Замкнутый круг российской истории

Мы вернулись к своему разбитому корыту: к самодержавию, овладевшему нами в XV веке при Иване III; к православию, свалившемуся на нас в X веке, при Крещении Руси, и к народности (к славянской традиции пополам с традицией Дикого Поля и традицией ордынской, которые стали вполне отчетливыми в XIV веке). И куда еще мы могли вернуться, каждый раз садясь в отцепленный вагон Истории? Неудивительно, если нам всегда говорили и говорят: «Это город Ленинград». Санкт-Петербург западника и вестернизатора (хотя и варварскими средствами) Петра I все больше и больше стремится к изоляционизму, державщине и казенщине советского Ленинграда. И если мы хотим понять, почему наша европейская история осталась несбывшейся, нам надо вернуться назад по старой Смоленской дороге, дороге нашего конечного поражения.

История преподнесла нам щедрые, но сомнительные геополитические дары. Бесконечная равнина, открытый для экспансии Восток вплоть до Тихого океана дали возможность не холить и не лелеять свой кусочек земли, как Великобритания, Франция или Голландия, а уходить поднимать очередную целину, выработав философию не хозяина, а безответственного квартиросъемщика, чуть что — бросающего на стол ключи и заявляющего: «Счастливо оставаться, я съезжаю в другой отель». «Люди длинной воли», протодиссиденты Руси, уходили за свободой в глухие северные леса, на Волгу, на Дон, вместо того чтобы сделать пригодной для жизни на свободе свою территорию. Жаркое дыхание кочевников из Степи, которые гнобили нас с X века до н.э. (киммерийцы, скифы, сарматы, хазары, половцы, монголы, Крымская орда), приучило нас не делать запасы (все равно заберут), не строить жилье тщательно и любовно, не вылизывать свой чистенький дворик, а руководствоваться принципом «Не красна изба углами, а красна пирогами».

Наконец, резко континентальный климат с коротким летом и бесконечной зимой отучил нас от повседневного регулярного труда и приучил к авралам, к припадочным пятилеткам в три года, к лежанию на печке, рассказыванию небылиц и длительному безделью (с этого начиналась обломовщина). Неудивительно, что миф об Илье Муромце включал в себя 33 года его лежания на печи. И закономерно, что в одной из сказок печь научилась ходить вместе со своим лежебокой. Бесполезный труд, плоды которого достанутся не тебе, а бандитам из Степи, это — каторжный труд. Отсюда отвращение к труду и мечты о скатерти-самобранке и гуслях-самогудах, не говоря уж о сапогах-скороходах и ковре-самолете, которые нужны были для освоения бесконечных пространств.

„  

Воли у полян и древлян было навалом, но вкус легитимной и созидательной свободы им не дано было узнать  

Днепровские черноземы давали прекрасные урожаи пшеницы, и поэтому Русь в VII–V веках до н.э. становится житницей Эллады, а после — житницей Рима. То есть, собственно говоря, сырьевым придатком. Так будет и потом, только к пшенице добавятся строевой лес, пенька, красная рыба, икра, ценные меха. И так будет вплоть до XIX века. Англия закладывала из нашего леса себе корабли, пока Петр I не начал строить свои. Так мы проводили время до обнаружения нашего последнего сырья — нефти и газа.

Нам не повезло и с античным наследием: многообещающие отношения с Элладой были прерваны нашествием скифов, а такие же отношения с Римом — сарматами. Потом, когда настанет час Крещения Руси (на пять столетий позже галлов, то есть Франции, а ведь Грузия и Армения были крещены и получили свою порцию античных ценностей, проводником которых и было христианство, еще раньше), мы сами закроем себе путь к римской традиции права и легитимности. 

Христианство придет к нам не из Рима, а из бесполезной для нас автократической Византии. Воли у полян и древлян было навалом, но вкус легитимной и созидательной свободы им не дано было узнать.