В Москву на премьеру своего фильма «Жизнь Адель» приезжал Абделатиф Кешиш. The New Times поговорил с самым модным режиссером Европы о странностях любви
Впервые в истории Каннского фестиваля Золотую пальмовую ветвь в этом году получили сразу трое: вы и две ваши актрисы. Значит ли это, что Адель Экзаркопулос и Леа Сейду ваши полноправные соавторы?
Отчасти да, ведь без Адель и Леа фильма бы не случилось, они выразили все, что я задумал, я им бесконечно благодарен. Но Золотая ветвь — награда режиссеру, автору всего, что вы видите на экране, так что она хранится у меня.
Любовь и судьба
То, что Адель встретила Эмму и влюбилась в нее — это случайность или судьба?
Я сам часто задаю себе этот вопрос. Что было бы, если бы Адель не замешкалась на светофоре и перешла улицу раньше, чем увидела Эмму, если бы у Эммы не было синих волос, которые привлекли внимание Адель? Сложилась бы жизнь Адель совсем по-другому? И я не нахожу ответа. Пожалуй, я все-таки верю в судьбу.
Можно ли назвать всепоглощающую привязанность Адель к Эмме именно любовью? Может быть, это только сексуальная зависимость?
Для начала надо знать ответ на вопрос: а что такое вообще любовь? Вы знаете? Я — нет. Любовь есть на самом деле или это только иллюзия, которая возникает от переполненности эмоциями — мне трудно сказать точно. Единственное, в чем я уверен — в том, что магическое воздействие одного человека на другого существует, с этим мне приходилось сталкиваться.
Согласны вы с утверждением, что в любви не бывает равенства? Всегда один любит больше, другой — меньше.
Да, это так. Но потом часто случается, что отношения меняются. И тот, кто еще недавно принимал любовь как должное, начинает сам испытывать страдания от того, что на его чувства другой человек отвечает не так сильно, как хотелось бы.
Вы много показываете, как Адель сначала сидит на занятиях в колледже, а потом сама преподает малышам. Почему сцены учебы занимают в фильме такое же большое место, как любовные, эротические эпизоды?
Занятия литературой, обучение детей — важная часть жизни Адель. Она любит свою работу. А я испытываю большое уважение к тем, кто искренне увлечен своим делом, вкладывает душу в то, чем занимается. Особенно нежно отношусь к учителям, от них многое зависит в формировании человека, но их часто не замечают, не оценивают в должной мере. Вот я режиссер, моя работа долгая, кропотливая, тяжелая, но случаются моменты праздника, триумфа. Вручение такой награды как Золотая ветвь Каннского фестиваля позволяет хотя бы ненадолго почувствовать себя триумфатором, это большой стимул, вознаграждение за муки творчества. Учителям в этом смысле гораздо труднее, их старания почти всегда в тени. Еще до того как меня увлек рисованный роман Жюли Маро «Синий — самый теплый цвет», который стал основой сценария «Жизни Адель», я хотел сделать фильм о преподавателе французского языка. В результате все вместе воплотилось в образе главной героини.
„
В искусстве нет и не может быть застывших границ, они все время движутся, меняются
”
Завораживающая чувственность
У вас в фильме много сцен, где девушки обедают, ужинают, принимают гостей, вы увлеченно показываете сам процесс поглощения пищи — почему?
Меня завораживают эти моменты. Я люблю смотреть, как люди едят, вижу в этом что-то очень чувственное, почти эротическое. Мускулы лица ослабевают, расслабляются, человек в такие минуты меньше себя контролирует, о его характере, воспитании, привычках, особенностях многое можно узнать и понять. Но сам я далеко не гурман, отношусь к еде спокойно.
Почему вы решили показать любовные соития героинь детально, подробно, без купюр? Разве зрителям было бы недостаточно только взглядов, объятий, чтобы домыслить остальное?
Эти сцены, как и все прочие, подчинены общему ритму фильма, погружению в жизнь Адель. Они часть того, что с ней происходит, поэтому должны быть такими, как она их чувствует, переживает. Любовные сцены не более интимны, чем все, что мы наблюдаем, соприкасаясь с эмоциями героини.
Как вы думаете, в искусстве должны быть ограничения? Не в смысле цензуры, а для того, чтобы не переходить грань именно искусства? Скажем, может ему помешать излишняя физиологичность, жестокость, чрезмерная откровенность?
В искусстве нет и не может быть застывших границ, они все время движутся, меняются. Было время, когда просто показ обнаженного тела на экране был шоком для зрителей, сейчас это никого не смущает и не возмущает. Система запретов, которую вырабатывают люди, выглядит порой очень странно. Недавно я был со своим фильмом в Японии, там ни малейшей экзальтации не возникло по поводу эротических сцен. У них никого вообще не волнует, с какого возраста можно смотреть на сексуальные отношения в кино, это совершенно обыденная, рядовая вещь. Но я с удивлением узнал, что у японцев не разрешается показывать растительность на теле, вот даже волоски на руке крупным планом — это возмутительно, почти порнография. Так что все запреты более чем относительны. То, что сегодня кажется неслыханно скандальным и недопустимым, завтра может стать привычным. Жизнь сама расширяет границы дозволенного.
Вредно только плохое
Вы, наверное, слышали, что госчиновники и часть общественности в России убеждены, что в произведениях искусства, где речь идет об однополых отношениях, содержится пропаганда этих самых отношений и это, по их мнению, опасно для подрастающего поколения? Что вы об этом думаете?
Во Франции у «Жизни Адель» возрастной ценз 12+, в некоторых европейских странах — 16+, в России, как я знаю, 18+. А в Америке в одних штатах наш фильм запрещен, в других его показывают свободно. Что сказать? Все рекомендации относительны, зрители сами разберутся, а родители несовершеннолетних вправе самостоятельно решить, когда и что их детям можно смотреть. Думаю, фильм, где юная девушка познает себя, учится понимать и признавать все, что с ней происходит, выдерживает испытания первой любви, доступен и в раннем возрасте. Вредным может быть только плохое, бездушное кино, оно портит вкус и огрубляет чувства.
Еще одна обострившаяся проблема России связана с миграцией. В вашем фильме Париж выглядит как настоящая мультикультурная столица, сверстники Адель этнически разные, но все они французы, они обсуждают проблемы личных отношений и сексуальные предпочтения, но между ними нет национальных столкновений. В жизни, наверное, все не так уж гладко?
Разумеется. Об этом много сказано в моих предыдущих фильмах «Кускус и барабулька», «Увертка». В истории Адель больше личного, того, что составляет внутренний мир чувств.
Можете назвать идеальный, на ваш взгляд, фильм о любви, который вам нравится больше всего?
О любви, о любви… (Задумывается, долго молчит.)
«Жизнь Адель»?
О! Ну конечно! «Жизнь Адель»! (Смеется.)
Фотография: Daniel Mihailescu/AFP
Tweet
