Воцерковление политики. Православная общественность пока зажата между кулуарами власти и маршами протеста. Но терпеливо ждет того часа, когда православие обретет статус идеологии — государства или хотя бы оппозиции
Александр Верховский
директор Информационно-аналитического центра «СОВА»
Если люди занимаются политикой или чем-то вроде политики и выступают от имени своей религии, они обычно так и называют себя — «мы, православные» или «мы, мусульмане». Это их самоидентификация, хотя со стороны хорошо видно, что это далеко не все православные (мусульмане и т.д.). Да и между теми, кто так представляется, найдется немало различий. Поэтому называть таких общественных или политических деятелей так, как они называют себя, было бы некорректно. А как же это сделать корректно, чтобы и их не обидеть, и против фактов не погрешить?
— От имени, но без поручений —
В случае православных такой термин родился давно — «православная общественность». Так можно называть тех, кто выступает на общественно-политической сцене от имени православия, но не уполномочен представительствовать от имени Церкви (от нее выступят Патриарх Алексий, митрополит Кирилл и другие). И православная общественность — это, конечно, отнюдь не единое сообщество, хотя сама суть религиозно мотивированной политики заставляет активистов представлять себя если не единственным, то наиболее репрезентативным и адекватным голосом православия. А поскольку речь идет, как правило, не о вероучительных моментах, можно смело говорить — политического православия.
Политическое православие соотносит себя с церковным руководством: это с неизбежностью вытекает из свойственного традиционному христианству распределения авторитета. Можно стремиться быть ближе к этому руководству, можно ему оппонировать, можно даже считать его еретическим и принадлежать к той или иной «альтернативной юрисдикции», но центральное положение «священноначалия» фактически под сомнение не ставится.
В ситуации социальной и политической стабильности наиболее перспективны позиции тех, кто со священноначалием сотрудничает. В православной общественности таких все больше, особенно если сравнивать с 1990-ми годами. Множество таких активистов можно видеть на ежегодных конференциях Всемирного русского народного собора (ВРНС) и на его тематических слушаниях. Формально многих из них объединяет Союз православных граждан (СПГ), руководимый Валентином Лебедевым. Но фактически СПГ не функционирует, так как большинство людей, способных сотрудничать с церковным аппаратом, делают это сами и в общественном объединении просто не нуждаются. Видимость активности СПГ в России (на Украине — другое дело) создает один человек — Кирилл Фролов.
РПЦ давно привыкла иметь дело скорее с государством, чем с общественностью, и лояльные священноначалию и нынешнему политическому режиму активисты постепенно тоже перестают быть собственно активистами, а предпочитают роль советников-экспертов при государственном или церковном аппарате, хотя формально они продолжают принадлежать к каким-то организациям (часто к нескольким сразу), названия которых трудно запомнить, потому что их активность малозаметна. Впрочем, в околокремлевской среде вообще трудно отличить общественное от казенного. Вот, например, в «единороссовском » «Русском проекте» группируются сразу несколько известных политических православных. Это у них общественная деятельность, партийная или государственная?
— Союзники власти —
Сохраняют собственную активность неполитические объединения — борцы против абортов (центр «Жизнь» о. Максима Обухова) или борцы против «тоталитарных сект» (номер один, конечно, Александр Дворкин). Есть и относительно новая разновидность — «православные правозащитники», не в том смысле, что они правозащитники и при этом православные, а в том, что защищают они права именно православных, еще точнее — не собственно людей, а православия как идеи (например, от таких его «врагов», как Марат Гельман или академик Виталий Гинзбург). Помимо официального, при ВРНС, «православного правозащитника» Романа Силантьева особо заметен сейчас «Центр народной защиты», возглавляемый экс-деятелем РНЕ Олегом Кассиным. Ну а главный предмет общей активности в последнее время — конечно, продвижение школьного курса «Основы православной культуры».
В политике православная общественность представлена слабо. Надежды на подъем к новому «консервативному синтезу», свойственные началу путинского правления, не оправдались. И православные активисты стали менее заметны — в том числе в партийных списках. Это прекрасно сочетается с тем, что прокремлевские «молодежки» завели моду учреждать себе «православное крыло»: там нет собственно православных активистов, а есть все те же управляемые «комиссары». Давно замечено: российские политики все больше стремятся отметить свою близость к православию, но совершенно не заинтересованы в какой бы то ни было конкретизации этой близости, в том числе в привлечении православной общественности.
