Лихой покойник

Московский режиссер Елена Невежина поставила на сцене пермского «Театра-Театра» спектакль о 90-х

«Географ глобус пропил» — инсценировка одноименного нашумевшего романа Алексея Иванова. Спектакль о последнем десятилетии минувшего века, что само по себе редкость для современного искусства, будь то кино, литература или театр. Ведь о 90-х у нас как о набедокурившем покойнике: либо плохо, либо ничего. Лихой был — и все тут. Нет сомнений, что об этом времени еще вспомнят, напишут книги, поставят спектакли и снимут фильмы — когда завершится официальное восхищение нынешней стабильностью.

Живущие в СССР

Взгляд режиссера на 90-е свободен, и под этим взглядом очевидной становится истина: прошлое не прошло. Как гласит французская пословица «Ты все же чей-нибудь, да сын». Здесь показано, чему мы все наследуем.

Спектакль наполнен неутомимыми, пьяными и трезвыми разговорами о судьбе и смысле, рассказами о любовных делах и тяжелом ощущении неприкаянности. Она объединяет всех героев — бедных и состоятельных, женатых и разведенных. Все они мечтают о прекрасном будущем, но ни на йоту не верят, что будущее будет к ним благосклонно. При этом в интонации спектакля нет даже намека на отчаяние.

Главный герой, учитель географии Служкин (Сергей Детков), категорически не хочет заниматься решением проблем, которые в его жизни назрели и перезрели. С недоверием относится к любому действию вообще. Есть, конечно, в этом что-то гамлетовское, только не в столь высоком философском регистре, как у Шекспира. Герой не хочет меняться сам и не хочет менять жизнь, хотя и собой, и жизнью недоволен. Он предоставляет жизни самой решать, что с ним дальше будет. А когда, казалось бы, ну никак нельзя не принять решение, он берет в руки гармонь — и все трагедии и драмы растворяются в музыке.

Чем географу хуже, тем он счастливее

Это, конечно, мало похоже на подкрепленное высокоумными размышлениями бездействие принца Датского. Это наше, родное бездействие, в котором при желании можно увидеть высокую идею и даже красоту. Может, и правда, только в этом и есть смысл — в песне Чижа (группа «Чиж и Ко»), бесконечных воспоминаниях о прошлом и отношениях, запущенных так, что нет смысла даже начинать в них разбираться? Может, и правда, такая лишенная воли жизнь более всего подходит нашим широтам? А вот взбодриться и определить наконец, кто твой враг, а кто друг, заняться строительством страны, карьеры, семейной жизни с четким пониманием приоритетов и целей... Звучит неплохо. Но как-то очень противно. По-немецки как-то звучит.

В спектакле уловлена всем нам знакомая интонация: презрительного отношения к построению далеко идущих планов, к неутомимому действию, к тому, чтобы жить как-то правильно. Все равно — не получится. Так надо ли стараться? Это ведь вопрос. И почти гамлетовский.

Герои спектакля бесконечное количество часов, дней и лет тратят на общение, на дела, в которых не очень разбираются, на то, что слагают союзы обреченные и вместе с тем не имеющие конца. Главный герой, да и почти все герои спектакля занимаются не своим делом, в дело не очень вкладываются и никак себя с ним не ассоциируют. С какой стати Служкин стал учителем географии, ведь ни педагогического, ни географического образования он не имеет? Да получилось так. Не географии же он в самом деле учить пришел. Он сам в школе чего-то ищет — любви, смысла, очищения.

Пьют мужчины (безмерно), пьют женщины (чуть поменьше, чем безмерно). И менее пьющие жены пилят более пьющих мужей     

Театр — вещь гораздо более определенная и конкретная, чем литература, и если в книге образ Служкина можно интерпретировать по-разному, то в спектакле он добрый и совестливый пьянчужка. От его действий и бездействий всем нехорошо, а сам он хороший. Ищет правды, а живет во вранье, чужом и собственном. Про него говорят, что он «весь путаный». Точное определение, потому что как в такое время быть однородным и ясным, как не пойти во все стороны сразу и как не оторопеть от того, что куда ни пойди — все как-то сомнительно? И разве хоть в этом отношении 90-е закончились?

Поведение Служкина, который неутомимо шутит и играет на гармони, провоцирует других, помогает своей жене уйти к любовнику — юродство особого разлива. И, кстати, о разливе.

