Вопросы ниц

«И куда это вы собрались?» — почти нежно спросил корреспондента The New Times мужчина в костюме с бейджем на красном шнурке с надписью «Безопасность». Похожий на Дэниела Крейга в роли агента 007, он решительно преградил подступы к первым рядам зала. «Хочу занять место поближе, можно?» — «Все зарезервировано. Видите, там таблички лежат «Резерв»?» На стульях с голубой обивкой в первых двух рядах и правда лежали белые листочки с крупной надписью «Резерв». «Из какого вы издания? Покажите ваш бейдж», — потребовал охранник. Одного взгляда на желтую аккредитационную карточку ему хватило: «Нет, вы не проходите. У вас здесь нет специальной отметки — буквы «А».

Пропускать журналистов к залу на втором этаже Центра международной торговли на Краснопресненской набережной, где проходила пресс-конференция, стали за два часа до начала, примерно в 10 утра. Но вежливая интеллигентная очередь в одну секунду превратилась в мятущуюся толпу, стоило только организаторам открыть двери. В зале то тут то там вспыхивали конфликты.

«Откуда вы здесь? Почему вы сидите на моем месте? Я первый его занял!» — кричал смуглый мужчина с бородкой и иностранным акцентом, возвышаясь над невозмутимой пожилой дамой в очках, которая уселась на втором ряду с таким видом, что было понятно: она будет держать этот рубеж до конца. «Вы… вы… вы сели на мой iPad!» — взвился мужчина. «Что? На что я села? Ничего не знаю».

Что значит заветная буква «А» на аккредитационных удостоверениях — выяснить не удалось. Но все стало ясно, когда места напротив Путина заняли те, кому и было положено: Александр Юнашев из LifeNews, Елена Мильчановска из «Собеседника», Андрей Туманов из газеты «6 соток», Сергей Брилев с «России 1», Диана Хачатрян из «Новой газеты», а также корреспонденты Reuters и РИА Новости: они все сумели задать свои вопросы президенту.

Президент поначалу вел себя странно: обычно он говорит гладко и уверенно, а тут сбивался, отдельные слова выговаривал нечетко. Как будто он только что вышел от дантиста и еще не отошел от анестезии. Или что-то его мучило — так, как мучает человека нерешенная проблема, ответ на которую надо дать здесь и сейчас. Его пресс-секретарь Дмитрий Песков, сидевший рядом за кафедрой, казалось, поглядывал на шефа с беспокойством. Но вскоре Путин поймал привычную волну — заговорил властно, спокойно, начал отпускать шутки и подкалывать журналистов.

Среди последних особенно отличились посланцы регионов, выступившие объединенным челобитным фронтом. С каждым новым вопросом крепло ощущение, что со всей страны к Путину съехались не журналисты, а представители местных администраций — просить и благодарить.

Наталья Смольянинова из телекомпании «Край Рязанский» проникновенно поблагодарила президента за то, что в их области наконец открыли дорогу, которую ждали более десяти лет: «Если бы не ваша помощь, Владимир Владимирович, дорогу, мне кажется, мы бы еще долго не увидели».

Николай Зусик (Омск, «12-й канал») пожаловался, что местные власти обещали построить в Омске метро еще в прошлом году. И бесхитростно добавил: «На этом месте, видимо, я должен денег попросить, но я не буду».

Мария Соловьенко из владивостокской газеты «Народное вече» (та самая, которая на пресс-конференции 2012 года назвала Владимира Путина Вовой) попросила президента стать «пожизненным», следом — «плечом повести», чтобы «все эти абрамовичи, прохоровы» выделили городу 20 млн рублей на томограф для медицинского центра. «Или эту шайку Минобороны тряханите», — добавила она.