Русский национализм, присущий почти всей православной общественности, сближал ее с соответствующими партиями, но и там редко удавалось занять достойное место. Из «православного актива» нынешней Думы в следующую попадут, с заметной вероятностью, Наталия Нарочницкая, Александр Чуев и Анатолий Грешневиков от «Справедливой России» (может добавиться малоизвестный пока национал-патриот Владимир Тимаков из тульской газеты «Засечный рубеж») да Александр Крутов, если «Патриотам России» и ему лично особенно повезет. Некоторым другим уже не повезло: они либо вовсе не попали в списки, либо попали в отвергнутый ЦИК список «Народного союза».
Деградация партийной политики побуждает активистов, в том числе православных, предлагать себя скорее в качестве готовой интеллектуальной команды для власти и (или) для Церкви. Наиболее известный и действительно наиболее успешный проект такого рода — «Русская доктрина» Андрея Кобякова, Виталия Аверьянова и других. Эта толстая книга была принята чуть ли не как программный документ сразу и митрополитом Кириллом, и ультранационалистической партией «Великая Россия». Но что дальше, да и будет ли что-то дальше, пока непонятно.
— Их «джихад» —
Если же говорить о тех, кто стоит к священноначалию в оппозиции, то они по-прежнему активны. И по-прежнему все они — безусловные и часто довольно радикальные русские этнонационалисты. Но они все равно малозаметны. Особенно с тех пор, как иссяк, ушел в глухое сопротивление на местах «джихад ИНН» — сопротивление использованию штрих-кодов, ИНН, новых паспортов и т.д.
Наиболее знаменит, наверное, Константин Душенов, главный редактор питерской «Руси Православной». Но прокуратура, похоже, задалась целью прикрыть-таки его газету и сайт (уже и обвинение по ст. 282 УК предъявлено) и, надо думать, в этом преуспеет. А организация у радикальных православных активистов в Петербурге слабая.
В Москве — сильнее, чем в Питере, но и она слабеет. На отдельный православно-националистический митинг 4 ноября пришли лишь около полусотни человек (год назад было двести), хотя участвовало в созыве митинга не менее пяти организаций. Основные лидеры этого собрания — бессменный вождь православных хоругвеносцев Леонид Симонович-Никшич и депутат (пока) Николай Курьянович, успешно сочетающий православный фундаментализм с явной близостью к наци-скинхедам. Радикальная часть Союза русского народа (СРН) во главе с Михаилом Назаровым1 поучаствовала в «русском марше» с ДПНИ и неонацистами, а потом ходила крестным ходом по бульварному кольцу — числом около двухсот человек.
На что им рассчитывать? И тем, кто пишет доклады для Старой площади и Даниловского монастыря, и тем, кто отвергает и «антинародный режим», и «сергианское скверноначалие», и тем, кто по шкале радикальности разместился между ними?
Они верили, что своей активностью «воцерковят политику». И что-то им действительно удалось. Только использование православной риторики и символики в большинстве случаев обходится без них самих, а главное — остается именно использованием. Они продолжают выпускать газеты и журналы, ходить на митинги и устраивать бурные дискуссии между собой и с другими (с чиновниками, мусульманскими активистами и т.д.). И могут только ждать. Либо того, что «православные основания» станут более востребованными властью. Либо того, что количественные перемены перейдут наконец в качественные и православие как идеология действительно займет господствующие позиции во власти или хотя бы оппозиции.
Из переписки политзаключенного Кронида Любарского и отца Сергия Желудкова, 1974 год
Кронид Любарский:
«Самое страшное в идее покорности Богу — это не она сама по себе, а то, что ею воспитывается своеобразное миропонимание… Душу, разъеденную покорностью, очень легко подвести под любое другое ярмо. Лиха беда начало! В этом смысле религиозное мироощущение и мироощущение тоталитарных идеологий до страшного близки».
«Как правило, вера всегда влечет за собою безудержный, агрессивный шовинизм. Идея особой роли России, призванной нести через православие свет всему миру, тут же приводит к злому, глухому непониманию нужд и забот любого другого, нерусского человека».
О. Сергий Желудков:
«Вижу необходимость рассмотреть вопрос с этим трудным изречением апостола Павла о властях…
«Всякая душа да повинуется властям предержащим…»
Евангелия, апостольские послания — это не гранит и не бронза, это живое слово, сказанное в конкретных обстоятельствах живой истории. Вот как было сказано и это: «Отдавайте кесарю то, что принадлежит кесарю, и Богу — то, что принадлежит Богу»… ответ на злую провокацию, и звучало это примерно так: платите языческому государству налоги, но не отдавайте ему душу!.. Душа, совесть — вот предел повиновения мирской власти».
«Христианство и атеизм». М., 2006
__________
1 Автор известного «письма пятисот»; Назаров и другие раскололи СРН, так как нынешний лидер, генерал Ивашов, показался им слишком умеренным.
