21 февраля председатель Замоскворецкого райсуда Наталья Никишина, огласив часть приговора по «Болотному делу», решила, что этого пока хватит. Публике предложили дожить до понедельника, 24-го. Но главное судья сказать успела: приговор обвинительный
«Узники Болотной» за несколько минут до начала оглашения приговора. 21 февраля 2014 г.
«Я просто в шоке. Я не знаю, как реагировать на то, что произошло, — Стелла Антон, мать одного из восьми подсудимых по «Болотному делу», вместе с мужем и старшей дочерью выходит из Замоскворецкого суда. — Я не знаю, хорошо это для нас или плохо… Может, судья не стала читать приговор, потому что побоялась толпы, которая сегодня собралась у Замоскворецкого суда? А может, она решила, что в понедельник столько народа не придет»?
Из здания суда выходят адвокаты, родственники подсудимых, журналисты... У всех на лицах написан один и тот же вопрос: «Почему?» Почему оглашение приговора, начавшееся с опозданием на три часа, закончилось столь быстро — судья читала приговор всего 90 минут. И ничто не предвещало такого поворота событий.
«Она вошла в зал, улыбнулась подсудимым, достала синюю папочку, в которой лежали около ста страниц и начала читать, — рассказывает The New Times Марина, сестра Дениса Луцкевича. — Я рассчитывала постоять и послушать еще как минимум часа три».
Маша Баронова перед задержанием. Татарская, д. 1, 21 февраля 2014 г.
Deja vu
Сцена у Замоскворецкого суда утром 21 февраля 2014 года напоминала до боли знакомую картинку 17 августа 2012 года у суда Хамовнического, когда там оглашали приговор по делу Pussy Riot. Единственное отличие — время года.
На подступах к суду — привычное оцепление, пройти за которое можно только по журналистским удостоверениям. За оцеплением — толпа. Много знакомых лиц: журналисты, политики — Алексей Навальный, Илья Яшин, Геннадий Гудков. Бывшие зэки — Надежда Толоконникова, Мария Алехина, Маша Баронова и Владимир Акименков. Последних двоих вскоре задержат и посадят в автозаки, откуда Акименкову чудом удастся сбежать.
Толпа растянулась по прилегающим к суду улицам, поэтому трудно определить ее численность. По разным подсчетам, поддержать «болотников» пришли около тысячи человек. Охраняли общественный порядок десятки омоновцев. Напротив суда выставили четыре-пять больших автозаков, которые вскоре начали забивать активистами. Толпа кричала: «Свободу! Свободу! Отпускай! Отпускай!»
В небо летели разноцветные шарики. Появлялись странные персонажи: то мужчина, размахивающий российским флагом, с которым полицейские долго не знали, что делать, то высоченный рыжеволосый человек, который вдохновенно пел гимн Украины и громко рассуждал о братстве славянских народов.
Людей винтили жестко, тащили по асфальту, выбирали из толпы тех, кто был в майках с «болотной» символикой или кто побольше ростом, или просто тех, кто чем-то не понравился полицейским. В частных разговорах с журналистами омоновцы признавались, что была команда на «жесткое задержание». Фотографы метались между судом и улицей: снимая задержания, очень боялись при этом пропустить момент, когда им наконец разрешат зайти в зал и снять подсудимых в клетке. Кинооператоров в суд вообще не пустили.
Алексей Навальный, Юлия Навальная и Илья Яшин пришли поддержать «болотников»
«В зале нет мест»
В холле первого этажа Замоскворецкого суда между тем была страшная толчея. Приставы не торопились запускать в зал журналистов, а один из них не хотел пропускать даже родственников, у которых другая, нежели у подсудимых, фамилия. Требовал чуть ли не свидетельство о браке или свидетельство о рождении. Потребовалось вмешательство Сергея Шарова-Делоне, общественного защитника Андрея Барабанова, чтобы пропустили жену Алексея Полиховича Татьяну и Катю, гражданскую жену Андрея Барабанова, — раньше на все судебные заседания их пускали без всяких проблем.
