Новые крестоносцы.
Искусственный праздник — 4 ноября, казалось, превратился из светского в церковный: с голубого экрана не сходили благообразные батюшки, объяснявшие высокий смысл событий 1612 года. А националистическая «общественность» по обыкновению вышла на свой марш с хоругвями наперевес. Официальная Церковь стала верным помощником государства и потому вправе рассчитывать на взаимность. По сути дела, происходит воцерковление власти: вводится курс «Основы православной культуры», Церкви возвращается имущество, благодаря которому выстраивается целая экономическая империя, напоминающая госкорпорацию, иерархи претендуют на формулирование государственной идеологии. Формула «Православие— самодержавие—народность» неофициально становится знаменем новой российской государственности. На смену красной звезде пришел православный крест

Границы кесарева.
Новый Синод, управляющий Церковью, может стать «министерством правды». Только вот самой Церкви это не надо

Обсуждение отношений Русской православной церкви (РПЦ) с российским государством часто приводит к тому, что собеседники вдруг выясняют, что говорят на разных языках. Хотя вроде бы об одном и том же. А когда речь заходит о конкретных ситуациях — тут и вовсе начинается нечто взаимно неприятное. И это касается в первую очередь церковной собственности.

— Бюрократический конкордат —

Может ли Церковь выступать в роли хозяйствующего субъекта? Не только может, но и должна, потому что такая деятельность — одна из гарантий ее отделения от государства. Вряд ли кто будет с этим спорить.

Что есть Церковь в данном случае? Вопрос не праздный. Правосубъектность есть и у прихода, и у хозуправления Патриархии, и у епархии. Что есть собственность — тоже вопрос тяжелый. Прежде всего потому, что порой бывает непонятно, о какой «реституции» заходит речь. И тут дело не столько в большевистском наследии, сколько в правовом устройстве дореволюционной России. Помнится, мне пришлось как-то вступить в диалог с одним адвокатом, защищающим интересы церковных институтов в хозяйственных спорах. Делает он это в соответствии со своими убеждениями. По его собственным словам, Русская православная церковь должна иметь ныне тот же статус, что и в царской России.

Этот человек просто-напросто не знал истории. Когда я попросил пояснить, считает ли он необходимым ликвидацию патриаршества и учреждение Святейшего Синода¹ как органа управления Церковью со стороны светской власти, он не понял вопроса.

Между тем ситуация, которая сейчас сложилась вокруг передачи собственности церковным институтам, требует фундаментального решения. Которое было бы основано на адекватном толковании церковной правосубъектности в разные времена существования государства и учитывало бы права нынешних собственников.

При этом никто не протестует и не будет протестовать против того, чтобы церковным институтам была гарантирована собственность, обеспечивающая их хозяйственную деятельность. Наиболее острыми были и остаются конфликты вокруг передачи Церкви музейных зданий. Дело дошло даже до протестов такого мирного и бессильного органа, как Общественная палата. Нынешнее положение вещей не устраивает таких столь разных общественных деятелей, как Михаил Пиотровский и Савва Ямщиков². И применительно к большинству конфликтов, если не ко всем, следует отметить, что это вовсе не обострение отношений между государством и Церковью. Это внутрицерковные конфликты. И вот почему.

Большинство работающих в музеях и реставрационных мастерских — православные христиане, посвятившие свою жизнь сохранению церковных, культурных и исторических ценностей. Савва Ямщиков в одном из своих недавних интервью помянул своих учителей, связанных с митрополитом Арсением (Стадницким). Он видит выход в создании церковно-археологических музеев, существующих во всем мире.

Однако, скорее всего, в ближайшее время это невозможно. В имущественных спорах церковная бюрократия копирует поведение бюрократии светской, для которой немыслима ситуация компромисса, установления договорных отношений с кем бы то ни было. Захваты музеев происходили и в девяностые годы, но сейчас стало заметно стилистическое единство меж властью светской и духовной. В свою очередь, для светских чиновников вера не является чем-то связанным с личностью человека, свобода совести не рассматривается как свобода гражданина. Для них носителями религиозности могут быть лишь церковные институты.

А там, в свою очередь, функционируют люди, часто лишенные церковного сознания. Для них обычные православные, всю жизнь спасавшие от гибели иконы и храмы, представителями Церкви не являются.

Вот такой бюрократический конкордат. Результат… Как обычно у бюрократов — все уходят от ответственности. Ну вот, например, гибнет храм Покрова на Нерли. Кто его будет спасать? Не мешайте работать — мы тут историческую миссию выполняем, Церкви имущество возвращаем, а вы со своими частными вопросами.

Все вроде бы довольны. Но полного спокойствия нет. Бюрократический конкордат имеет свои пределы.

