Леонид Печатников: «Весь роман — сплошное философское открытие»

Заместитель московского мэра (с 5 июня — и.о.), врач-терапевт Леонид Печатников любит Толстого и Достоевского и всем новинкам предпочитает старую добрую классику

Я довольно консервативен и давно книги не читаю, а перечитываю, особенно русскую классику. Часто открываю «Войну и мир» Льва Николаевича Толстого, где-нибудь посередине. Люблю Платона Каратаева — за невероятную доброту, характерную вообще для русского человека. И если бы меня спросили о любимом герое, я бы назвал не Наташу Ростову и не Пьера Безухова с князем Болконским, а именно Платона Каратаева. При каждом перечитывании делаю для себя множество открытий. Да и весь роман — сплошное философское открытие.

У Достоевского мой любимый роман — «Братья Карамазовы», он мне кажется необыкновенно актуальным, особенно история Смердякова: он убил, а моральную ответственность за убийство несет Иван Карамазов. Достоевский осмыслил роль русской интеллигенции, определил ее вину. Мы иногда подзуживаем смердяковых, а потом смердяковы нас убивают. Это очень современная мысль. Мне кажется, если бы мы почаще читали и вчитывались в Достоевского, многие вещи поняли бы лучше. Федор Михайлович сам прошел невероятную эволюцию, был петрашевцем, революционером, потом, как нас уверяли советские исследователи, стал реакционером. На самом деле это путь умного человека, который не стеснялся признаваться в собственных ошибках и заблуждениях. Все, что он писал, пережито им самим. Все романы — о нем самом. Поэтому, мне кажется, и молодежь его поймет.

Всегда трудно сказать, за что любишь поэта. Ценность любого певца определяют диапазоном голоса. Мне кажется, что диапазон Анны Ахматовой, которую я часто перечитываю, сравним с диапазоном Пушкина. От невероятной декадентской лирики: «Я пью за разоренный дом...» до абсолютно гражданского пафоса: «А если когда-нибудь в этой стране поставить задумают памятник мне...», до знаменитых слов — «а здесь, где стояла я триста часов и где для меня не открыли засов». Речь о «Крестах», где был в тот момент Лев Николаевич Гумилев. Но это не имеет значения, главное, что это сказано о времени и о судьбе.

Вынужден сознаться, что люблю хорошие детективы. Когда отдыхаю, снова и снова перечитываю Агату Кристи. Очень люблю все, что связано с Эркюлем Пуаро. По этой причине люблю фандоринский цикл Бориса Акунина: Фандорин напоминает Эркюля Пуаро. Может быть, в Фандорине больше экшен, чем в Пуаро, но безусловно, это замечательно придумано, и я вообще считаю, что фандоринским циклом Акунин занял ту нишу в русском детективе, которая была свободна. У нас не было именно такого сыщика-интеллектуала. И Акунин, конечно, молодец, что его создал.

Неудобно говорить, но в книжные магазины я давно не заходил. Из современных авторов читаю Дмитрия Быкова, не все одинаково нравится, больше других — роман «ЖД». И очень большое впечатление произвел его роман «Борис Пастернак» из серии ЖЗЛ. Пробовал читать «Поколение П» Виктора Пелевина. Начинал Владимира Сорокина — «Голубое сало». Что-то мне нравилось, но могу сказать откровенно, что они не нашли отклика у меня в душе. Это совсем не мои писатели. Я не имею права давать профессиональные оценки. Просто не мое. Не отрицаю таланта этих людей, так же как Лимонова или каких-то еще современных авторов. Но уже трудно воспринимается новаторство и в силу характера, и в силу возраста, видимо. Как в еде — уже редко позволяешь себе выбрать что-то новое, неизвестное. Я должен быть уверен, что получу удовольствие. Поэтому с трудом открываю книги неизвестных мне авторов, только по каким-то очень значимым для меня рекомендациям. Последнее время что-то не очень их много. Ну и не так много среди моих друзей известных писателей. На самой-самой заре моей медицинской деятельности я лечил Андрея Битова, например. Но если мне сейчас скажут его перечитать, я не уверен, что стану перечитывать...