«План не меняем»

Как все было. Воронеж, суббота, вечер, 19 октября, собираюсь спать. Звонит Маша (жена Антона. — The New Times): «Антону очень плохо — приезжай срочно». Билеты чудом были. Через 20 часов я в Нью-Йорке. Госпиталь, 4-й этаж, палата интенсивной терапии.

После химиотерапии иммунитет у Антона был на нуле, инфекция развилась молниеносно, случился септический шок. Инфекция пришла через легкие, дышать сложно. Дают наркоз, интубируют, подключают аппарат вспомогательной вентиляции легких. «Состояние тяжелое, все должно решиться в течение суток».

Проходят сутки. Улучшения нет, подключают новые капельницы, ставят аппарат гемодиализа, потому что почки и печень не справляются с дрянью в крови. «До завтра все точно решится», — говорят врачи.

Отделение интенсивной терапии больше всего напоминает штаб ставки главного командования во время третьей мировой войны. Только тут генералов в белых халатах много, а враг всего один — смерть. Но сил для борьбы, слава богу, хватает: оборудование, медикаменты, специалисты — все есть. Ощущаешь себя самым бесполезным. Но нет. «Мария, Дмитрий! Говорите с ним, говорите больше, он должен слышать родные голоса…» Да. Мы тут тоже нужны.

Еще сутки. Давление стабилизировалось. Состояние улучшается. На лицах врачей улыбки. Отключают первые капельницы. «Нет, будить пока нельзя, пока будем держать на снотворном».

Новый день — уже третий. «Снотворное снижаем, завтра перестанем давать совсем». Отек спадает, дыхание нормализуется, цвет лица нормальный. Дают жидкую пищу. Говорим с Антоном, хотя он пока нам отвечать не может, ставим музыку, читаем пожелания друзей, отвечаем на звонки.

Каждое утро обход врачей. Каждый раз приходит человек десять: все профильные специалисты вместе с руководителем отделения интенсивной терапии. Отчет за прошедшие сутки, осмотр, назначения, рекомендации. Снотворное полностью отменили. Но Антон пока не просыпается. Хотя когда тормошим — уже реагирует, начинает открывать глаза.

Кроме наших врачей каждый день заходят незнакомые русские сотрудники клиники: из соседнего отделения, из отделения скорой помощи, из аптеки. Они все когда-то уехали сюда и работают здесь уже по многу лет, и все предлагают посильную помощь, когда узнают, что здесь лечится русский.

Приходят трансплантологи, радиоонкологи, звонит доктор О’Коннор (он на конференции в Чикаго). «План лечения не меняем. Даты корректируем, продолжаем готовиться к трансплантации».

Значит, все не зря. Спасибо врачам и спасибо всем, кто помогает.