Потерпевшие и отступившие

Историю любого масштабного протеста достаточно сложно проследить так, чтобы она была действительно достоверной. С чего все началось? С кого? Кто был самый недовольный? Кто был серый кардинал, кто с кем пил вискарь и кто «слил протест»? Обычно версий уже через месяц слишком много. Все хотят получить звание того-с-кого-все-началось, скромно замечая в разговорах: «Да нет, я так, сбоку стоял». Когда версий становится слишком много, те, кому не досталось лавров главного борца со злом, с удовольствием идут в главные злодеи. А потом все затихает, и понимаешь, что все это не имело никакого смысла. Потому что отсутствия слов в стране не наблюдается. Отсутствие смысла – вот это главная беда всего, что производится в рамках великого и могучего.

 

Собственно, о чем я? Во вторник 20 августа 2013 года в Московском городском суде, в зале 635 апелляционного корпуса, случился стихийный протест. Так как количество людей в этом замкнутом пространстве было весьма ограниченно, а сам протест зародился внутри «аквариума» без всяких средств связи, то завязку, рост, кульминацию и спад этого протеста можно проследить, минуя любую конспирологию, приписывание разными людьми тех или иных заслуг лично себе и вообще всего того, что сопровождает любую более или менее масштабную историю.

Дело было так. Вот уже третий день идет допрос потерпевшего лейтенанта 2-го оперативного полка ГУВД Москвы Дениса Александровича Моисеева.  И вчера, во вторник, тоже был допрос. С Денисом Александровичем, конечно же, все понятно. Он называет себя потерпевшим, потому что его признали таковым и потому что он «испытал боль», когда его толкнул Кривов Сергей Владимирович. О том, что за минуту до этого инцидента он лично избивал прижатого к земле человека, а потом пытался выбить фотоаппарат из рук женщины и схватил предположительно Кривова, когда тот попытался сказать ему, что так делать нельзя, Денис Александрович скромно умалчивает. В общем, типичный потерпевший в России. Помимо этого потерпевший Моисеев утверждал, что на нем и на всех окружающих полицейских был номерной жетон. Не то чтобы лично мне это казалось  важным. Но жетонов-то у них в тот день ни у кого не было, это мы все отлично помним, это же видно и на видео, и на фото, где запечатлен весь спектр «терпений» лейтенанта Моисеева.  То есть будучи обязанным говорить правду, потерпевший Моисеев говорил заведомую неправду.  

А еще с большинством потерпевших произошла такая история. В мае 2012 года на первых допросах в качестве свидетелей они особо ничего не помнили. В сентябре уже помнили чуть больше, а когда находился подходящий обвиняемый, то свидетели начинали утверждать, что да, помнят они ту боль и страдания, и, как говорится, вот все это.  После чего они становились потерпевшим. Вот и в случае с потерпевшим Моисеевым и подсудимым Кривовым произошла такая же история. И показания Моисеева в суде стали расходиться с его же показаниями в ходе предварительных следственных действий. Но чтобы это показать суду, требуется огласить протокол показаний, данных ранее в ходе следствия. А потом задать по этим показаниям ряд вопросов, потому что очевидно, что после окончания этой стадии допроса потерпевший уже никогда в суд не явится и допросить его о расхождении в показаниях не будет представляться возможным.

В связи с этим Сергей Кривов и его адвокат Вячеслав Макаров заявили ходатайство об оглашении протокола допросов Дениса Моисеева, в чем им судья Никишина и отказала, мотивировав этот тем, что сейчас стадия представления доказательств со стороны обвинения, и сторона защиты не может заявлять сейчас таких ходатайств.

Это и был момент зарождения нашего  маленького, и абсолютно бесполезного, с какой стороны ни посмотри, протеста. В зале началось волнение, послышались выкрики, и несколько человек было изгнано за лозунги из зала. А Сергей Кривов встал в «аквариуме» и заявил, что не намерен дальше участвовать в процессе, если его ходатайство об оглашении протоколов допросов не будет удовлетворено. Судья никак не отреагировала на этот демарш. За ним встали Савелов и Полихович, заявляя, что поддерживают Кривова в этом решении. После этого встали Зимин и Акименков. Не присоединиться к данному акту мне, лениво занимавшейся в компьютере своими делами, было уже несолидно. Я тоже встала.

Все мы отказались участвовать в процессе и объявили бойкот. Еще через некоторое время к нам присоединились все, кроме Барабанова, Луцкевича и колебавшегося Белоусова. Только вот подождите их осуждать. Стоим мы, значит, и молчим. Выглядит идея, должно быть, героически. В реальности – абсолютно бессмысленно. А рядом еще и адвокат Бадамшин шутки шутит, не надоело ли мне стоять в позе памятника.

Но тут как – если уже начал, надо продолжать. Продолжать по идее до того момента, когда наше законное требование об оглашении протоколов допроса потерпевшего будет удовлетворено. Иначе зачем мы вставали и так пафосно что-то заявляли? Чтобы постоять?..

Так вторник и закончился. И на среду мы договорились бойкот продолжить, только уже сидя, потому что стоять, прямо скажем, немного надоело. Зачем продолжать? Ну как, требование-то не выполнено, ведь так? Да, цирк, только не мы его начали, не нам вроде бы и заканчивать. Потому что предмет обсуждения по-прежнему серьезный. Люди сидят уже больше года, и всем на это наплевать. И больше всего жаль, что все мы еще и сходим с ума постепенно.

И сегодня, в среду 21 августа 2013 года, Сергей Кривов как ни в чем не бывало продолжил допрос потерпевшего Дениса Моисеева. Без пояснений, без уточнений. На это, конечно, остальные участники бойкота пожали плечами и, посовещавшись, решили продолжить заниматься своими делами, раз все равно больше делать нечего. Так протест и угас. Хотя никто здесь вискарь не пил и ничего не «сливал».

Когда мне было девять лет, моя мама очень на меня ругалась, если я назначала семерную игру при четырех взятках на руках. Жаль, что не у всех были такие мамы. Теперь мы просто садимся на асфальт, а через полчаса встаем. Обещаем не уйти и уходим. Грозимся не подать руки в знак протеста и почему-то потом все равно подаем. Объявляем бойкот, а потом продолжаем говорить. На политических процессах считается нормальным не отвечать за свои слова и менять мнение в зависимости от настроения. В политической борьбе принято следить только за руками противника. Слов много. Смысла мало.

Но есть в этой истории и положительный опыт. Сегодня весь день я писала все, что обещала давно написать, ответила на все неотвеченные письма, а в качестве саундтрека к происходящему поставила себе Тимура Муцураева. Вполне интересно. Ты не слышишь, что происходит вокруг, не участвуешь в этом в принципе, и у тебя в голове лишь: «Подняв глаза, я вижу надпись на крыше: «Эй, ребята, добро пожаловать в ад».

Зря вы не приходите.