Айсберг по имени «Россия»

В свой президентский люкс в отеле «Ритц-Карлтон» в Эр-Рияде президент США Барак Обама вернулся в восьмом часу вечера 28 марта. Позади был двухчасовой ужин с королем Саудовской Аравии Абдаллой ибн Абдель Азиз Аль Саудом. Обсуждали Сирию и Иран. Обама порекомендовал саудовцам избирательнее подходить к поставкам оружия сирийской оппозиции: современные переносные зенитно-ракетные комплексы и противотанковые системы, учитывая сирийский хаос, вполне могут попасть не в те руки. Абдалла пообещал жестче отслеживать каналы поставок. В какой-то момент монарх, если верить саудовским СМИ, неожиданно переменил тему и заговорил про нефть, словно упреждая возможные вопросы и расспросы своего визави. Золотые времена для ОПЕК давно прошли, сетовал король, легко осваиваемых месторождений почти не осталось, добыча дорожает, да и враги-конкуренты не дремлют. Вот, дескать, и Иран собирается вернуться на рынок, после того как заключил перемирие с Западом — согласился удерживать обогащение урана в рамках своей ядерной программы в 5-процентных пределах. Абдалла жаловался на жизнь. Но какой арабский шейх-миллиардер не жалуется на жизнь в ее самые многообещающие моменты! Стороны договорились продолжать «стратегический диалог».

До того как американский борт номер один сел в Эр-Рияде, тонны словесной руды были изведены во всем мире по поводу того, что Обама твердо намерен добиваться от саудовцев увеличения добычи нефти, ради снижения ее конечной цены. Тем более что сама же Америка уже подала пример, разблокировав за неделю до того свой стратегический нефтяной запас 3 млн тонн. На уме у Америки была провинившаяся в Крыму Россия: падение мировой цены всего на $12 за баррель аукнулось бы в российском бюджете 40-миллиардным дефицитом. Тем более что у саудовцев были свои претензии к Москве, в решительной форме отвергнувшей минувшим летом просьбы Эр-Рияда прекратить оказывать поддержку Башару Асаду…

Не прошло и получаса, как в гостиничный номер Обаме позвонил Владимир Путин. Звонок был абсолютно неожиданным. Разговаривали почти час. До этого момента все было ровно наоборот, звонки принимал Путин, что не уставала подчеркивать в своих пресс-релизах кремлевская пресс-служба: «Разговор состоялся по инициативе американской (немецкой, британской и т. д.) стороны».

Что случилось? Что заставило хозяина Кремля превозмочь гордыню? Ведь буквально за пару-тройку дней до того в Брюсселе Обама, впервые за все время своего президентства, предельно жестко обрисовал геополитические инстинкты своего кремлевского визави, да еще поместил их в унизительные географические рамки: «Россия — региональная держава, которая угрожает своим непосредственным соседям не из силы, но из слабости…» Тогда как США «имеют влияние на соседей, не нуждаясь при этом в демонстрации военной силы».

С другой стороны, там же, в Брюсселе, Обама пообещал снять зависимость Старого Света от российского газа за счет массированных поставок природного топлива из США: «Мы готовы разрешить экспорт природного газа в таких количествах, в которых ежедневно его использует Европа».

„  

«Через полгода после ввода войск в Афганистан Леонид Брежнев тоже отдал приказ о частичном выводе войск. Ну и что с того? Полный-то вывод состоялся только спустя девять лет»  

«Путин почувствовал реальную угрозу, — считает эксперт Центра европейских политических исследований в Брюсселе (ЦЕПИ) Стивен Блокманс. — Западные санкции против России стартовали 6 марта, но тогда был легкий укус. 17-го числа ЕС и США «выстрелили» в отношении ряда лиц из его ближайшего окружения, залп накрыл банк «Россия» и аффилированные с ним банки. Но самой неприятной грозила стать «третья фаза» — она зацепила бы весь российский энергетический сектор. Именно такой сигнал Путин услышал в брюссельской речи Обамы».

