Болотное дело: суд

В первый день процесса заседание было назначено на 11.30 и началось вовремя. Предварительное заседание из Замоскворецкого суда, где нет больших залов, перенесли в Мосгорсуд. Там поставили три парты, за которыми, как ученики, сидели адвокаты, Мария Баронова (она находится под подпиской о невыезде) и Александра Духанина (она — под домашним арестом, говорят, браслет на ноге съезжает, и ее надзиратели ругаются, что она двигает во сне ногами). Остальные десять подсудимых — в стеклянном аквариуме, четыре метра в длину и два в ширину.

Казалось, что в день Большого суда на Богородском Валу соберется вся Москва, как это было на судилище над Pussy Riot и Михаилом Ходорковским. Но на улице, напротив суда, выстроились только камеры: Первый канал, НТВ, РЕН ТВ и западные телекомпании, за ними на лавочках и на газоне сидели и лежали около тридцати человек. Столько же было в коридоре рядом с залом заседания. Предварительные слушания всегда проходят в закрытом режиме, поэтому публику в зал не пустили. Когда двери судебного зала открылись и все увидели лица подсудимых в «аквариуме», в коридоре зааплодировали и закричали, через спины приставов можно было увидеть, как люди в клетке прыгают, машут руками и широко улыбаются. Первое заседание длилось восемь часов — все подсудимые и адвокаты по очереди заявляли ходатайства, представляли поручительства известных людей в защиту обвиняемых. После чего судья Никишина объявила о своем решении: продлить содержание под стражей для всех, как просит прокурор, на шесть месяцев, то есть до 24 ноября. Это значит, что все мужчины останутся в СИЗО, а девушки — каждая под своим арестом. И нельзя Духаниной шевелить ногой — возбуждает подозрение.

Кто-то из группы поддержки подарил родственникам «болотников» — маме Кавказского, родителям Полиховича и папе Савелова — белые ромашки, но к концу слушаний цветы уже завяли. Никто из родственников не плакал. Маша Баронова самоотверженно, «забив» на то, что это и ее процесс тоже, твитила все, что происходило в зале суда. Я в коридоре зачитывала ее твиты вслух. По очереди выступали обвиняемые, когда очередь дошла до Полиховича, он, как твитнула Мария Баронова, встал и сказал: «Отпустите нас всех домой!» Я прочла это вслух, отец Полиховича встал и тихо с гордостью произнес: «Это мой мальчик!» Когда говорил Николай Кавказский, его мама объясняла мне, что он недавно переведен обратно в Бутырку, ему делали медицинское обследование, но результатов этого обследования нет ни у адвокатов, ни у нее. Она улыбалась и шутила, что заболевание Николая несмертельно, но зато теперь она видит, что Николай сидит в компании приличных людей и в колонии будет отгорожен от плохих.

У автора — десятилетний сын, он похож на Луцкевича и на Полиховича, а еще чем-то на Кавказского. Я знаю много таких, хороших мальчишек и девчонок, и мне страшно, что из-за пустой площади напротив Мосгорсуда они все «будут сидеть в хорошей компании».