Но настоящий бенефис случился у Татьяны Седых, редактора газеты «Мое побережье» из поселка Ванино Хабаровского края. Сначала она пожаловалась, что сотрудники ФСО не пропустили ее в зал с костылями. Потом сообщила, что на дорогу в Москву ей пришлось потратить две свои пенсии. Затем рассказала о тяжелой экологической ситуации, о сокращениях в Ванинском морском порту, о бедственном положении местного лесозаготовительного предприятия… Одно потянуло другое, другое — третье, и беды поселка Ванино обрушились на главу государства сплошным потоком: Седых подробно поведала о плохой работе правоохранительных органов, о маленьком бюджете и о том, что в поселке не могут построить игровой центр для детей. Мощным завершающим аккордом стала история про «котельные дизели», пересказать которую уже невозможно.

Со всеми просителями Владимир Путин был ласков, всех успокаивал, кому-то даже что-то обещал. А в поселок Ванино министр внутренних дел Владимир Колокольцев внезапно направил группу из центрального аппарата МВД, о чем Дмитрий Песков торжественно объявил ближе к концу мероприятия. Могут же, когда хотят!

Острых вопросов на этой пресс-конференции было катастрофически мало. Не то что в прошлом году, когда журналисты мужественно устроили президенту настоящий «троллинг», один за другим задавая вопросы про «закон Димы Яковлева», который Путин тогда еще только собирался подписать.

Алексей Анищук из Reuters спросил про Pussy Riot — не признает ли президент, что наказание было чрезмерным, раз девушек теперь выпускают по амнистии? Путин ответил с презрением, что их эпатаж унижает достоинство женщин, но ему их жалко.

Наталья Галимова из «Газеты.Ru» спросила о «Болотном деле», сообщив, что по результатам общественного расследования никаких массовых беспорядков 6 мая 2012 года не было. А были незаконное применение насилия полицейскими и самозащита со стороны митингующих. Почему же не освободили по амнистии всех «болотных узников»? Путин традиционно ответил, что во всем разберется суд.

Хотя вопрос его явно разозлил. Он жестко добавил, что позволять кому-либо плохо обращаться с сотрудниками правоохранительных органов — недопустимо, иначе «начнется полный хаос»: «Несложно представить ситуацию, когда выйдут на улицу представители других политических групп — скажем, националисты — и начнут молотить вот эту либеральную интеллигенцию. Тогда она скажет нам и полиции: «Караул! Врятуйте, громадяни! (Спасайте, граждане (укр.). — The New Times)». А полиция скажет: «Нет, теперь вы сами себя спасайте, потому что закон нас не защищает».

Хорошее дополнение к этой теме случилось благодаря Екатерине Винокуровой из Znak.com: «Владимир Владимирович, если на ваших глазах омоновец бьет девушку, что вы, как мужчина, если рядом нет Дмитрия Сергеевича (Пескова), ФСО, стали бы делать?»

Тут вдруг выяснилось, что воображение Путина на это не способно: «Я не верю, что омоновец вот так бьет девушку. Просто не могу себе этого представить. Я знаю ОМОН, я с ними встречался неоднократно и в боевых условиях. Это люди, которые регулярно идут под пули и рискуют жизнью. У них есть свои семьи, свои дети, свои жены, сестры и матери <…> им бить девушку совершенно незачем». Что ж, легко понять, почему картина мира Владимира Путина так сильно оторвана от реальности, — он просто ни разу не был на митинге протеста в Москве. А смотреть картинки в интернете, на которых омоновцы тащат за волосы, бьют ногами и прочее, — это, как известно, не по его части: интернет он считает мусорной корзиной.

Спросили Путина (журналист «Новой газеты») и про вероятность «третьего дела ЮКОСа» — он сказал, что в детали не вникает, но «особых перспектив» у этого дела не видит. Наконец, репортер из американского Bloomberg упомянул и «закон Димы Яковлева» — мол, несколько детей-сирот, которые в Америку не уехали, умерли здесь, в России (читайте на стр. 68). Но тут президент ответил коротко и очень в своем и советском («А у них негров линчуют!») стиле: «А вы не забыли, что некоторые дети, которые были усыновлены в США, тоже умерли?»

