Проект «Русское бедное»
«Русское бедное» — так называлась одна из выставок, привезенная в Москву куратором Маратом Гельманом. Это название можно отнести и ко всей биеннале: ничего нового, все бюджетно и доступно для восприятия. Сама идея «Русского бедного» как раз заключалась в доступности материалов, из которых создавались объекты искусства (деревяшки, железки, поролон, скотч и пр.). Этакое противопоставление «гламуру» и «иностранному богатому». На стороне «бедного» выступали картины из скотча Валерия Кошлякова, сложенная из окурков звезда Юрия Шабельникова, бездомные собаки из поролона Сергея Шеховцова, космический объект из сигарет и сигаретных пачек Алексея Каллимы и даже огромные «бриллианты» Жанны Кадыровой — гигантские кристаллы, сделанные из цемента, обклеенного кафельной плиткой.
Альтернативой должна была стать коллекция центра «Гараж». Ее составил главный куратор биеннале Жан-Юбер Мартен. Проект назывался «Против исключения», и автор счел его уникальным, потому что выставил работы художников стран третьего мира. В Европе давно культивируется интерес к малым народам и их культурам, а Жан-Юбер Мартен считается одним из лучших знатоков современного искусства. Его фирменный конек — соединение несоединимого. Он одним из первых стал объединять в своих выставках классическое и современное искусство, а также вводить в контекст последнего всевозможные экзотические культуры. Но при ближайшем рассмотрении экспозиции в «Гараже» можно было убедиться, что принципиальной разницы между искусством Африки и Океании и тем, что представил тот же Гельман, нет. И там и там превалировали этнография, пренебрежение современными технологиями и отсылка к технологиям наивным (к примеру — афганские ковры, на которых вместо цветочного орнамента были вытканы танки и автоматы). Не случайно и у Гельмана, и у Жана-Юбера Мартена были выставлены те же Кошляков, «Синие носы», Гутов, Бродский. Картина, сделанная из бутылочных крышек нигерийцем Эль Анацуи, — прямая отсылка к ракетам из сигаретных пачек Каллимы, безголовые чернокожие дуэлянты в викторианских одеждах, сделанных из традиционных африканских тканей (Йинки Шонибаре), перекликались с покойниками, наряженными в одежду haute couture (группа «АЕС+Ф»). В общем, если предыдущие биеннале робко сравнивали со свалкой художественных «отходов», то нынешнее пространство «Гаража» в такую свалку реально и превратилось.
Умирать легко
Справедливости ради надо сказать, что среди выставок, проходивших на биеннале, были и уникальные. В первую очередь это «Товарищество «Искусство или смерть», первая ретроспектива одного из ярких художественных объединений 90-х годов, в которое входили Авдей Тер-Оганьян, Валерий Кошляков, Юрий Шабельников и Александр Сигутин. Тер-Оганьян получил известность своей скандальной акцией «Юный безбожник» (публичная рубка иконы на выставке «Арт-Манеж» в 1998 году), после чего был вынужден эмигрировать в Германию. Ретроспектива открыла нам Авдея как удивительного живописца: он переписывает Уорхола и Матисса, создавая свой личный кубизм и импрессионизм. Еще один нынешний классик — Валерий Кошляков — был представлен своими ранними коллажами, по которым можно проследить его путь к гофрокартону и тому самому скотчу, который выставлен в «Гараже».
Другой важной экспозицией стала выставка Мастерской ван Лисхаута «Город рабов. Cradle to Cradle» в галерее «Винзавод». Голландский художник и архитектор Юп ван Лисхаут собрал в подвале жутковатую коллекцию, сделанную из пластмассы. Все помещение было заставлено разделочными столами и гигантскими «мясорубками», на которых грудой лежали части человеческих тел. Такого рода дизайн — фирменный почерк художника. Как поясняет сам ван Лисхаут, «Город рабов» — «идеальная замкнутая социо-, энерго- и экосистема». Здесь все просчитано: от количества потребляемой воды и зарплаты охранников до режима дня его обитателей (семь часов на физический труд, семь — на интеллектуальный, еще семь — на сон и три — на отдых, включая посещение борделей). В результате — выгодный проект: всего 250 тыс. жителей, зато годовой доход от них — €7,5 млрд. Израсходовавшие свой производственный потенциал люди идут в переработку — на пересадку органов или на биопродукты. Стоит признать, что художественные идеи ван Лисхаута оказались очень созвучны всем социальным утопиям, включая российские.
Ну а самой необычной выставкой биеннале стала экспозиция «Спальный район» возле станции метро «Волжская», которая работала под открытым небом. Художникам была предложена идея: кровать как символ «спального района». В итоге они придумали 70 вариантов использования самого любимого россиянами предмета мебели. Уличная инсталляция в районе Люблино стала редким примером прямого контакта произведения искусства с массовым зрителем.
