Северный фронт: Арктика

Все помнят, как после успеха экспедиции на Северный полюс в 2007 году (с погружением в батискафе на дно Северного Ледовитого океана) полярник и депутат Артур Чилингаров воскликнул: «Арктика — наша!» И тут же был аккуратно поправлен президентом Путиным: мол, международно-правовые документы пока не позволяют нам делать столь однозначные утверждения*. 

В 2010 году Владимир Путин, в тот момент премьер, выступая на арктическом форуме в Москве, снова сделал акцент на переговорном партнерском решении всех вопросов континентального шельфа, порицая тех, кто занимается «футуристическими предсказаниями о грядущей битве за Арктику».

Но вот грянул путинский третий срок — и многое изменилось.

Выступая 27 февраля 2013 года на коллегии Минобороны, Владимир Путин поставил задачу усилить военное присутствие России на арктическом направлении. Арктика, дескать, стала ареной столкновения экономических интересов конкурирующих стран и корпораций, и отстоять их можно, лишь опираясь на военную силу.

А уже в конце года, 10 декабря, Путин ставит еще более конкретную задачу: завершить формирование арктической группировки войск уже в 2014 году. Причем речь идет не только о военных частях, но и о развертывании мощной инфраструктуры, включая восстановление заброшенных после распада СССР военных аэродромов в арктической зоне: Тикси, Североморск-1, «Темп» (Новосибирские острова) и др. Россия явно пошла по пути раскручивания соперничества в Арктике.

Вообще-то политический дискурс в духе «дадим отпор внешним посягательствам на исконно русскую Арктику» слабо коррелируется с конференциями и форумами под духоподъемным лозунгом «Арктика — территория диалога», которые сама же Россия и проводит — от Москвы до Салехарда. Причем с участием тех самых персонажей, которые и выступают энтузиастами нового «покорения» Арктики — глава Минобороны Сергей Шойгу, секретарь Совбеза Николай Патрушев, главный куратор ВПК в правительстве, вице-премьер Дмитрий Рогозин, глава президентской администрации Сергей Иванов…

Но дело не только в этом. «Наступление» в Арктике внушает тревогу по ряду нескольких причин. В России вектор развития связей с северными соседями прочерчивается усилиями не только МИДа, но и многочисленных «хозяйствующих субъектов» — от рыбаков и университетов до Атомфлота и «Роснефти», которые имеют прямую выгоду от международного партнерства в регионе. Главным механизмом координации этих связей за последние несколько лет стал «Арктический совет» (в него помимо России входят Дания/Гренландия, Исландия, Канада, Норвегия, США, Финляндия и Швеция, а также группа стран-наблюдателей). В его работе все проблемы, выражаясь экспертным языком, «жесткой безопасности» вынесены за скобки. Просто потому, что всем партнерам России в Совете было удобнее не осложнять его деятельность военными вопросами. Но что будет теперь, когда в политике России на северном направлении именно эти вопросы приобрели первостепенную важность? 

Объявленная президентом Путиным программа перевооружения российских ВС имеет к Арктике прямое отношение. Ее самый дорогостоящий элемент — обновление флота атомных подводных лодок, базирующихся на Кольском полуострове. Оба суперпроекта (стратегическая ПЛ класса «Борей» с ракетами «Булава» и многоцелевая ПЛ класса «Ясень») сорваны по срокам и по результатам испытаний, но тем не менее запущены в серию. Так что Северный флот получит-таки новые подлодки на замену давно отработавшим ресурс «Дельфинам» и «Щукам».

Политическое решение о наращивании военного присутствия в Арктике стало стремительно воплощаться и в авральном строительстве базы на о. Котельный (Новосибирские острова), и в срочной закладке серии патрульных кораблей ледового класса, и в формировании новых «холодостойких» воинских частей — Арктической группы войск. 

До самого недавнего времени представления российской власти об Арктике сводились к образу кладовой несметных природных ресурсов, в первую очередь нефти и газа. Следы этих представлений видны в мелькающих в печати оценках запасов углеводородов на северном шельфе — якобы те составляют 20–40% от общемировых. Ссылки на источники этих дивных цифр даются весьма туманные — от «оценок ЦРУ» до пресловутых «британских ученых».

