужеством. На многих картинах этих лет изображена прачка Элен Смит, которую Россетти «подобрал» на улице. Ее карьера модели сорвалась, когда случайный матрос исполосовал ее лицо ножом, после того как она отказала ему во взаимности. В 1873 году она пришла к одному из художников с просьбой о деньгах: рассказала, что вышла замуж за кучера, но денег не хватает — и предложила себя в прачки…

Успех прерафаэлитов стал возможен благодаря поддержке влиятельного по тем временам критика Джона Рескина, который первый поддержал их картины и многие из них даже купил в свою коллекцию. Он заявил, что их работы могут «лечь в основу художественной школы, более величественной, чем все, что знал мир предыдущие 300 лет». Одним из тех, кому он стал покровительствовать, был Миллес. Это увлечение вышло критику боком. В лето 1853-го он пригласил художника отдохнуть в семейной компании. В результате Миллес и жена Рескина Эффи полюбили друг друга и после скандального развода Эффи и Рескина поженились. Миллес после женитьбы полностью отрекся от идеалов прерафаэлитов, стал одним из самых дорогих английских художников и первым из живописцев получил титул баронета. В 1896-м его избрали президентом Королевской академии, куда он когда-то поступил в 11 лет и против устоев которой выступал в юности. Рескин определил его картины этого периода «катастрофой».

Пожалуй, главное, что привнесли прерафаэлиты в искусство второй половины XIX века, — это иной тип красоты (что, кстати, отчасти было связано и с технологией живописи: их картины были во много раз ярче, нежели картины приверженцев традиционной живописи). Мужские и женские образы на их полотнах часто бывают настолько схожи, что их можно нередко спутать. Распущенные светящиеся волосы, нежные контуры лица, томные тяжелые взгляды из-под бровей. Это особенно заметно в работах Берн-Джонса, ученика Россетти и продолжателя прерафаэлитов. Так, например, как мужчинам, так и женщинам на его полотнах приданы черты Элизабет Сиддал. Критика отмечает, что его святой Георгий настолько женственен, что его можно принять за Жанну д’Арк. В картине «Персей и Граи» (1892) девически нежный герой мужественен гораздо меньше, чем дерзко обманутые им архетипические женщины. У юноши в «Пигмалионе» то же лицо, что и у девушки в «Данае». Влюбленные «Купидон и Психея» зеркально отражаются друг в друге. Октав Мирбо писал о лицах Берн-Джонса: «Круги под глазами… единственные в своем роде во всей истории искусства; невозможно сказать, являются ли они следствием мастурбации, лесбийской связи, обычных занятий любовью или туберкулеза». Эти измученные глаза с черными кругами — глаза болезненной Сиддал.

Просуществовав пять лет, Братство прерафаэлитов исчерпало внутренний ресурс. Когда в 1853 году Миллес стал членом Королевской академии художеств, Россетти объявил это событие концом Братства: «Круглый стол отныне распущен».

Но на самом деле их влияние оказалось гораздо глубже. Эстетизм Уайльда вырос именно из прерафаэлитизма, его «эстетика выше критики» стала серьезной антибуржуазной позицией: «Я пишу потому, что писать для меня — высшее артистическое удовольствие. Если мое творчество нравится немногим избранным, я этому рад. Если нет, я не огорчаюсь».

Работы прерафаэлитов стали основой собрания лондонской коллекции Галереи Тейт (ныне Тейт Британия), названной в честь основателя — сахарного магната Генри Тейта, коллекционера произведений искусства викторианской эпохи. Именно здесь хранится самая большая коллекция британских художников, ради которых в Лондон и приезжает множество туристов.