Были, впрочем, и побочные сигналы. В середине марта по брюссельским коридорам разошлась директива еврокомиссара по энергетике Гюнтера Эттингера: основным странам — потребителям российских энергоресурсов предлагалось в 90-дневный срок разработать варианты альтернативных поставок. Цель — вдвое уменьшить зависимость от российских поставок.

«Стратегический расчет России — доминирование на европейском рынке энергоносителей, которое перекрывало бы любые политические издержки, — рассуждает другой эксперт ЦЕПИ Майкл Эмерсон. — На самом деле Европа — остров посреди моря газа — от Норвегии на севере до Алжира на юге и России на Востоке. Плюс к тому — поставщики сжиженного газа из-за океана. А вот России куда труднее и дороже найти замещение европейскому рынку. Альтернативой мог бы стать азиатский рынок, но это подразумевает строительство тысяч километров новых трубопроводов».

Газ, энергетика, соглашения, экспорт-импорт, убытки, санкции — это лишь видимая часть айсберга под названием «Россия», который, как осознали после Крыма западные политики, дрейфует непонятно куда и в любой момент может пропороть брюхо любого «титаника». Меркелевское (про Путина) «он живет в собственном мире, в придуманной реальности» — ровно про это. А еще — про неминуемую утрату доверия, без которой любые попытки Москвы выстроить сильную переговорную позицию, чтобы с помощью дипломатии вернуть часть утраченного международного авторитета, бесплодны.

«Сегодня Путина пугает не столько перспектива новых санкций, весь мир уже понял, что «третьей фазы» санкций не будет, если только русские танки на пойдут на Донбасс, — иронизирует французский политолог, директор центра «Обсерво» Арно Дюбьен. — Путину важно сохранить контакт с европейцами и подать им сигнал: Москва не хочет дальнейшей эскалации».

В телефонном разговоре с Обамой российский президент обозначил настрой Москвы на постоянный дипломатический диалог с Вашингтоном, пусть, мол, Керри и Лавров продолжают работу по Украине, у нас есть новые предложения. «О’к, — говорит Обама. — Только зафиксируйте их на бумаге (не потому что она все стерпит, а чтобы не было вольных интерпретаций)». Ударили по рукам. Лавров едет из Гааги в Париж на внеочередную встречу с Керри, который уже на пути в Вашингтон, его самолет — на промежуточной посадке в ирландском Шенноне, но, получив президентский сигнал, разворачивается и летит туда же, в Париж. «До Крыма» эта встреча могла бы быть прорывной, решающей. «После Крыма» — иначе. Американцы заостряют внимание не на «компромиссных предложениях» Москвы, а на путинские ремарки (в том же разговоре с Обамой) по Приднестровью: дескать, тот русскоязычный регион во внешней блокаде, скажите украинцам, что нам это не нравится. На что Обама дает команду уже не только Керри, но и главнокомандующему силами НАТО в Европе генералу Филиппу Бридлаву не покидать континента, а зорко следить за русскими: кто знает, что им придет в голову на «приднестровском направлении». Тем более что на границе с Украиной — 40-тысячная российская группировка.

„  

Российских дипломатов в Европе отказываются принимать в министерствах иностранных дел — такие инциденты имели место в Париже и Гааге  

Сутки спустя Путин делает еще один шаг навстречу Западу: он звонит Ангеле Меркель, чтобы сообщить ей об отданном приказе частично отвести войска: батальон 15-ой отдельной гвардейской мотострелковой бригады возвращается в места постоянной дислокации в Самарской области. Цель месседжа: Моcква настроена на деэскалацию ситуации, никакие войска мы никуда вводить не собираемся. Эффект — почти нулевой. Напротив, не проходит и суток, как Киев объявляет о плане военных учений с силами НАТО. А сам альянс — о сворачивании программ сотрудничества с Москвой.

Путинские инициативы на Западе воспринимаются как брежневские: русские говорят одно, а что у них на уме — кто разберет. «Через полгода после ввода войск в Афганистан Леонид Брежнев тоже отдал приказ о частичном выводе войск, — напоминает в разговоре с The New Timеs один европейский дипломат в Москве. — Ну и что с того? Полный-то вывод состоялся только спустя девять лет».

