Экс-премьер Большого театра дал показания в защиту солиста балета Большого Павла Дмитриченко, обвиняемого в организации покушения на художественного руководителя балетной труппы театра Сергея Филина, совершённого 17 января 2013 года
Николай Цискаридзе возле Мещанского районного суда 25 ноября 2013 года
25 ноября в Мещанском районном суде прошли слушания по делу о нападении на худрука Сергея Филина. Помимо Николая Цискаридзе, которого сам худрук называл одним из возможных заказчиков преступления, были допрошены обвиняемый Павел Дмитриченко и его подруга — бывшая балерина Большого, а ныне прима Михайловского театра Анжелина Воронцова.
На допросе в суде Николай Цискаридзе заявил, что его хотят «притянуть» к истории с покушением на Филина, что у него «уже пошло отторжение от этой истории». Он посетовал также, что Филин, впутав его к конфликт, решил на нем «попиариться»: «Очень много статей с ним выходило, где в заголовке стояла моя фамилия, а обо мне не было ни слова», - возмущался экс-премьер.
О том, что Филин подозревает в нападении именно его, Цискаридзе узнал от следователей, когда спрашивал, почему его допрашивают одним из первых. Сначала, мол, следователь ответил ему: «Мы начали допрос с премьеров». «Допустим, но даже в этом списке я должен быть последним, моя фамилия на букву «Ц»! - возмутился Цискаридзе. Так, по словам экс-премьера, и открылась правда.
Цискаридзе рассказал, что проработал в Большом театре 21 год. С Павлом Дмитриченко они познакомились в 2004 году, сблизило их то, что в это время они занимались в одном зале и оба восстанавливались после травмы. Через некоторое время Цискаридзе стал педагогом Дмитриченко: «Данные у молодого человека были очень и очень хорошие. Он был один из самых талантливых артистов из молодежи. Я все время Паше говорил, что если он будет работать усиленнее, у него будет блистательная карьера». Нерабочих отношений и встреч за пределами театра у артистов практически не было, в одной компании не отдыхали, пояснил Цискаридзе.
На протяжении последних пяти лет, по словам Цискаридзе, они оба играли «второстепенные главные роли», причем он играл положительных персонажей, а Дмитриченко - отрицательных: «В балете «Раймонда» я был Жан де Бриеном, а он Абдурахманом, в «Жизели» я был графом Альбертом, он был Гансом, в Щелкунчике я был принцем, а он - королем мышей».
Цискаридзе пояснил, что изначально своими ролями Дмитриченко был обязан Юрию Григоровичу (бывший худрук Большого театра – The New Times), однако с приходом на эту должность Сергея Филина, у него начались проблемы. И хотя многие из предыдущих свидетелей говорили, что у Дмитриченко и Филина не было конфликтов, лишь «рабочие моменты», Цискаридзе подтвердил, что конфликты всё же имели место.
«Сергей Филин мог влиять на назначения на роли Дмитриченко, но исключительно мешал ему. Я был свидетелем некрасивой сцены осенью 2012 года, это был период, когда начинались генеральные репетиции «Ивана Грозного». Сергей Юрьевич (Филин) протежировал одну пару для первого состава, но Григорович (который был хореографом-постановщиком этого балета – The New Times) выбрал Дмитриченко. Я выходил из кабинета канцелярии, в этот момент распахнулась дверь кабинета Филина — оттуда вылетел Паша, а за ним неслась брань. Сергей Юрьевич говорил очень нехорошие слова, такие как: «я тебе покажу, натяну и так далее». Было понятно, что там происходила ссора».
Обвиняемый Павел Дмитриченко в зале Мещанского районного суда 6 ноября 2013 года
Цискаридзе пояснил, что Павла несколько раз властью Сергея Филина неожиданно отстраняли в обход традиций: «У нас было такое правило: если артист попадал на афишу где-то за месяц до спектакля, то его уже нельзя было снять. Замена состава считалась чрезвычайным происшествием. Павел пожаловался генеральному директору Анатолию Иксанову, но тот предпочел устраниться от конфликта».
Истерик и провокатор
Говоря о Сергее Филине, Николай Цискаридзе вспоминал, как отвратительно тот вел себя с самим премьером. Оказалось, что с худруком Цискаридзе знаком гораздо дольше: с 1987 года, с того момента, как поступил в Московское хореографическое училище. До момента назначения Филина на должность худрука они дружили, но потом отношения испортились, так как Филин стал притеснять Цискаридзе: «Огромное количество раз Сергей орал на меня, заставлял творческий коллектив подписывать против меня какие-то бумаги. Было давление на всех актеров — Филин добивался, чтобы мои ученики написали отказ от меня, а если они это не делали, он отказывал им в спектаклях». С Цискаридзе остались двое учеников: Анжелина Воронцова и Денис Родькин. «Если бы не они — я бы был полностью неуязвим. Когда ты занимаешься с учеником, он становится для тебя как родной ребенок. Иногда актеры педагогов даже папой зовут. Если свое унижение я мог вынести легко, я опытный артист, мне на это плевать, но представьте, когда издеваются над твоими детьми!» - восклицал он.
По словам Цискаридзе, Сергей Филин, работавший раньше худруком балета музыкального театра им. Станиславского и Немировича-Данченко привел в Большой театр свою команду, чем вызвал недовольство коллектива. В частности, вместе с ним пришла заместитель худрука Диляра Тимергазина: «Уже 2,5 года балетом фактически руководит эта дама. Не понятно, кто это, но это так есть». Кроме того, из Станиславского и Немировича-Данченко в Большой пришли двое режиссеров: на эту позицию берут обычно только тех, кто проработал в Большом чуть не всю жизнь. Освоились новички, по словам Цискаридзе, только спустя 2,5 года.