Оглашение приговора должно было начаться в 12 часов, но по непонятным причинам все время откладывалось. Периодически сверху спускалась пресс-секретарь Замоскворецкого суда Ольга Багрова и еле слышным вальяжным голосом сообщала кипятившимся от возмущения журналистам: «Не волнуйтесь, всю пишущую прессу в зал пустят».
Родственники и адвокаты, которых мариновали в коридоре четвертого этажа рядом с залом судебного заседания, каждые полчаса выходили на улицу покурить и недоумевали: «Ребят привезли из СИЗО уже в восемь утра, а заседание так и не начинается. Почему?»
На улице кто-то выпустил на волю восемь белых голубей. Два голубка уютно примостились на подоконнике одного из домов напротив Замоскворецкого суда, другие улетели прочь.
„
В разговорах с журналистами омоновцы признавались, что была команда на «жесткое задержание»
”
Около двух часов дня к журналистам вышла молодая женщина в модных очках, в коротком платье, на каблуках. Она оказалась новым пресс-секретарем Мосгорсуда Ульяной Солоповой (кто не знает: это дочь председателя Тверского районного суда Ольги Солоповой). Г-жа пресс-секретарь, как выяснилось, специально приехала в Замоскворецкий суд, чтобы «как следует» организовать работу прессы. Подойдя к турникетам, за которыми уже более трех часов томились десятки журналистов, Солопова заявила, что «в зале мало места, поэтому сначала туда зайдут агентства, а уж потом пишущая пресса».
В результате в зал на оглашение приговора не попал ни один журналист, кроме корреспондентов агентств. Случай небывалый! Как правило, во время оглашения вердиктов по резонансным делам из зала суда выносят все лавки, столы — чтобы туда смогло поместиться больше народу. Сейчас же в нарушение всех ранее данных журналистам обещаний это сделано не было: не вынесли ни одного стола.
На приговор специально привели вторую собаку, более агрессивную, чем первая
Полуфинал
Судья Наталья Никишина начала оглашать приговор в 15.10. Читала его громко, звенящим голосом, почти не запинаясь. Через десять минут стало ясно: приговор обвинительный. Судья объявила, что подсудимые совершили преступления, подпадающие под ст. 212 УК РФ («массовые беспорядки») и ст. 318 УК РФ («применение насилия в отношении представителя власти»).
«Не позднее 17 часов 6 мая 2012 года у Луцкевича, Белоусова, Барабанова, Наумовой и Кривова возник преступный умысел, — будто пела судья. — Зимин и Белоусов, осознавая противоправность своих действий, прорвали оцепление /…/ Наумова, в замужестве Духанина, в ходе массовых беспорядков действовала умышленно, прицельно бросила асфальтовым покрытием в сотрудников полиции /…/ Зимин, реализуя свой преступный умысел, направленный на участие в массовых беспорядках…» Судья по очереди перечисляла, чтÓ каждый из подсудимых совершил на Болотной площади: все они причастны к массовым беспорядкам и все совершили какое-либо «насилие, не повлекшее тяжкий вред здоровью» в отношении полицейского либо омоновца. Судья Никишина, как мантру, повторяла каждый раз после фамилии пострадавшего номер приказа МВД, согласно которому тот или иной боец был назначен на свою должность. Также она цитировала должностную инструкцию этого пострадавшего бойца и со значением произносила: «На основании этой инструкции боец такой-то является представителем власти».
И напоминала: «На основании закона о полиции полиция предназначена для сохранения общественного порядка. Сотрудники полиции должны пресекать противоправные действия». Ну и еще рефрен: применять насилие в отношении представителей власти преступно.