На самом деле в мире разворачивается великая энергетическая революция. Ее главное содержание цели — взрывное расширение перечня источников жизненно важного сырья (сланцевая революция), географии их добычи и маршрутов поставок. Арктика в этом досье в лучшем случае может сыграть второстепенную роль. Да и то не сейчас, а в весьма отдаленной перспективе.

В российском секторе Арктики есть приличные запасы газа, но с каждым днем потенциальная прибыльность добычи по критерию «стоимость—эффективность» уходит во все более глубокий минус. Свертывание отлично проработанного Штокмановского проекта**, который курировался лично «верховным газокомандующим» — прямое следствие все той же энергетической (и по-видимому, перманентной) революции. Это из-за нее норвежская компания Statoil, экс-участник штокмановского проекта, решила, что добыча газа в Северной Дакоте для нее куда привлекательнее, чем за Северным полярным кругом***. 

Конфуз со Штокманом несколько отрезвил компанию «штурманов» в Кремле и около него, прокладывающих арктический курс России. Но на смену одной иллюзии пришла другая, обозначаемая давно знакомым словом «Севморпуть».

О том, что глобальное потепление открывает для этого теоретически кратчайшего пути из Восточной Азии в Западную Европу интересные транзитные перспективы, говорили давно. Правда, говорили как-то спокойно, без придыхания. Но стоило Китаю летом 2013 года отправить по Севморпути первый контейнеровоз в Роттердам, как в российских политических умах произошел переворот. И ведь что характерно: точкой опоры, к которой приложился «китайский рычаг», стали не ожидаемые прибыли от коммерческого транзита по Севморпути, над которым установлен российский суверенитет, а угроза утраты этого самого суверенитета.

Загвоздка в том, что часть Севморпути проходит не по российским водам. Китай минувшим летом сугубо аккуратно выполнил все затребованные Россией формальности. Но если таяние льдов продолжится, то уже через несколько лет России куда чаще придется напоминать своему великому восточному соседу (а он к тому времени наверняка построит несколько собственных ледоколов) о «своевременной подаче заявки на проход». И делать это каждый раз будет все сложнее, особенно за пределами российских территориальных вод.

Зато реакция на пока гипотетическую «китайскую угрозу» последовала незамедлительно: в поход по западному «плечу» Севморпути отправился флагман Северного флота атомный крейсер «Петр Великий» в сопровождении четырех ледоколов (это практически все, чем в регионе располагает Атомфлот). А ведь ледокольное сопровождение — штука недешевая, без субсидий тут не обойдешься? Что, каждый раз тащить из секвестрируемого бюджета?

Еще одна идефикс путинской внешней политики в Арктике — расширение контроля над шельфом. В 2001 году Россия первой из арктических стран подала в Комиссию ООН по границам континентального шельфа заявку о расширении зоны своего суверенитета в арктических морях. В том же году заявка была возвращена на доработку****. Несмотря на многочисленные заверения, заново заявка так и не подана. Сейчас же стало ясно, что подавать, собственно, и смысла нет: она имела бы шансы на успех, только если бы все арктические страны гармонизировали свои территориальные претензии. Но гармонизация не состоялась (несмотря на то, что Москва и Осло успели подписать очень нужный и важный договор о границе). Прежде всего потому, что объем скрытых противоречий в Арктике явно превысил готовность их разрешать. И сегодняшняя российская политика в регионе только катализирует конфликты. В октябре 2013 года мир столкнулся с запредельно жесткой реакцией Кремля на акцию активистов Greenpeace возле газпромовской платформы «Приразломная» в Печорском море. Российский сигнал звучал недвусмысленно: мы готовы отражать любые вызовы нашему суверенитету в Арктике, невзирая на международную реакцию. Что ж, вызовы не заставят себя ждать. Но готова ли к ним Россия на самом деле? Ведь в восточной части российского сектора Арктики, где наш сосед — Америка, возможность продемонстрировать военную мощь практически отсутствует. А столкновения интересов в этой зоне могут иметь куда более серьезные последствия: Россия не ратифицировала соглашение о границах с США, тогда как Конгресс США отказывается ратифицировать Конвенцию ООН по морскому праву.

Отчуждение России от Европы и США уже заметно для всех. В 2014 году тенденция наверняка продолжит рост. Не забыть бы, что споры, на которых клином сходятся принципы суверенитета и национальной гордости, — взрывоопасная вещь.