Океан водки

Именно океан. Он разливается из бутылочек и бутылок, размеров внушительных и скромных. Он питает старых и малых. Герои совершают алкогольный заплыв длиною в десятилетия.

Пьют мужчины (безмерно), пьют женщины (чуть поменьше, чем безмерно). И менее пьющие жены пилят более пьющих мужей: «Деньги пропиваешь... Живешь от пьянки до пьянки». Разыгрываются ситуации общероссийские: вечные женские жалобы в ответ на вечные мужские возлияния. И неизменно виноватый взгляд, и пристыженные интонации мужчин, в которых, однако же, чувствуется готовность отстоять свое, б..., достоинство! А когда упреки надоедают, ответ звучит не просто типичный, а архитипичный: «А я че? Так уж плох? А сама че?»

Мужички, живущие в лесах, непредсказуемы, как сама судьба, как народ. Зарубят или обнимут?     

И звучит над сценой великий вопрос: «Зачем ты напился?» Странно, что у нас его еще не причислили к разряду вечных. Разве он менее острый и безысходный, разве не провоцирует на философствование в той же степени, как «кто виноват» и «что делать»?

И вот учитель, взяв детей в поход, провозглашает: «Мы будем постоянно пьянствовать!» Девиз, которому следуют тысячи поколений. Сменяются идеологии, исторические эпохи, приходят и уходят цари, генсеки и президенты, но это знамя никто у нас не отнимет.

Да вот и название — «Географ глобус пропил». Весь глобус пропил — и все равно счастлив. И хорошо ведь ему, брошенному и неустроенному.

В этой школе ученики обучают учителя, а он им преподает что угодно, но только не географию

Пять пудов измены

Хотя, конечно, счастлив он не вполне. С женщиной он живет не с той и не так. И она его не любит, и он влюблен в другую. И все герои спектакля живут такой же запутанной, полигамной, даже предельно полигамной жизнью. Чехов говорил, что в его «Чайке» — «пять пудов любви». В этом спектакле — пять пудов измены. Переменчивые и изменчивые герои бродят в лабиринтах полигамных отношений, обольщаются друг другом, потом приходят в себя и снова отправляются на поиск того, кто, быть может, хоть что-то прояснит в их жизни и даст шанс остановиться. Однако все это не отменяет лирической и нежной интонации спектакля. И ощущения, что есть нечто выше всех удач и неудач, личных и общественных, выше своих и чужих дел.

Только нейтралитет

В походе дети и учитель встречают двух навечно пьяных истеричных мужичков. Артисты (Михаил Орлов и Андрей Дюженков) играют пьяное, лихое безумие, доводя его до символа. Эти мужички, живущие в лесах, непредсказуемы, как сама судьба, как народ. Зарубят или обнимут? Обвинят во всем или заставят прощения просить? Не дают ответа. Пока не дают.

Поход по пермским лесам продолжается, и являются заброшенные лагеря. Колючая проволока. Земля, в которой сотни тысяч убитых. Этот спектакль — энциклопедия русской жизни, проходящая за несколько часов театрального вечера. И вместе с тем это театральный хит (публика его полюбила, и он еще долго будет популярен). Спектакль этот может дать ответы и на более широкие вопросы, чем те, ради которых, собственно, он был поставлен. Например, способно ли общество, здесь изображенное, на участие в политической жизни? Может и хочет ли оно проявить хоть что-то, кроме «нейтралитета»? Ответ однозначен: гражданский темперамент этому пространству чужд.

Жизнь этим детям предстоит еще более опасная и бурная, чем спуск на плотах по реке

Ближе к финалу спектакля Служкин говорит фразу, в которой выражено всенародное недоверие к любому, кто решил пойти во власть, кто уверяет, что знает, куда и как нам всем идти: «Все указатели годятся лишь на то, чтобы сбить нас с дороги». Хотя, конечно, особого социально-политического смысла в эту фразу Служкин не вкладывает. Зачем какие-то указатели, когда он «разрывается от любви». И дарит цветы всем, кого любит — а таких немало. И нет в этом дешевого сантимента, потому что здесь над мороком, запутанностью жизни, над вечной пьянкой царит любовь. Ну вот так получилось. Другой вопрос, к чему приводит эта широта любви и души.

Но для блокировки таких вопросов у нас всегда под рукой лекарство.

фотографии: Алексей Гущин