Шарлатаны и «наркоманы»

«Ну вот прибор, не целый чемодан, а только один прибор, мы соединим его с вашим компьютером, загрузим программу, и вы сможете проводить терапию», — говорит Наталья Шевченко, технический консультант Центра интеллектуальных медицинских систем (ЦИМС) «Имедис», сухонькому дедушке в мешковатой куртке. Разговор идет в ее кабинете — маленькой комнатке, где кроме пары столов и двух шкафов больше ничего нет. На столе у Шевченко — монитор компьютера, прямоугольная коробка прибора, который чем-то напоминает радио, и множество икон. «Это сколько мне готовить денег? — спрашивает дедушка. — Тысяч пятьдесят?» — «Это вы у Машеньки уточните», — отвечает Шевченко и приглашает в кабинет корреспондента The New Times.

Дедушка уходит. У него пару минут назад в ходе диагностики на аппарате «Имедис» нашли эхинококкоз — заболевание, вызываемое паразитированием личинок ленточного червя.

Главное здание Московского энергетического института (МЭИ) на Красноказарменной улице — образец советского монументального классицизма: огромное, белое, с колоннами. Компания «Имедис» находится на задворках в одном из корпусов, рядом с кафедрой общей физики и ядерного синтеза. На ресепшене — два секретаря, стенд с литературой, одну из стен украшает карта звездного неба, другую — большой черно-белый портрет основателя центра Юрия Готовского, инженера-радиотехника, профессора МЭИ, который скончался в 2004 году. Сейчас компанию возглавляет его сын Михаил.

Коридор, который ведет в кабинет Натальи Рэмовны Шевченко, увешан многочисленными сертификатами от Министерства здравоохранения РФ. Среди них — внезапно — фотография Дмитрия Медведева с мужчиной в темном костюме. Шевченко с гордостью указывает на нее: «Вот это заведующий кафедрой военной подготовки Бауманского университета Владимир Крук, наш нарколог, полковник ФСБ».

Легенда корреспондента The New Times была следующая: мы хотим закупить аппарат для санатория, но прежде — тест, на который согласилась коллега Даша, 23 лет от роду. Даша за день до эксперимента перепробовала все, чего раньше никогда не пробовала, включая легкие наркотики и кучу алкоголя. Что поделаешь, информирование общественности требует и таких жертв.

Шевченко предупреждает: прежде чем купить аппаратуру, нужно отправить в центр врача для прохождения обучения: «Мы готовим для работы с «Имедисом» и онкологов, и гинекологов, и терапевтов. Стоматологи хорошо учатся, определяют, к примеру, приживется ли во рту у пациента зубной имплантант».

На вопрос о тестировании на наркотики Шевченко только машет рукой: «Диагностика на наркотики входит как малая часть. Наши аппараты выявляют множество серьезных болезней. Например, паразитология — самая неприятная вещь. Все должны периодически проверяться на лямблии (кишечные паразиты. — The New Times). Вот к нам приходят гламурные девушки, все из себя крутые: я, мол, и рожала за границей, и то и се. А потом выясняется — паразиты в кишечнике. Пьют зеленый чай в дорогих ресторанах, а его же некипяченой водой заваривают».

„  

Всего того безобразия, которое Даша напринимала накануне вечером, прибор начисто не замечает. То есть вообще ничего: ни травки, ни алкоголя. Зато обнаруживает избыток кофеина. Даша: «Я вообще не пью кофе!»  

Сами аппараты делятся на три группы: диагностические, терапевтические и совмещающие обе функции. Стоимость — от 43,5 до 315 тыс. рублей.

Все это время, что Шевченко рассказывает, «подопытная» Даша мучается головной болью, но ждет. Не без страха: а вдруг консультант Шевченко (в разговоре Наталья Рэмовна еще упомянула, что она инженер) сейчас уличит ее в том, что вчера она вела себя так, как приличные девушки себя не ведут. Пробный тест на наркотики? Шевченко мотает головой: нет, это слишком долго, но можно провести общее обследование на токсическую нагрузку, связанную с химическими веществами. О’кей, токсическая нагрузка так токсическая нагрузка — Даша уже на все готова, лишь бы поскорее добраться до кровати.

