Освободительная волна

Мы знаем, что бывший глава нашего МИДа Ганс-Дитрих Геншер начал работать над освобождением Михаила Ходорковского больше 2,5 лет назад. Естественно, возникает вопрос: почему 2,5 года не принесли никаких успехов, а об освобождении было объявлено только через несколько дней после того, как президент Германии Йоахим Гаук и президент Франции Франсуа Олланд объявили, что не приедут на Олимпиаду в Сочи.

Основная идея Кремля, с моей точки зрения, была в том, чтобы послать сигнал общественности на Западе: мол, в России есть верховенство закона, здесь нет таких нарушений прав человека, как о том говорят. Вот они и выбрали три дела, хорошо известных по всему миру: Greenpeace, Pussy Riot и Михаила Ходорковского. Владимир Путин решил освободить эти заключенных, чтобы не оказаться на сочинской трибуне в окружении только лишь лидеров Северной Кореи, Китая и Белоруссии.

К тому же российское руководство думает и о будущих мероприятиях, к примеру, о чемпионате мира по футболу в 2018 году. В Кремле понимают, что дебаты относительно спорта и политики становятся на Западе все более серьезными. А это может помешать Путину в воплощении его мечты о превращении России в лидирующую спортивную державу, какой она была раньше.

Проблема в том, что этих трех символических освобождений недостаточно, чтобы изменить отношение к российской политике. По-прежнему идет страшная война в Сирии, а Россия защищает убийцу Башара Асада. Мы все видели неприемлемое экономическое давление на Украину, чтобы остановить ее робкие шаги по направлению к ЕС. Всем нам известна очень сложная ситуация с правами человека на Северном Кавказе. В Германии бытует мнение, что освобождение Михаила Ходорковского знаменует собой новый, более либеральный курс политики Путина. Мне бы очень хотелось, чтобы это было так. Но даже тот факт, что Михаил Ходорковский на свободе, тогда как его коллега Платон Лебедев остается в тюрьме, заставляет сильно в этом сомневаться.

Путин — человек символов. Перед Олимпиадой он решил создать на Западе ощущение, что ситуация с правами человека в России улучшается, и выбрал самый известный символ нарушения этих прав. Думать о каком-то новом политическом курсе или оттепели — абсолютный нонсенс, Путин просто дурачит мир. В России ничего не меняется. У нас перед глазами масса оппозиционных активистов, людей, которые борются с коррупцией и которых либо продолжают преследовать, либо они уже сидят в тюрьме. С освобождением Михаила Ходорковского для них ничего не изменилось.

Я очень рад за Ходорковского и других заключенных, вышедших по амнистии, но надо отдавать себе отчет, что в России, к примеру, продолжается преследование покойного Сергея Магнитского, а также его коллег. Более того, я уверен, что после Олимпийских игр ситуация значительно ухудшится. Российские власти боятся любой оппозиции, и если сейчас они не могут слишком давить — ведь есть опасность, что мировые лидеры унизят Путина перед всем миром (своим неприездом в Сочи), то после Игр им больше нечего будет бояться. Что бы они ни сделали, это не будет иметь каких-либо серьезных последствий.

Да, есть, конечно, еще чемпионат мира по футболу в 2018 году. Ну так и что ж? Можно арестовать несколько человек в промежутке между этими событиями, а потом точно так же выпустить перед чемпионатом.

С активистами Greenpeace особая ситуация, их на свободу не выпустить было невозможно, все-таки они иностранные граждане. Их арест закончился бы очень плохо для российской власти. Освобождение остальных политзаключенных, мне кажется, связано с Олимпиадой. Это очень хорошая новость, но решение, видимо, продиктовано давлением на российские власти перед Играми в Сочи.

Не знаю, продолжат ли политзаключенные выходить на свободу в 2014 году. Но дело, по которому работала бригада следователей, посадивших Ходорковского два раза, не закрыто. Отпустят ли Лебедева? Что будет с делами ЮКОСа? Что будет с делами Навального? Посадят ли новых? Мы не знаем.

Я лично опасаюсь пересекать российскую границу. Напротив моего имени и имени моей супруги в пограничном компьютере стоит специальная отметка: пересечение границы для меня не является безопасным. Но дело не во мне. Дела ЮКОСа, повторюсь, не закрыты, и что бы ни говорил Владимир Путин, бригада следователей продолжает работать. Да, Путин не видит в новом деле против Ходорковского судебной перспективы, но он ведь и раньше говорил, что ЮКОС не надо банкротить*. Путин такой же человек, как и все, он может менять свою точку зрения, может не делать того, о чем говорил. Напомню, раньше он считал, что у Ходорковского и Лебедева «руки по локоть в крови». К счастью, эта точка зрения не возобладала в делах против Ходорковского. Нужно судить по делам. Но в любом случае хорошо, что милосердные порывы еще имеют место быть.

