Гудбай, Америка?

В первые годы правления Путина его отношения с США отличались относительной гармонией. Он начал с того, что заговорил об укреплении связей с НАТО, был первым, кто позвонил президенту Бушу после трагедии 11 сентября и предоставил вполне практическую помощь во время американской операции в Афганистане. Сдвиг начался после «цветных революций» на Украине, в Грузии и Киргизии, которые Путин расценил как стремление американцев вытеснить Россию из зоны ее интересов. Результатом была его мюнхенская речь. Приход нового президента, Барака Обамы, в Белый дом Путин — хотя формально он и не был в тот момент президентом, но по-прежнему все контролировал, — воспринял как возможность «перезагрузить» отношения с США и поправить ошибки прежней администрации. Результат был двойственный: с одной стороны, Обама продемонстрировал, что у него нет интереса к постсоветскому пространству, и скорректировал планы США в отношении ПРО в Европе — это было хорошо, с другой — бомбежки Ливии с целью смены там режима — это было однозначно плохо.

Вернувшись в Кремль, Путин обвинил США в том, что они влезают во внутренние дела России, Госдеп — в том, что он финансирует протесты, и обрушился на тех, кого он окрестил «иностранными агентами». Официальный антиамериканизм стал главной чертой его нового президентского срока. Можно констатировать, что за 12 лет своего нахождения у власти Путин потерял какие-либо добрые чувства к США, которые были у него в самом начале его правления, равно как и симпатию к Европе. /…/

С самого начала «арабской весны» Владимир Путин считал американскую политику на Ближнем Востоке неверной, беспринципной и опасной, а все попытки США просчитать ситуацию или вмешаться в нее были, с его точки зрения, чудовищны. /…/ К примеру, убеждая общественность в готовности египтян принять демократические правила игры, США в основном были озабочены защитой своих геополитических интересов, включая мир между Египтом и Израилем и навигацию через Суэцкий канал. Даже военный переворот 3 июля 2013 года Вашингтон отказался признать переворотом, чтобы можно было лицемерно обойти американское законодательство, запрещающее в таких случаях оказывать (зарубежной стране) военную помощь, ключевой инструмент влияния США. /…/ В Ливии Барак Обама принял решение о военном вмешательстве вопреки советам собственных военных — это было сделано, дабы сохранить лицо перед выборами в Америке, а также поддержать союзников в Европе и арабском мире. /…/ По словам Путина, в результате Ливия перестала существовать как государство.

Но наиболее очевидным образом провалы американской внешней политики проявились для Путина в Сирии. США руководствовались не желанием создать демократическую Сирию — они предприняли попытку отнять у Ирана важнейшего союзника в регионе. Демократия была лишь средством достижения этой цели. А для установления демократии в Сирии Америка выступила в союзе с одними из самых авторитарных государств в мире — Саудовской Аравией и Катаром. Для Путина принципы национального суверенитета и невмешательства превыше всего. «Не забывайте Ливию», — инструктировал он российских дипломатов в ООН, призывая их не обращать внимания на подготовку очередного гуманитарного «крестового похода».

Вряд ли Башар Асад входит в число близких друзей Путина: «Он чаще посещал Париж и Лондон, чем Москву», — язвительно заметил однажды Путин. С его точки зрения, вооруженная сирийская оппозиция, в отличие от ее слабого политического крыла, управляется «Аль-Каидой». Помощь этим силам в захвате власти в важнейшей арабской стране приведет к превращению ее в плацдарм для террористических операций в регионе и за его пределами. В Мали, подметил Путин, Запад борется против тех же самых группировок, которым помогает в Сирии.

В мае Путин был готов вместе с США остановить сирийскую войну. Для российского лидера, однако, не шло речи о том, чтобы вместе с США сместить Асада с президентского поста. Его рецепт был прост: Москва и Вашингтон работают рука об руку и на равных, они организуют мирную конференцию для представителей режима и оппозиционных сил, они предоставляют сирийцам право выбирать будущее для их страны и детали смены власти. Но США предложения Путина не понравились. Путин со своей стороны не был согласен с решениями Вашингтона. Не стоит удивляться, что конференция «Женева-2» не состоится. По крайней мере в ближайшем будущем.

Сирия — показательный пример отношений между США и Россией. Дело Сноудена еще больше сгустило краски. Твердая позиция Путина: никакой экстрадиции беглеца в США. /…/ Кремль тут же вспомнил о россиянах, отбывающих сроки в американской тюрьме (летчик Константин Ярошенко и предприниматель Виктор Бут. — The New Times) по спорным обвинениям, а также о бывших чеченских боевиках, которых Россия обвиняет в террористической деятельности и которым США предоставили политическое убежище.

Путин считает, что США сбились с правильного пути, а Евросоюз такового и вовсе не нашел. Он видит Америку и Россию культурными антагонистами, а c точки зрения базовых ценностей Россия для него в большей степени европейская страна, чем сегодняшний Евросоюз. /…/

В сравнении с главами большинства ведущих государств, в особенности в демократических странах, Путин, с его царской по объему властью и опытом в мировой политике, выглядит внушительной политической фигурой. Ему порой приписываются качества, которыми не обладает ни один из современных западных лидеров: стратегическое мышление, историческая память и целеустремленность. Путина часто представляют гроссмейстером, превосходящим других игроков, даже если положение на доске не в его пользу.