Дашу усаживают за стол, в левую ладонь дают металлический брусок, соединенный проводом с аппаратом («пассивный электрод»), правую руку надо положить на стол ладонью вниз. Взяв похожий на ручку прибор («активный электрод»), также соединенный с аппаратом, Шевченко начинает давить его острым концом на средний палец правой руки Даши.

«Это метод Фолля, — поясняет она. — Так определяется состояние биологически активных точек организма. Точки взяты из восточной медицины — индийской, китайской. И за последние пять тысяч лет никто не придумал ничего нового!»

На экране ее компьютера справа — перечень наименований: вирусы, онкология, токсины и многое другое, не менее страшное. На левой стороне экрана — шкала с двигающейся красной линией. Когда Шевченко прикасается электрической «ручкой» к пальцу Даши, красная линия ползет вверх, как ртуть в градуснике. Если она достигает высокой отметки, объясняет диагност, — это симптом отклонения. Прибор в этот момент начинает повизгивать. Одна проблема: всего того безобразия, которое Даша напринимала накануне вечером, он начисто не замечает. То есть вообще ничего: ни травки, ни алкоголя. Зато в организме Даши — кошмар, кошмар! — прибор обнаруживает… избыток кофеина. Даша: «Я вообще не пью кофе! Никогда не пью!» Подтверждаем: Даша, как знают все ее друзья, кофе терпеть не может. Еще прибор обнаруживает отягощение организма ртутью и фтором. «Это у вас в пасте зубной, значит, много фтора», — пояснила Шевченко. Лицо Даши светлеет: не поймали!

Автор тоже прошла диагностику. Результат был тревожный: «Вы принимаете антидепрессанты». — «Нет, это неправда». — «Но это не значит, что вам их не подсовывают, — мягко парировала Наталья Рэмовна. — Сейчас особенно всякие тайские, китайские препараты для похудания этим грешат. Помимо действующих веществ добавляют стимуляторы, и человек к этому привыкает. Даже в детское питание добавляют»,— сокрушается Шевченко.

Правда ли, что приборы «Имедис» имеются в Министерстве обороны и даже в больнице администрации президента? — интересуется корреспондент.

Ответ Натальи Рэмовны превзошел даже самые смелые ожидания: «Да, Минобороны закупает. Что касается администрации, то я лично обучала двух полковников — один в Москве сидит, а другой на даче». Дача? Шевченко поражена неосведомленностью автора и просвещает: «Вы не знали, что в Красной поляне, в Сочи, там такая дача, где под каждой елкой по автоматчику? Наш доктор туда летает. Путин там редко бывает, а вот обслуги живет много — их же тоже лечить надо. Наш врач нам кино показывал, как президент на лыжах катается — там везде вокруг автоматчики! Вот и думайте потом, почему от него жена сбежала. Потому что в спальне тоже четыре автоматчика стоят. Какая женщина это выдержит?»

Первый аппарат электропунктурной диагностики был придуман западногерманским врачом Рейнхольдом Фоллем в 50-х годах прошлого века. С тех пор прибор был модернизирован, но принцип остался тот же. Фолль объединил теорию китайской акупунктуры (ключевые точки на теле) и замер электрического потенциала кожи. Сторонники метода утверждают, что такой прибор может зафиксировать нарушения в потоках электромагнитной энергии в организме вдоль «акупунктурных меридианов».

Метод Фолля мировой наукой не признан, а в США даже запрещен. Известный американский психиатр, доктор медицинских наук, один из основателей Национального совета по борьбе с мошенничеством в сфере здравоохранения (NCAHF) Джоэл Стивен Барретт в своей статье о методе Фолля прямо призывает читателей: увидели аппарат по Фоллю — сразу бегите в любую государственную службу, вплоть до ФБР, и сообщайте об этом. По мнению Барретта, самое страшное то, что пациент может получить о своем здоровье ложную информацию, которая нанесет ему эмоциональный вред и заставит заняться лечением несуществующих болезней.

