В Москве вручена премия «Большая книга».
Судя по именам победителей, это был конкурс литературных репутаций
Людмила Улицкая получила самую внушительную
литературную премию за роман «Даниэль Штайн, переводчик»
«Большая книга» — самая внушительная литературная премия в России. Во всех отношениях. Главный приз — 3 миллиона рублей. В жюри (оно же литературная академия) входят 100 человек. Они выбирают лауреатов из числа финалистов тайным голосованием, проставляя каждому баллы. Сумма баллов определяет победителя. Финалистов же отбирают эксперты, к жюри не имеющие отношения. Иными словами, не премия, а почти всенародное вече. Выборы. Государственный масштаб. В прошлом году церемония награждения проходила в ЦДЛ. В этом году — прямо напротив Кремля, в доме Пашкова. Проходила, правда, как-то скомканно. Гости опаздывали. Счетная комиссия никак не могла подсчитать голоса. В общем, не парад, а жизнь. И результаты, кажется, никого не удивили.
На первом месте Людмила Улицкая и ее роман «Даниэль Штайн, переводчик» (он же получил первое место в результате интернет-голосования читателей), на втором — книга Алексея Варламова «Алексей Толстой» из серии «ЖЗЛ», на третьем — роман Дины Рубиной «На солнечной стороне улицы» (читатели поставили его на второе место, а третье отдали роману Виктора Пелевина «Empire «V»).
Можно, наверное, только радоваться, что история еврея, который во время войны, сотрудничая с немцами, спасал от расстрела людей, затем был партизаном, затем — католическим священником, затем — настоятелем монастыря в Святой земле, почти единодушно признана лучшей книгой прошлого года. Даже при том, что вряд ли все прочли этот отнюдь не простой и отнюдь не безукоризненно в художественном отношении написанный роман. И жизнеописание «красного графа» Алексея Толстого — совсем не пустая книга, при всех возможных несогласиях с концепцией Алексея Варламова. И ташкентская семейная хроника Дины Рубиной замечательна.
В конце концов, «Большая книга» — уже по названию своему — должна награждать значительное литературное произведение. Это скорее конкурс литературных репутаций, веса писателя, а не его популярности. Примечательно с этой точки зрения, что жюри, в отличие от участников интернет-голосования, предпочло Пелевину Варламова. В компетентных литературных кругах почему-то до сих пор существует предубеждение по поводу литературной значимости Пелевина. И это при том, что последний его роман более чем серьезен. Но вот сам Пелевин как-то не академичен, а «Большая книга» все-таки претендует на государственную солидность.
В другое время, скажем, какой-нибудь эксцентричный жест — вроде книги Льва Данилкина «Человек с яйцом», посвященной жизни и творчеству Александра Проханова, — был бы оценен. Хотя бы в стилистическом отношении. Но теперь, кажется, эксцентрика неуместна. Книга об Алексее Толстом выглядит как-то предпочтительнее.
И еще одна довольно любопытная вещь. Если посмотреть на результаты премии, то окажется, что сокрушительную победу в «Большой книге» одержало издательство «Эксмо». Романы Рубиной и Улицкой вышли в этом издательстве. Пелевин тоже выпущен «Эксмо». Так что «Большой книге» — большое издательство. На втором месте — серия «ЖЗЛ» издательства «Молодая гвардия». Если учесть, что в прошлом году главным лауреатом стал жэзээловский «Пастернак» Дмитрия Быкова, то это тоже внушительный успех.
И все это в неменьшей степени говорит о читательских предпочтениях. От литературы требуется серьезность, но эта серьезность должна быть адаптирована, приспособлена к читателю. Не просто исторический труд, но история (или биография) в популярно-беллетристическом оформлении «ЖЗЛ». При том что в этой серии выходят книги отнюдь не равнозначные, сам жанр «ЖЗЛ-повествования » ставит их в один ряд. Здесь важны не исключения («Иосиф Бродский» Льва Лосева разительно отличается от быковского «Пастернака»), а общий канон, ориентация на среднестатистического читателя. В равной степени это определяет и издательскую политику «Эксмо». На протяжении долгого времени оно делало ставку на массовую литературу, поэтому и в выборе серьезных авторов эту составляющую «популярности», «доступности» учитывает в полной мере. К последнему роману Улицкой это, правда, прямого отношения не имеет. Но Улицкая сегодня — уже сама по себе бренд, залог популярности. Как и Пелевин.
Может быть, время экспериментов прошло. Или отодвинулось. Или просто «Большая книга» никак не связывается в общественном сознании с экспериментом, поскольку традиционность кажется надежнее, защищеннее. И, главное, государство, кажется, в экспериментах не заинтересовано. Лучше уж традиция.