И правда, Путин только выигрывает от сравнения. Современные западные лидеры и в Америке, и в Европе часто весьма посредственны. Его личные заслуги, особенно по сравнению с прошлыми российскими лидерами, будь то во времена СССР или Российской империи, делают его реальной фигурой. Путин сумел сохранить Россию единой, и до сих пор ему удавалось одерживать верх над своими соперниками; он удачно распоряжался нефтяными деньгами и полагает, что нашел формулу управления страной: авторитаризм с молчаливого согласия населения; в конце концов, он положил конец постсоветской зависимости России от Запада.

Впрочем, проблемы, стоящие перед Россией, только усложняются как внутри страны, так и на международной арене. Чтобы справиться с ними, он выбрал путь консерватизма, даже традиционализма, что может быть неверной ставкой в быстро меняющемся мире. Одно дело рассориться с Вашингтоном на фоне потока нефтяных денег, другое — сдерживать растущую гегемонию Китая… Путин однажды заметил саркастически, что после смерти Ганди, мол, и поговорить не с кем. В каждой шутке есть только доля шутки. Царь Владимир верит в свою Богом данную миссию и больше не ходит рядом с простыми смертными. /…/

Западные страны, и США в том числе, безусловно переживают кризис системы управления. Люди перестают доверять не только государственным, но и частным институтам, банкам, прессе. Система, показавшая свою эффективность во время холодной войны, сегодня ставится под вопрос не только гражданами стран Запада — она во многих случаях не может больше быть примером для остального мира.

Путин понял это. Он использует новую реальность для защиты своей собственной системы, которую я называю путинизмом. Ведь гораздо легче защищать принципы вертикальной власти, суверенной демократии, когда альтернативная система — на Западе — перестает быть привлекательной.

Мы проходим через определенную ступень в развитии человечества, когда все крупные страны переживают трудные времена. В Китае ежегодно регистрируется порядка 200 тыс. выступлений против властей. Мы видим, как складывается ситуация на Ближнем Востоке — в Египте, Сирии. Даже Турция, которая еще несколько месяцев назад была примером для исламского мира, сегодня вошла в период нестабильности из-за авторитарных замашек премьера Эрдогана.

Но и России тоже нечем особенно похвастаться. Кстати, Билл Клинтон, после того как летом 2000 года встретился с только что избранным президентом Путиным, в приватном разговоре сказал Борису Ельцину, что у Путина «нет демократии в сердце». Ельцин ответил ему, что надеется, что это не так, и сделает все от него зависящее. Но Клинтон оказался прав: если раньше казалось, что Путин был просто ширмой для разных кланов — силовиков, олигархов, то сегодня стало ясно: все крутится вокруг его личной власти, важнейшие решения в стране принимаются в одном кабинете. Эта модель управления страной — одна из причин, почему российско-американские отношения сегодня идут вспять.

Это абсурд думать, что главные угрозы России идут с Запада. На самом деле самые серьезные опасности для России на Востоке, на Юге и… в зеркале  

Америка — государство идеи. Наши ценности прописаны в Конституции и в Декларации Независимости. И мы проецируем эти ценности на международную политику, мы хотим разделять с нашими партнерами не только общие интересы, но и общие ценности. Сегодня этих общих ценностей с Россией становится все меньше.

Часто кажется, что Путин просто злорадствует. Ему нравится, когда у других неприятности, он получает от этого удовольствие. Проблема в том, что если Запад переживает кризис, пытаясь найти пути дальнейшего развития, то путинская Россия уверенно шагает назад, во времена СССР, в том числе и во внешней политике. Это абсурд — думать, что главные угрозы России идут с Запада, а страшнее врага, чем НАТО, нет. На самом деле самые серьезные опасности для России на Востоке, на Юге и… в зеркале.

На Востоке — Китай: при населении 1,4 млрд человек эта страна с вожделением смотрит на малозаселенные земли на севере и на природные ресурсы, в которых она остро нуждается. Классический геополитический рецепт для конфликта.

На Юге — радикальный ислам. Но конфликт может случиться и внутри российских границ — это к вопросу о зеркале: мне было сложнее в 1988 году представить распад Союза, чем сегодня отделение Северного Кавказа.

Что касается Сноудена и отмены российско-американского саммита, я уверен, что Сноуден — вовсе не главная причина. Да, обе страны много дров наломали в этом деле: американцы слишком раскричались, русские вляпались, сами того не желая, и теперь не знают, что с ним делать. Но саммиты из-за таких вещей не отменяются.

Встречи на высшем уровне проводятся для того, чтобы добиться результатов и чтобы послать миру определенные сигналы. Их, правда, посылают хозяева. Но гостю должно быть комфортно от сигналов, которые посылаются в его присутствии.

Обаме было ясно, что ни по одной из ключевых проблем — а именно торговля и инвестиции, Сирия (а это очень большая проблема), ядерная безопасность (договор СНВ) — с Путиным договориться не удастся. Так зачем ему терять свое время и жертвовать престижем ради встречи, которая не принесет положительных результатов?