«По имеющимся у меня сведениям, в основе прибора «Имедис» лежит измерение электрического сопротивления кожи между двумя точками. Фактически этот прибор — не более чем обычный вольтметр, — сказал The New Times Юрий Аммосов, руководитель Дирекции по инновациям Аналитического центра при правительстве РФ. — Электрическое сопротивление кожи человека зависит от температуры, влажности, целого ряда индивидуальных факторов. О клинических исследованиях, которые бы однозначно связали те или иные показатели проводимости кожи с приемом наркотиков, мне неизвестно, и я испытываю серьезные сомнения, что такую связь в принципе возможно установить».

В России противником такой методики выступала Комиссия по борьбе с лженаукой и фальсификацией научных исследований при Российской академии наук. «Компания «Имедис» имеет у нас очень плохую репутацию, — говорит глава комиссии, доктор физико-математических наук, академик Евгений Александров. — Они якобы и лечат, и диагностируют, болтают о каком-то специфическом резонансном излучении клеток. Никакого такого излучения просто нет. Это наукообразное заклинание, магия. Да, применяют в Минобороны. Ну а что там дураков меньше, чем везде у нас, что ли?»

Академик Александров в своих рассуждениях ссылается на статью «Центр электронного оккультизма», опубликованную в бюллетене РАН «В защиту науки» в 2011 году. Авторы статьи — сотрудники Научно-исследовательского института вирусологии им. Д.И. Ивановского — рассказывают, что «Имедис» получил «охранную грамоту», то есть разрешение Минздрава на медицинское применение аппаратуры, еще в 1994 году и был включен в методы традиционной медицины. «Такого не произошло ни в одной стране мира. Никому и в голову не пришло причислить аппаратный и основанный на электронике метод биорезонансной терапии к традиционной медицине», — пишут авторы статьи.

На запрос The New Times в пресс-службе Минздрава ответили, что в настоящее время диагностические методики вообще не проходят регистрацию: «Такая ситуация не имеет принципиального значения, когда речь идет о диагностике состояния конкретного лица, поскольку в этих случаях обычно используются несколько методов обследования».

По всей стране действует множество частных клиник, которые предлагают биорезонансную терапию на аппаратах «Имедис». В Москве, например, есть клиника «Физио-Мед»: в ней вам за 2800 рублей проведут тест на наркотики. За МКАДом цены ниже: клиника «Мой доктор» в подмосковной Ивантеевке делает то же самое за 1500 рублей.

Что касается государственных структур, то, по данным The New Times, такие аппараты для тестирования на наркотики применяют в МВД, Минобороны, ФСБ, ФСО и Пограничных войсках. Тесты на «Имедисе» в ходе осеннего призыва в этом году должны пройти все призывники Ракетных войск стратегического назначения. В прошлом году аналогичным образом проверяли войска Воздушно-космической обороны — «для выявления военнослужащих, хотя бы однократно употреблявших наркотические вещества». Военных, правда, после этого еще тестируют на полиграфе.

С Минобороны «Имедис» дружит уже более десяти лет. Как рассказал The New Times заместитель директора ЦИМС Олег Роик, это сотрудничество началось 7 июля 1999 года, когда Совет безопасности решил обезопасить армию от людей, страдающих наркозависимостью. «Я тогда служил в Минобороны, мы сделали запрос в Минздрав, — сказал Олег Роик. — Пришел ответ, что таких методов выявления наркозависимых не существует, и мне пришлось обратиться в фирму «Имедис», с которой я сотрудничал по другим вопросам, и попросить их создать такой аппарат. Я знал, что у них есть аппарат тестирования на употребление медикаментов, поэтому решил, что они смогут создать аппарат, способный выявлять наркотические вещества. Юрий Готовский сказал: дайте мне месяца три — и я отвечу на все ваши вопросы. Он сделал этот аппарат, солдаты его сразу прозвали «детектор лжи». По словам Роика, прибор был опробован на большом контингенте военнослужащих Москвы, в районных комиссариатах, были созданы методические пособия. Фактически Минобороны использует «Имедис» с 2001 года.