Всю пресс-конференцию можно условно разделить на две части. Кому отдать микрофон — первые два часа решал Дмитрий Песков, который лично знаком со многими журналистами федеральных СМИ. В основном их он и спрашивал. Перед Песковым, судя по всему, была раскладушка — кто где сидит. Вторую половину мероприятия журналистов выбирал сам Путин — он перехватил у Пескова инициативу, увлекшись мягкими игрушками, которые держали в руках некоторые представители СМИ: сначала отметил девушку с гигантским йети (она назвала это туристическим талисманом Кузбасса), затем корреспондентку «Собеседника» с белым мишкой (это уже один из талисманов сочинской Олимпиады). Путин охотнее давал слово журналистам из регионов или же выбирал тех, кто знаком ему в лицо — вроде Сергея Лойко из Los Angeles Times, который в прошлом году чуть не вывел его из себя вопросом о деле Сергея Магнитского. Естественно, не забывал он и «спецряд», причем, казалось, Путин держал в голове и всю драматургию шоу: здесь чуть-чуть остренького, потом жалостливого и просительного, дальше немного международного — возможность задать вопрос получили сразу два журналиста, работавшие на СМИ Ирана, потом еще чуть-чуть вопросов из серии «мы вас любим и вы наше все», следом опять остренькое, чтобы все видели: президент наш — крутой мужик и своих в обиду не дает, под конец — неприятное, но обязательное, чтобы было что цитировать международным СМИ, — «дело ЮКОСа», например.

Что было раньше — уже никто не помнил. СМИ мира давали молнии: Путин милует Ходорковского

Остальные журналисты боролись за внимание президента единственным доступным им способом — словом устным и письменным. Провокационные плакаты типа «Астрахань. У меня ДР» и «Так и не вышла замуж» возникали то тут то там. Были совсем безнадежные («Сергий Радонежский. 700 лет») или тревожные: «Дети. Еда». А главный редактор «6 соток» Туманов, у которого с Путиным уже долгая история отношений (ему дают возможность задать вопрос на каждой пресс-конференции), сидел с самодельным плакатиком «6 соток. В последний раз…» Вопрос задал — в смысле попросил чего-то, что Путин ему уже обещал, но плохие чиновники пустили бочком. «Кто конкретно?» — добивался Путин, требуя имена. «Минрегионразвития», — наконец сдал просящий.

Под занавес Путин поздравил журналистов с Новым годом и спустился со сцены. Его тут же окружила толпа фэсэошников. И тут — о, неизбывный «рояль в кустах» — возле Путина оказался корреспондент LifeNews. Нужно ли понимать, что Михаил Ходорковский, который не попал ни под одну амнистию, так и останется сидеть до конца, спросил журналист, который раньше в ходе пресс-конференции уже задавал вопрос президенту о том, распустит ли Путин правительство и есть ли надежда у Медведева снова стать преемником.

И вдруг президент остановился вместе со всей своей гвардией и, стоя в кольце ФСО, произнес: «Михаил Борисович должен был в соответствии с законом написать соответствующую бумагу — ходатайство о помиловании. Он этого не делал. Но совсем недавно он написал такую бумагу и обратился ко мне с прошением о помиловании. Он уже провел в местах лишения свободы более десяти лет, это серьезное наказание. Он ссылается на обстоятельства гуманитарного характера: у него больна мать. Я считаю, что, имея в виду все эти обстоятельства, можно принять соответствующее решение, и в ближайшее время будет подписан указ о его помиловании». Сенсация состоялась. Что было раньше — уже никто не помнил. СМИ мира давали молнии: Путин милует Ходорковского.

Президент же сделал вид, что это так, проходной вопрос (задали на бегу — ответил на бегу), не стоит серьезного внимания — и стремительно удалился. Ружье выстрелило. Занавес.