Все версии относительно декабрьской «оттепели» исходят из одной схемы — «давление обстоятельств» на Путина: угроза репутации сочинской Олимпиады, плохие цифры экономического роста на 2014 год, суд в Лондоне по «делу ЮКОСа» на $98  млрд и т.д. Однако реально никакого особого давления на Путина нет. Да и все ведь знают, что Путин не уступает «под давлением».

На мой взгляд, причины «оттепели» связаны с идефиксом путинской команды — созданием Международного финансового центра (МФЦ). Это — главный посыл на ближайшее пятилетие, которому подчинено почти все, включая никому по большому счету не нужную Олимпиаду в Сочи. Ведь и она — лишь часть имиджевой политики Кремля ради достижения полной конвертируемости рубля и создания в Москве собственной глобальной финансовой площадки. Вся российская верхушка объединена сегодня простой и понятной стратегической идеей: Россия в экономическом смысле неплохо прошла сквозь нулевые годы, а теперь нам нужен собственный Гонконг.

Эта идея впервые громко прозвучала в 2008 году, в 2010-м «проектные работы» возглавил Александр Волошин. Но именно в 2013 году путинская команда перешла к решительным действиям по ее реализации. Одновременно в центр повестки дня попали Таможенный союз, создание мегарегулятора, передача Центробанку функций Федеральной службы по финансовым рынкам, альянс главы Сбербанка Германа Грефа и мэра Москвы Сергея Собянина по проекту гигантской стройки МФЦ в Рублево-Архангельском… Даже рядовые пользователи фейсбука оказались вовлечены в обсуждение «международного символа конвертируемого рубля».

Все этот значит, что решение об освобождении Михаила Ходорковского было принято 24 июня 2013 года — в день, когда Эльвира Набиуллина была назначена председателем Центробанка. В эти же летние месяцы утверждена «дорожная карта» создания МФЦ. Опять же МФЦ был посвящен и Петербургский экономический форум-2013. К осени 2013 года вокруг этой «глобальной биржи» были собраны вообще все, кого можно было собрать: и Глазьев с его «постсоветским экономическим пространством», и Проханов с Лимоновым — они приютились со своего «имперского» края, и Ясин с Грефом — уже с другой стороны стола…

Создание глобальной биржи в Москве — не только экономический, но и политический проект, призванный выполнить много важных функций. Потому что он не только закрепляет Россию в числе стран — мировых лидеров, но и, например, окончательно легитимизирует все российские капиталы, в первую очередь Путина и его «двадцати семейств».

Нет, Путин вовсе не собирается создавать в России какую-то европейскую либеральную государственную систему, он собирается сохранять ту, что есть. Но с глобальной биржей. Поэтому кое-кого амнистировали. При этом, конечно, лица, болтающиеся под ногами и мешающие дальнейшему мировому триумфу путинской России в 2014–2020 годах, будут и в дальнейшем различными способами маргинализованы.

*См. № 43-44 от 23 декабря 2013 г.

Михаил Ходорковский, экс-глава ЮКОСа (из интервью The New Times*)

Зная Путина в той мере, в какой я могу его знать (а я наглый человек и могу сказать, что, наверное, это процентов аж 15 исследованной территории), могу сказать, что, выпуская меня из тюрьмы, прежде всего он хотел послать сигнал своему окружению — прекращайте охреневать. Видимо, иным способом, кроме такого достаточно сильного, он уже навести там порядок, не прибегая к посадкам, не может. Я бы сказал так: навести порядок в том борделе, который вокруг собрался, можно было, лишь законопатив лет на десять Сердюкова либо выпустив меня. Я рад, что было принято второе решение.

А во-вторых, это сигнал обществу и, главное, миру, что я, мол, чувствую себя достаточно устойчиво. Я не боюсь. Вот сигнал, который он хотел послать, на мой взгляд. Но я могу ошибаться на сто процентов, потому что мы сейчас занимаемся вопросами психологии.

Сейчас совершенно очевидно — не только на примере моей судьбы, но и на примере того, что Путин делает с информационными агентствами, — что он занялся менеджированием репутационной составляющей своего режима. И он этим сейчас по каким-то причинам озаботился. Сочи ли это, желание ли это применять «мягкую силу» в каких-то ситуациях, желание ли это сбалансировать европейское и китайское направления, почувствовал ли он, что слишком большая ставка сделана на азиатское направление, и если мы потеряем Европу, то азиатское направление, особенно китайские товарищи, отожмут у нас гораздо больше, чем мы хотели бы… Вот не знаю, какие причины для него являются базовыми, чтобы начать пытаться менеджировать репутацию режима — и страны в целом, но и режима тоже. Тем не менее этим он на сегодняшний день занимается.