Представитель пресс-службы Минобороны РФ Сергей Кошкин подтвердил The New Times, что аппараты «Имедис» закупались в рамках двух федеральных целевых программ (ФЦП**) с 2002 по 2009 год. В итоге ими были оснащены все сборные пункты военных комиссариатов субъектов РФ, крупные воинские части, военно-медицинские учреждения, довузовские образовательные учреждения и высшие учебные заведения Минобороны.

Военнослужащих обследуют в два этапа: на первом используют тест-полоски (это быстрый тест, который выявляет наркотики в моче или слюне человека) или аппараты «Имедис». Если первый этап дал положительные результаты, то данные направляют в токсикологическую лабораторию, которая использует уже только биологические жидкости человека. Для обучения сотрудников, работающих с комплексом «Имедис», в Военно-медицинской академии им. С.М. Кирова организованы специальные месячные курсы.

Однако заместитель директора Московского научно-практического центра наркологии Сергей Копоров считает, что тесты военнослужащих на «Имедисе» — занятие бессмысленное. «Я не буду утверждать, что это шарлатанство, потому что мы в нашем центре в 2005 году эти аппараты тоже тестировали и отметили высокую вероятность выявления употребления наркотиков в тех случаях, когда респонденты принимали их в период до пяти дней перед тестом, — пояснил нарколог в разговоре с The New Times. — Но производители аппарата утверждают, будто он выявляет даже единичные случаи употребления за 180 дней и раньше».

Как бы то ни было, среди утвержденных Минздравом диагностических методик, разъясняет Сергей Копоров, нет таких, которые могли бы подтвердить эти данные: анализы по крови и моче не могут установить, что человек принял наркотик, к примеру, три месяца назад. А значит, велика вероятность, что большинство призывников, у которых «Имедис» выявит наркотик, на тесте в химико-токсикологической лаборатории таких результатов не покажут. «Тогда какой вообще в этом смысл?» — задается вопросом нарколог, имея в виду тестирование «Имедисом».

Кроме того, после традиционного экспресс-теста остаются контейнеры с анализами, которые затем можно послать в лабораторию. «А на методе Фолля мы что будем отправлять?» — недоумевает Копоров.

Как бы то ни было, период сотрудничества с военными оказался для «Имедиса» самым успешным в финансовом плане. По данным системы «СПАРК-Интерфакс», с начала 2000-х годов выручка фирмы ежегодно росла и достигла максимума (почти 107 млн рублей) в 2008 году — за год до завершения второй федеральной программы по борьбе с наркотиками. После этого финансовые показатели начали падать, и в 2012 году «Имедис» показал выручку 77,2 млн рублей.

Примерно с 2005 года многие учебные заведения — в основном в регионах — тестируют на «Имедисе» школьников: в Иркутской, Ульяновской, Свердловской областях, в Краснодарском и Ставропольском краях и др. Приказы о тестировании издавались местными министерствами здравоохранения, образования и социальной защиты, а сами тестирования носили точечный и нерегулярный характер и были добровольными.

Сотрудница пресс-службы Министерства образования и науки Виктория Сотникова пояснила The New Times, что решение о проведении того или иного тестирования принимало само учебное заведение, руководствуясь региональными законодательными актами. «Тестирование «Имедис-эксперт» не дает стопроцентного результата по выявлению наркотической зависимости, — отметила Сотникова. — Основываясь на результатах данного тестирования, образовательное учреждение может лишь рекомендовать продолжить медицинское обследование учащегося».

Получается, ситуация здесь примерно такая же, как и в армии. Сначала тест-полоски или «Имедис», а в случае положительного результата — традиционное медицинское обследование. Светлана Шавкина, директор школы № 8 поселка Комсомольский Краснодарского края, рассказала, что учеников старших классов в ее школе ежегодно тестируют на «Имедисе», они проходят обследование добровольно и все очень довольны: «Ни одного случая употребления наркотиков».