Зачитав ту часть из обвинительного заключения (оно, как позже подтвердил The New Times Дмитрий Аграновский, адвокат Белоусова, стало основой для приговора), где речь шла о конкретных действиях подсудимых, судья Никишина затем плавно перешла к ущербу, понесенному московской и челябинской полицией, а также другими ведомствами в результате массовых беспорядков.
„
«В общем-то это обычная практика: большие приговоры в один день не оглашаются»
”
«Повреждено асфальтовое покрытие в районе массовых беспорядков, чем нанесен ущерб государственному казенному учреждению г. Москвы «Дирекция заказчика жилищно-коммунального хозяйства и благоустройства ЦАО на сумму 28 млн 228 тыс. 227 рублей 25 копеек. Уничтожено 6 мобильных туалетов, принадлежащих ООО «Эко Универсал», на общую сумму 73 тыс. 800 рублей», — продолжала судья. И казалось, что и дальше все будет в том же темпе.
И вдруг, без всякой паузы, тем же чуть певучим голосом Никишина произнесла: «Продолжение оглашения приговора состоится 24 февраля в 10.30».
Как потом рассказывали адвокаты, судья подхватила свою синюю папочку, подобрала фалды судейского платья и скрылась в совещательной комнате. В «загончике для прессы» на первом этаже суда случился легкий шок.
Задержание жены Алексея Полиховича Тани и гражданской жены Андрея Барабанова Кати
Олимпиада или Майдан?
Журналисты не скрывали разочарования: кто-то матерился, кто-то охал... Все поспешили за комментариями к адвокатам. И у всех один вопрос: «Что все это значит?»
Алексей Мирошниченко, адвокат Алексея Полиховича, не увидел в паузе, взятой Никишиной, ничего из ряда вон выходящего. «Конечно, можно было продолжать читать и дальше, — заметил он в разговоре с The New Times. — Но в общем-то это обычная практика: большие приговоры в один день не оглашаются».
Но неожиданное решение судьи породило и другие мнения. Так, например, общественный защитник Барабанова Сергей Шаров-Делоне не исключил, что кураторы «болотного процесса» следят за событиями на Украине и, может быть, «до сих пор идут еще какие-то переговоры в верхах по поводу сроков наказания».
Людей, вышедших к Замоскворецкому суду, винтили жестко
Приехавшая в суд председатель Московской Хельсинкской группы Людмила Алексеева — а она все время, что шел процесс, принимала активное участие в «лоббировании» мягкого приговора на встречах с президентом Путиным и замруководителя президентской администрации Вячеславом Володиным — не питает иллюзий насчет приговора: «Когда мы с Владимиром Лукиным и Эллой Памфиловой были у президента, то всячески пытались его убедить, что ребята не виновны. Мы говорили: нет доказательств, что они избивали омоновцев. Путин же дал нам понять, что те, кто применил насилие в отношении полицейских, должны понести наказание».
«Может, приговор перенесли, чтобы зачитать жесткие сроки уже после окончания Олимпиады?» — задается вопросом Алексеева.
А вот адвокат Анна Ставицкая в том, что приговор отложен, не видит каких-либо политических причин. «23 февраля — День защитника Отечества. В этот раз праздник попал на воскресенье, а пятница в суде короткий день. Может, они просто торопились выпить?» — предположила адвокат, хорошо знакомая с судейскими нравами.
Около пяти часов вечера толпа у Замоскворецкого суда заметно поредела. К тому времени были задержаны и доставлены в отделения полиции более 200 человек. Прохожие с удивлением смотрели на десятки омоновцев, которые все еще стояли у Замоскворецкого суда, и на людей с шариками и плакатами.
«Они здесь все проплаченные», — говорила одна девушка другой. А пожилая женщина крикнула интеллигентному мужчине в очках, разговаривавшему по мобильному телефону: «Так надоели со своим Ходорковским, а теперь вот с этими носитесь!»
фотографии: Александра Зотова, Зураб Джавахадзе/ИТАР-ТАСС