В целом, премьер охарактеризовал Филина как человека, «отличающегося истеричностью, провокатора, подбивающего других людей».
Шерше ля фам
Цискаридзе подтвердил, что в конфликт между Филиным и Дмитриченко вплелась еще и любовная история: якобы Сергей Филин хотел добиться расположения балерины Анжелины Воронцовой, девушки Дмитриченко, и обижался на то, что она ушла от него из театра Станиславского и Немировича-Данченко. «Театр слухами полнится, - загадочно произнёс премьер, - мне в коридорах не раз передавали, что Сергей Филин кричал: «Пока я на Воронцовой хоть раз не женюсь, она не затанцует».
Один раз, когда Цискаридзе, по его словам, пришел просить за Воронцову, чтобы Филин вернул ей роли, он ответил ему: «Она не в форме, крупна. Пусть, для того, чтобы сбросить вес, она забеременеет и сделает аборт». После этого Цискаридзе к худруку не ходил.
Положение артистки ухудшилось после того, как она начала встречаться с Павлом Дмитриченко. «Я узнал об этом так. После спектакля «Спящая красавица» Паша пришел ко мне, хитро улыбаясь, со словами: «Давай я тебя кое с кем познакомлю». Он представил мне мою ученицу Анжелину как свою девушку, и пояснил, что они вместе едут в Венецию, - говорит Цискардзе. - К этому моменту мои отношения с Филиным зашли в тупик, и я тогда еще подумал: «Несчастная Анжелина, теперь на ней сошлись два врага Филина». Сама балерина на допросе подтвердила эту информацию, сказав, что после того, как Сергей Филин пришел в театр, ее сняли с парижских гастролей и стали отказывать в ролях. Впрочем, в суде Воронцова была дипломатична, назвав конфликты «рабочими моментами».
«Ударить в нос разок»
Обвиняемый солист Павел Дмитриченко на суде еще раз рассказал о конфликтах с Сергеем Филиным. Однако когда прокурор попросила судью зачитать прошлые протоколы его допросов, в показаниях, данных сразу после задержания обнаружились значительные расхождения. Например, там говорилось о том, что Павел Дмитриченко тщательно планировал и подготавливал избиение Филина, дал 50 тысяч Юрию Заруцкому (35-летний, ранее судимый безработный житель Ступинского района, подозреваемый в исполнении покушения на Сергея Филина — The New Times), именно для того, чтобы побить Филина, а не в долг, как об этом Дмитриченко говорил на суде. Кроме того, в первоначальных показаниях было написано, что они с третьим подозреваемым Липатовым заранее готовились к преступлению, осматривая видеокамеры, установленные на доме худрука. Сходятся показания, данные в разное время лишь в одном: Дмитриченко не мог и подумать, что Заруцкий, вместо того, чтобы ударить худрука, плеснет ему в лицо кислотой.
Судья несколько раз переспросила артиста, читал ли он показания, которые дал после задержания. «Не читал, но подписывал, - ответил Дмитриченко. - Меня взяли в два часа ночи, больше суток меня возили, не кормили. Я почти ничего не помню из этого дня. Первый документ, который я прочитал, находясь в трезвом сознании, был уже в тюрьме в Бутырке. Кроме того, со мной производилась беседа оперативной группой. Они давили на меня, предлагали называть в качестве заказчика преступления Николая Цискаридзе, потом Антона Гетмана, Руслана Пронина (заместитель генерального директора и заведующий балетной труппой Большого театра - The New Times)», - пояснил Дмитриченко.
Однако полностью отказываться от показаний, данных на первом допросе, солист балета не стал: «Там все скомкано, - уклончиво отвечал он. - В мотивах преступления пишется, что шла борьба за партии. Такое может говорить только человек, который не знает специфики. Во время подготовки к балету «Спартак» я сбросил 4 килограмма. Когда мне дали партию Ивана Грозного, я готовил ее три месяца — приходил домой, сразу ложился спать, а утром опять шел в репетиционный зал. Нагрузка колоссальная, а конечный результат — один выход на сцену. Поэтому я как артист ни за какие партии не держался».
На вопрос, почему первые показания на допросе не соответствовали действительности, Дмитриченко пояснял: «Все потому что следователю Дмитрию Алтынову нужно было отчитаться перед руководством. Он мне на допросе еще просил: откажись от меня, откажись - я ведь больше по экономическим делам! А я ему ответил: Нет, Дмитрий Александрович, я от вас не откажусь!»
На суде Дмитриченко постоянно озвучивал разные версии того, как собирался поступить с Филиным: «Серьезно поговорить, но не трогать», «Ударить разок, чтобы он понял, как вести себя с женщинами», «Поговорить и один раз ударить в нос». Но, по его словам, с исполнителем Юрием Заруцким он это не обговаривал.
Шутка не удалась
На протяжении почти пятичасового допроса Дмитриченко не уставал повторять, что происшествие с Филиным видел скорее как шутку, не понимая, к чему это может привести.
- Вы не боялись, что даже если вы его побьете, это тоже преступление и что Филин все равно пойдет с заявлением в полицию? - спрашивала судья.
- Я об этом не думал. Я сам в детстве много дрался, - замешкался с ответом Дмитриченко.
- А что вы сами Филина не побили? Почему вы как мужчина сами не дали бы ему в морду?, - вступала представитель потерпевшего.
- У меня не было идеи-фикс, чтобы побить. Если бы я желал, я бы сам набил бы ему лицо. Заруцкий предложил, я был не против. Я даже не был уверен, что он приедет. Двенадцатого числа он тоже приезжал, говорил, что побьет Филина, но не побил. Просто я не отказался, был не против, - ответил Дмитриченко.
Tweet
