Немецкий уран для советской бомбы

Добыча и переработка уранового сырья для атомной промышленности СССР — вот чем занимался «Висмут». К 1990 году, последнему в жизни предприятия, была добыта 231 тыс. тонн руды, «Висмут» стал крупнейшим в Европе и третьим в мире производителем урана.

В конце 80-х годов, будучи в командировке в городке Желтые Воды в Днепропетровской области, автор этих строк вместе с медиками из Третьего главка Минздрава СССР спускался в урановую шахту. Даже провели по ГМЗ — гидрометаллургическому заводу, где делали урановый концентрат для челябинского комбината «Маяк» (тот, в свою очередь, производил оружейный плутоний и топливо для АЭС). Тогда же довелось узнать много необычного, в том числе и про какой-то немецкий «Висмут». Больше всего почему-то поразило, что рабочим комбината раз в неделю бесплатно выдавали бутылку шнапса, который наши остряки прозвали «висмутовкой», — при существовавших в ту пору алкогольных ограничениях в СССР ситуация казалась немыслимой.

«Все правильно, — разъяснял врач-радиолог Рудольф Б., — при тамошнем радиационном фоне шнапс — вещь совсем небесполезная. Кстати, почти все дома в наших Желтых Водах стоят на выработках из шахт. И с радиоактивных терриконов разносится по городу пыль… А водки вот не дают».

Через пару лет в городке Роннебурге в Тюрингии и совсем недалеко от позднеготического замка я увидел те же терриконы, что и в Желтых Водах. Это и было головное предприятие СГАО «Висмут». Тогда про себя решил, что возродить эту землю вряд ли уже когда-нибудь удастся. Но ошибся.

Горное дело в этих местах существовало давно, добывали серебро, олово, медь, цинк. В этой местности, прозванной Рудными горами, ковалось богатство Саксонии, в прошлом обширного и мощного государства. Когда попадались пласты урановой руды, горняки не знали, что с ними делать, — залежи урана тогда называли «слоем невезения». Немного руды шло для окрашивания прозрачного стекла. Так возникло производство знаменитого богемского стекла. В конце XIX века был выделен новый радиоактивный элемент радон. К тому времени опытным путем установили медицинскую пользу урана и радия, содержавшихся в лечебных источниках, которые были известны в тех краях с 1666 года. В здешних краях возникли курорты мирового уровня с радоновыми водо- и грязелечебницами.

О залежах урана в Саксонии и Тюрингии знали и нацистские власти, поручившие накануне войны геологам найти сырье. Но не случилось.

Знали и американцы, но в соответствии с Лондонскими протоколами от 1944 года об оккупационных зонах они в июле 1945-го вывели свои войска из Тюрингии и Саксонии, нисколько не прельстившись залежами, по их мнению, бедными. К тому же они имели доступ к урану из бельгийского Конго. Послевоенная советская экспедиция под руководством С.П. Александрова оценила запасы урана в Рудных горах в 150 тонн. Тут же была создана специальная геолого-разведочная партия, начались изыскания. У СССР разведанных запасов было мало. Параллельно уран искали в Чехословакии, Болгарии, Северной Корее, Узбекистане. Немного позже были открыты месторождения в Краснокаменске, что в Читинской области, и на Украине.

Уже весной 1947-го началась штурмовая добыча урана в немецких Аннаберге, Шнееберге и Мариенбергском бассейне. Набор в шахты осуществлялся принудительно. Первоначальные условия, в которых трудились немецкие рабочие, местные старожилы сравнивали со средневековыми. Не было отбойных молотков, касок, в дефиците были сапоги. Горнякам недоставало пищи, человеческого жилья, медицинского обслуживания. Судьба и нужды рабочих-немцев мало кого трогали в советской администрации. Особенно после ужасов войны.

Охрану шахт, а потом и головного «объекта № 90» в Роннебурге осуществляло Главное управление внутренней и конвойной охраны (ГУВКО) МВД СССР. А после 1954 года — подразделения 105-го отдельного мотострелкового Рижского полка КГБ СССР. Они же обеспечивали охрану грузов до Бреста. Первым генеральным директором «Висмута» стал генерал-майор Михаил Мальцев, тот самый, что в 1943 году руководил всеми воркутинскими лагерями и прославился как один из самых жестоких начальников ГУЛАГа.

«Режим был суровейший, — говорит историк науки, профессор Технического университета в Хемнице Рудольф Бох. — Сегодня, когда открылись архивы, стало известно, что с рудников в Москву были увезены и там расстреляны как минимум 72 человека, обвиненных в шпионаже и саботаже».

Комбинат «Висмут» состоял из горнодобывающих, геологических, обогатительных и перерабатывающих подразделений. В разные годы на 18 предприятиях «общества» работали до 200 тыс. человек. Несмотря на то что в соответствии с уставом СГАО функционирование комбината должно было осуществляться на «равноправных основаниях», большинство руководящих и инженерно-технических должностей занимали советские специалисты. И так до 1986 года. Рабочие были исключительно немцы. Все технологии были советскими.

Со второй половины 50-х годов условия на «Висмуте» стали меняться. «Шахтеров привлекали «кнутом и пряником», — рассказывает историк Райнер Карлш. — Были повышены зарплаты, введены дополнительные отпуска и открыты больницы. Комбинат стал «привилегированным объектом» со всеми вытекающими последствиями».

Окруженный неприступными стенами «Висмут» располагал своей системой продовольственного снабжения (в том числе даже собственным алкоголем) и распределения товаров, автономной телефонной сетью; здесь существовали даже собственные дорожные знаки, каких не было больше нигде в мире. Сотрудники «Висмута» в первую очередь получали право на покупку автомобиля «трабант» — микролитражки с кузовом из пластика и мощностью 18 лошадиных сил. На страже завоеваний социализма стояла собственная прокуратура, полиция и, разумеется, служба безопасности, подчинявшаяся напрямую шефу МГБ ГДР Эриху Мильке.