— На фига попу гармонь? —

Любой церковный иерарх, священник, чиновник, бизнесмен, связанный с церковными институтами, конечно, рад тому, что государство, как говорится, «идет навстречу». Но никто из обозначенных персонажей не хочет, чтобы взамен государство запросило лишнего. А такое может быть.

Тут ведь такая история. Налоговые льготы — прекрасно. Почет и уважение — неплохо. Лояльность взамен? Да пожалуйста, мы против властей не бунтуем, вот повел себя неправильно один священник в Краснокаменске, назвал Ходорковского политзаключенным, так он больше не священник.

Так что кесарю — кесарево. Но не более того. А ведь некоторым хочется более. И, судя по некоторым наблюдениям, больше всего беспокоят церковное священноначалие те приближенные к императору особы, которые наиболее демонстративны и активны в своем православии. Ибо видят в нем основу для новой государственной идеологии.

Но ведь это же прямая дорога к новой синодальщине. Только теперь Синод будет просто-напросто министерством правды, ближайшим помощником министерства любви. А вот это никому не нужно, разве что нескольким харизматикам-отморозкам, которые то новую династию предлагают учредить, то еще каким-нибудь образом норовят обойти церковных иерархов и подкрасться поближе к высшей власти. Попахивает новой распутинщиной, понятное дело. И тоже никому не нужно.

Тревожности добавляет то, что дело не ограничивается религиозными забавами вельмож. Порой идеологи администрации президента пишут нечто такое, от чего властям церковным стоит задуматься.

И вот тут придется процитировать одну говорящую машину. Этот персонаж относится к числу тех, кого Победоносцев уволил бы из Синода за реакционность. Вот такое написал этот чиновник:

«С сожалением приходится признавать недостаточное единство взглядов и подходов высших иерархов в отношении стоящих перед Церковью проблем. Еще один негативный фактор — отсутствие внутри РПЦ информационной вертикали, т.е. единой интегрированной системы церковных издательств и СМИ.

Государство могло бы помочь Церкви как в налаживании информационной вертикали, так и в консолидации епископата… В церковных и околоцерковных кругах неоднократно обсуждалась идея издания послания Священного Синода РПЦ об актуальных вопросах современной христианской жизни, в котором помимо прочего были бы обличены и осуждены наиболее вредные и опасные заблуждения. Мы считаем, что если бы власть в лице президента высказала свою заинтересованность в этом послании и гарантировала поддержку, то оно появилось бы в самые короткие сроки».

В переводе на русский — проект о введении единомыслия среди церковного священноначалия. Так что министерство правды — это вполне реальное и серьезное намерение. Вот только на фига попу гармонь?

— Религия без веры —

Впрочем, надо отдать кесарю должное. Один вопрос он решил достаточно разумно. Увы, пришлось это делать монархическим образом, то есть путем публичного суждения государя. Но это лучше, чем если бы курс «Основы православной культуры» (ОПК) стал бы обязательным в российских школах.

Владимир Путин, напомню, высказался в пользу факультативности этого предмета. И тем самым занял позицию, которую иначе как церковной не назовешь.

Потому что этот самый ОПК, строго говоря, к Церкви и ее учению никакого отношения не имеет. Это некое «христианство без Христа», «религия без веры» — определения можно множить, но суть будет одна. Введение этого курса в качестве обязательного стало бы покушением на основы религиозного воспитания в семье и по выбору родителей — в приходе. Преподавать его было бы просто некому, а те преподаватели, которые нашлись бы, думаю, не устроили бы многих православных родителей. Именно православных — о неконституционности подобного решения, о правах людей иной веры и атеистов уж и говорить нечего.

Особенность нынешней общественной ситуации такова, что именно с поддержкой обязательности ОПК связывалось определение церковной лояльности. В то время как у части церковной иерархии и бюрократии сложилось понимание того, что в интересах Церкви — иное решение. Речь идет о том, чтобы любой религиозный предмет в нечастных школах был бы факультативным. Но уж в качестве такого он должен быть вероучительным.

То есть просто-напросто в нечастных российских школах должны быть предусмотрены часы для факультативного преподавания Закона Божьего. При этом представителям всех религий должен быть обеспечен равный доступ в учебные заведения. И надо признать, что пока с этим самым ОПК у государства и Церкви получилось лучше, чем с разделом собственности.

…А храм Покрова на Нерли гибнет, и никому до этого нет дела.

__________

¹ С 1721 по 1917 год учрежденный Петром I Святейший Правительствующий Синод являлся высшим государственным органом церковно-административной власти в Российской империи.
² Заслуженный деятель искусств России, реставратор.