Первый в истории прецедент торгово-финансовых санкций восходит к V веку до нашей эры, когда Афинский морской союз запретил допуск в свои порты купцам из города Мегары. Запрет тяжело ударил по Мегарам, они обратились к Спарте, своему союзнику по Пелопоннесскому союзу. Согласно Плутарху, этот инцидент послужил одной из главных причин Пелопоннесской войны, историк Фукидид считал иначе. Война и санкции очень часто идут рядом. Наша эпоха — лишнее тому подтверждение, справедливо напомнил в одном из последних номеров респектабельный американский журнал Foreign Affairs: над Ираном, например, когда его наказывали санкциями за обогащение урана, всегда висел дополнительный дамоклов меч — в виде военного удара Израиля. Такие же шансы были и сохраняются у асадовской Сирии.

Санкции против России — это уже нечто иное. Здесь никто никуда не торопится. Глупо ожидать, что Россия вернет Крым, считает автор Foreign Affairs, а российская элита, отягощенная замороженными авуарами, вдруг изменит свое поведение и образ мыслей. Нет, в случае с Россией ставка делается как раз на время, на целенаправленный подрыв экономического базиса нынешней российской власти. Газ и нефть, вопреки расхожему мнению, лишь одна из составляющих. В действительности Россия успела глубоко врасти в глобальный финансовый рынок, переплестись с ним тысячью нитей. Парадокс в том, что если бы не санкции, этого бы еще долго никто не змечал. А сейчас заметили. Инвесторы, повергнутые в уныние, голосующие ногами вместе со своими капиталами: прогноз по оттоку капитала из РФ в первом квартале 2014 года — $70 млрд, больше чем за весь прошлый год, рейтинговые агентства, в унисон занявшиеся сменой прогнозов по России, фондовые биржи. Далее — по списку.

„  

«Это не просто санкции против отдельных лиц. Это фронтальная системная работа по изоляции РФ на всех уровнях»  

У российской экономики еще в прошлом году были все признаки кризиса и стагнации. Санкции только добавили пессимизма. А главный страх — он не из-за знания того, о чем уже объявлено. Он — из-за незнания того, что еще может произойти, на что вполне обоснованно обратил внимание первый вице-премьер Игорь Шувалов. Да и другой «вице» Дмитрий Рогозин был недалек от истины, когда предупредил: настоящие санкции против РФ будут иметь латентный характер.

1 апреля американский банк JP Моrgan заблокировал платеж российского посольства в Астане для страховой компании «Согаз». Американский банк «переусердствовал» перед администрацией США, саркастически отреагировал на этот казус российский МИД. На самом деле не переусердствовал, а перестраховался. Менеджеры банка уже живут «после Крыма». Так же как и топ-менеджеры «Макдоналдса», закрывшего 3 апреля все свои точки в Крыму. Картину довершают озвученные несколько дней назад жалобы главы МИД РФ Сергея Лаврова на то, что российских дипломатов в Европе отказываются принимать в министерствах иностранных дел (по информации The New Times, такие инциденты имели место в Париже и Гааге), а европейские дипломаты в Москве отказываются посещать мероприятия с участием российских чиновников, попавших в санкционный стоп-лист…

«За внешней дипломатической бравадой Москвы кроется осознание серьезности санкций, — замечает украинский политолог Алексей Блюминов. — Потому что это не просто санкции против отдельных лиц и бизнесов — это фронтальная системная работа по международной изоляции РФ на всех уровнях».

Возможно, не такая уж и фронтальная: формально диалог ведь не прерван, переговоры идут, заверения во взаимном почтении озвучиваются. Но что-то важное уже непоправимо утрачено — возможно, годы. А пока… 3 апреля президент США Барак Обама подписал принятый обеими палатами Конгресса закон 4152 — о поддержке Украины и санкциях в отношении российских и украинских граждан, которых США считают ответственными за кризис в соседней с Россией стране, да и просто коррупционерами. Киев получит кредитные гарантии на $1 млрд и немедленную помощь в размере $150 млн. Москва — сигнал о том, что никаких послаблений после аннексии Крыма ей ждать не приходится.