«Гордость и стыд»

Жизнь — как зебра. Так что я снова пишу с больничной койки: подцепил какую-то бактериальную инфекцию с красивым латинским названием. Теперь ее пытаются вытравить антибиотиками. «Понимаете, вы как младенец сейчас, для вас все опасно», — объясняет мне доктор. И я понимаю, что пользы от меня — как от младенца, и пытаюсь включиться в какой-нибудь полезный процесс.

Под очередным впечатлением от счетов за госпитализацию общаюсь с российским врачом: «Вот если бы я проходил лечение в России…» Она меня обрывает: «Тогда бы мы с вами не поговорили… Вы бы умерли в реанимации от септического шока». «Нет, — возражаю я. — Я умер бы на пару месяцев раньше от отсутствия обезболивания, когда опухоли пошли в рост». И даже понимая все это, так хочется скорее вернуться домой!

«О! Россия! Вы же, наверное, смотрели Олимпиаду в Сочи!» — именно так реагируют сейчас врачи и медсестры, когда узнают, что я русский. И дальше мы обсуждаем с кем что. Врач-диетолог восхищается тем, как выступила Аделина Сотникова. Врач-инфекционист говорит, что теперь захотел съездить в Сочи и покататься там на лыжах. «Слышал бы это Путин — очень обрадовался бы!» — шучу я. Но врач вмиг становится серьезным: «Ну это я бы сделал уж точно не для того, чтобы порадовать такого человека».

И я радуюсь, что меня пока не спрашивают про Киев и позицию России по событиям на Украине… Мне больше хочется говорить про «великолепно организованные соревнования» или про то, «какие красивые у вас фигуристки, как отлично они катаются». Мне очень хочется говорить о России с гордостью. Но я считаю, что это было бы непатриотично. Мне кажется, что патриотизм — это не однобокая хвалебная ода, а сплав двух чувств — гордости и стыда — вместе. Гордости за олимпийских чемпионов и стыда за то, что, оставаясь в России, я не увидел бы их побед, так как был бы уже мертв.

Смотрю почту, а в ней письмо от онкопсихолога из Москвы: просит поспособствовать работе, заполнить анкеты и пройти интервью.

Предлагает ответить на любые вопросы по исследованию. «Присылайте, все заполню, — пишу в ответ. — А по исследованию просто скажите, что его результаты пойдут во благо людям, и я вам поверю на слово». Не хочется быть бесполезным, очень хочется способствовать преумножению гордости.