Наше все
В целом же все главные спецпроекты («Город рабов», «Спальный район», «Русское бедное» и «Искусство или смерть») выстраиваются в одну логическую цепочку, подчеркивая нашу национальную специфику. Сформулировал ее тот же Марат Гельман, отослав зрителя к истории советской власти (именно из этой истории и этого быта черпают свое вдохновение его художники). Куратор ссылается при этом на итальянский послевоенный пессимизм (arte povera — бедное искусство), настаивая на перекличке. Такая перекличка действительно угадывается. На смену историям про Россию как «родину Абрамовича» (рассказанную в контексте биеннале критиком Екатериной Деготь, которая, видимо, апеллировала к Дарье Жуковой, владелице «Гаража») приходит гордость за свое «сокровенное». Перенося этот тезис на сегодняшнюю жизнь, остается лишь согласиться с арт-критиками, что нынешние художники чутко улавливают время (какое есть) и что «русское бедное» стало официальным искусством сегодняшней России.
Альтернативой должна была стать коллекция центра «Гараж». Ее составил главный куратор биеннале Жан-Юбер Мартен. Проект назывался «Против исключения», и автор счел его уникальным, потому что выставил работы художников стран третьего мира. В Европе давно культивируется интерес к малым народам и их культурам, а Жан-Юбер Мартен считается одним из лучших знатоков современного искусства. Его фирменный конек — соединение несоединимого. Он одним из первых стал объединять в своих выставках классическое и современное искусство, а также вводить в контекст последнего всевозможные экзотические культуры. Но при ближайшем рассмотрении экспозиции в «Гараже» можно было убедиться, что принципиальной разницы между искусством Африки и Океании и тем, что представил тот же Гельман, нет. И там и там превалировали этнография, пренебрежение современными технологиями и отсылка к технологиям наивным (к примеру — афганские ковры, на которых вместо цветочного орнамента были вытканы танки и автоматы). Не случайно и у Гельмана, и у Жана-Юбера Мартена были выставлены те же Кошляков, «Синие носы», Гутов, Бродский. Картина, сделанная из бутылочных крышек нигерийцем Эль Анацуи, — прямая отсылка к ракетам из сигаретных пачек Каллимы, безголовые чернокожие дуэлянты в викторианских одеждах, сделанных из традиционных африканских тканей (Йинки Шонибаре), перекликались с покойниками, наряженными в одежду haute couture (группа «АЕС+Ф»). В общем, если предыдущие биеннале робко сравнивали со свалкой художественных «отходов», то нынешнее пространство «Гаража» в такую свалку реально и превратилось.
Умирать легко
Справедливости ради надо сказать, что среди выставок, проходивших на биеннале, были и уникальные. В первую очередь это «Товарищество «Искусство или смерть», первая ретроспектива одного из ярких художественных объединений 90-х годов, в которое входили Авдей Тер-Оганьян, Валерий Кошляков, Юрий Шабельников и Александр Сигутин. Тер-Оганьян получил известность своей скандальной акцией «Юный безбожник» (публичная рубка иконы на выставке «Арт-Манеж» в 1998 году), после чего был вынужден эмигрировать в Германию. Ретроспектива открыла нам Авдея как удивительного живописца: он переписывает Уорхола и Матисса, создавая свой личный кубизм и импрессионизм. Еще один нынешний классик — Валерий Кошляков — был представлен своими ранними коллажами, по которым можно проследить его путь к гофрокартону и тому самому скотчу, который выставлен в «Гараже».
 |
| Проект «Спальный район»,
Светлана Клие «Тёрка=Только |
Ну а самой необычной выставкой биеннале стала экспозиция «Спальный район» возле станции метро «Волжская», которая работала под открытым небом. Художникам была предложена идея: кровать как символ «спального района». В итоге они придумали 70 вариантов использования самого любимого россиянами предмета мебели. Уличная инсталляция в районе Люблино стала редким примером прямого контакта произведения искусства с массовым зрителем.
Наше все
В целом же все главные спецпроекты («Город рабов», «Спальный район», «Русское бедное» и «Искусство или смерть») выстраиваются в одну логическую цепочку, подчеркивая нашу национальную специфику. Сформулировал ее тот же Марат Гельман, отослав зрителя к истории советской власти (именно из этой истории и этого быта черпают свое вдохновение его художники). Куратор ссылается при этом на итальянский послевоенный пессимизм (arte povera — бедное искусство), настаивая на перекличке. Такая перекличка действительно угадывается. На смену историям про Россию как «родину Абрамовича» (рассказанную в контексте биеннале критиком Екатериной Деготь, которая, видимо, апеллировала к Дарье Жуковой, владелице «Гаража») приходит гордость за свое «сокровенное». Перенося этот тезис на сегодняшнюю жизнь, остается лишь согласиться с арт-критиками, что нынешние художники чутко улавливают время (какое есть) и что «русское бедное» стало официальным искусством сегодняшней России.