Однако нововведения, которые вступят в силу 7 декабря, меняют ситуацию: в закон № 3-ФЗ «О наркотических средствах и психотропных веществах» вводится специальная глава, обязывающая местные власти заниматься профилактикой «незаконного потребления наркотических средств и психотропных веществ». А это значит, что тестирование учащихся может по факту стать обязательным для всех учебных заведений страны.

„  

«Они якобы и лечат, и диагностируют, болтают о каком-то специфическом резонансном излучении клеток. Это наукообразное заклинание, магия»   

Правда, по информации Сергея Копорова из Московского центра наркологии, которую он получил от наркологов субъектов РФ, по Фоллю тестировать никто вроде бы не собирается. Это подтвердил и замдиректора «Имедиса» Олег Роик. Однако в некоторых регионах говорят, что намерены применять именно аппараты «Имедис».

Например, в конце августа 2013 года представители Иркутского областного психоневрологического диспансера сообщили, что такое оборудование в ближайшее время появится в каждом городе области. А в Свердловской области в сентябре был издан совместный приказ региональных министерств образования и здравоохранения «О проведении тестирования обучающихся в государственных и муниципальных общеобразовательных учреждениях и учреждениях среднего профессионального образования Свердловской области на наличие психоактивных веществ в 2013–2014 учебном году» — в инструкции среди прочих методов исследования значится вегетативный резонансный тест на аппарате «Имедис-БРК-ПК».

«Фолль — очень удобный метод, недорогой, доступный для регионов, — комментирует ситуацию на условиях анонимности источник The New Times в Минздраве РФ. — Купил один раз аппарат — и тестируй сколько хочешь, в то время как нормальное исследование будет требовать постоянных затрат». По словам собеседника журнала, «Имедис» хорошо подходит для регулярных демонстраций профилактических работ, но по факту бесполезен: «Все равно после него нужны другие тесты. Нужно его исключать как пережиток прошлого. Боюсь только, что произойдет это не сразу, как вступит в силу новый закон».

Кстати, сам этот закон вызвал массу споров: против его принятия выступил ряд правозащитников и врачей, возмутились и родители. Василий Власов, президент Общества специалистов доказательной медицины, в разговоре с The New Times высказал сомнения, что тестирование***, как того требует закон, будет добровольным. Профессор Власов уверен: на детей будут оказывать давление, говорить им, что отказываться негоже, это, мол, будет выглядеть подозрительно. Во-вторых, подчеркнул собеседник журнала, обследование должно проходить в два этапа: сначала социально-психологическое тестирование (нужно заполнить специальную анкету), затем профилактический медосмотр. После этих мероприятий будет выделена «группа риска» — таких детей ждет уже серьезное медицинское обследование на употребление наркотиков. А это, как правило, означает регистрацию в правоохранительных органах, занесение в полицейские базы данных. Что, в свою очередь, конечно, не может не сказаться негативно на будущем такого ребенка, когда тот будет поступать в университет или устраиваться на работу.

В официальном ответе Минздрава The New Times сказано, что среди учащихся образовательных учреждений «крайне важно использовать максимально точные методы выявления факта наркопотребления», и метод биорезонансной терапии с использованием «Имедиса» пока не прошел никаких валидных исследований на точность результатов: «Минздравом России было рекомендовано авторам методики в ближайшее время такое исследование провести, но пока говорить о его эффективности или неэффективности преждевременно».

«Новый закон не определяет, какими методами проводить тестирование, — говорит Власов. — Рекомендации еще только разрабатываются. Выбирать, как проводить тестирование на основе этих рекомендаций, будут, согласно закону, региональные власти. А в регионах у всех свое представление о том, как правильно. Тот же «Имедис» там очень популярен». Профессор считает вполне вероятным, что «детям сначала в качестве профилактики предложат пройти обследование на какой-нибудь дребедени типа «Имедиса», а когда найдут наркотики, станут предлагать родителям заплатить деньги за дорогостоящую процедуру нормального медицинского обследования». «Тут масса возможностей для коррупции», — подытожил Власов.

Кто бы сомневался.