Но был ли «Висмут» эффективным предприятием? «Вот уж точно нет, — считает все тот же Карлш. — В лучшие годы урановая руда обходилась СССР примерно в пять раз дороже, чем можно было ее приобрести на мировых рынках. Но комбинат имел важное стратегическое значение, в том числе и в рамках СЭВ*. Поэтому его продукция наряду с ураном из Чехословакии играла ключевую роль в советской ядерной программе».

Если СССР платил за немецкий уран деньгами, то немцы — собственным здоровьем. По данным историков, руководству «Висмута» было известно о риске радиоактивного облучения. Об этом свидетельствуют секретные документы, подписанные генеральным директором «акционерного общества» Михаилом Мальцевым и командующим советской военной администрацией маршалом Василием Соколовским. В них говорилось о нехватке йода в организме людей и участившихся случаях рака гортани. Тем не менее сохранилось немало фотографий, на которых шахтеры работают в урановых рудниках без всякой защиты. А если учесть, что руда на многих шахтах добывалась взрывным способом, то последствия для людей были самыми тяжелыми. Однако любые сведения о здоровье работавших на комбинате людей были засекречены.

Между тем опасность радиоактивного облучения и различных легочных заболеваний была очень высока. Уже после объединения Германии, когда были открыты секретные архивы и можно было узнать правду о реальном «Висмуте», стали известны и истинные масштабы этих заболеваний. За 60 с лишним лет в шахтах и на обогатительных фабриках комбината поработало в общей сложности около полумиллиона восточных немцев. Из них около 5,5 тыс. получили здесь рак легких, 15 тыс. — силикоз, 4,3 тыс. — глухоту, вызванную чрезмерным шумом в шахтах или взрывами, еще 10 тыс. заработали другие тяжелые профессиональные заболевания. А сколько всего умерло — установить точно уже невозможно, но даже по минимальным оценкам — никак не меньше 10 тыс. человек.

Чтобы наглядно представить себе, насколько была опасна работа в урановых штольнях Рудных гор, достаточно провести такое сравнение: среди тех, кто выжил в Хиросиме и Нагасаки после взрыва атомных бомб, заболевших раком было в процентном отношении меньше, чем среди шахтеров «Висмута».

С Йенсом Клинке автор познакомился в 1991 году в тюрингском городе Гера, недалеко от которого расположен Роннебург. Йенс два года проработал на «Висмуте» механиком, а потом поступил в здешний университет. Он и показал тогда окрестности комбината, который к тому времени уже прекратил добычу и переработку урана (решение об этом было принято сразу после выборов в ГДР в 1990-м).

Йенс подвел меня к озерцу к северу от города. Озерцо было окружено колючей проволокой. «Если не знать, что представляет собой это озеро, можно обмануться его идиллическим видом», — сказал Йенс. Перед нами простирались спокойная, ярко-бирюзового цвета вода, пологие берега зеленели сочной травой и густыми кустарниками. Это было озеро-отстойник, обязательный и опасный атрибут любого уранового производства.

Руда в этом районе была бедной. Ее измельчали в мелкий порошок, а потом с помощью кислотных растворов «вытягивали» из него уран. Отработанную породу сваливали в гигантские терриконы, а использованную воду и радиоактивные шлаки сливали в открытые озера-отстойники. Из них иногда вода вытекала и попадала на сельхозугодья. Единственное предупреждение звучало так: «Воду пить нельзя».

Йенс тогда рассказал, что радиационный фон в районе Роннебурга в 300 раз выше, чем в Берлине. В том же 1991 году Федеральное ведомство по защите от радиоактивного излучения начало составлять кадастр под названием «Радиологический учет, исследование и оценка последствий горнодобычи». В рамках этого проекта было обследовано 34 района общей площадью 1500 кв. км и примерно пять тысяч различных объектов, большинство из которых нуждалось в срочной очистке. Особую опасность представляли те самые огромные пруды-отстойники. Речь реально шла о ликвидации гигантских нарушений экологического равновесия и ландшафта на огромной территории. Судите сами: только один открытый карьер в местечке Лихтенберг наглядно показал предстоящий объем работ по санации и рекультивации земель. Здесь горнодобытчики оставили после себя гигантскую искусственную пропасть глубиной до 160 м, шириной 900 м и протяженностью 1,2 км. И это в центре Европы.

Теперь того озера-отстойника, к которому меня 22 года назад подвел Йенс Клинке, к счастью, уже нет. Его тщательно очистили, осушили, засыпали песком, глиной и специальной щебенкой. А сверху нанесли еще полтора метра плодородного слоя земли. Все это засадили мелким кустарником. И в таком виде бывшая радиоактивная свалка останется надолго. Использовать эту территорию для строительства, сельскохозяйственного или промышленного производства в Германии запрещено. Сразу после закрытия «Висмута» была принята программа восстановления окружающей среды. Особое место заняли меры по затоплению урановых шахт водой с целью их обезвреживания: они начались все в том же 1991 году, но для завершения процесса потребуется еще не менее десяти лет. Реализация всей программы уже обошлась бюджету Германии в €7 млрд. И работы пока не завершены.

«Цветущие ландшафты» — таким видел будущее «восточных земель» канцлер ФРГ Гельмут Коль. Это пропагандистский образ, конечно. Но пять лет назад тихий Роннебург принял федеральную выставку садоводства. Все рукотворные ландшафты сохранены и стали частью жизни города. И они цветут каждую весну.