Болотная. Далее везде…

«Наденьте белую ленточку, сделайте это для меня, поверьте, это не презерватив», — уговаривала Ксения Собчак кремлевского политолога Сергея Маркова вечером, в прошлый четверг, в сквере на Чистых прудах, возле памятника казахскому поэту и просветителю Абаю Кунанбаеву, который дал имя хештегу, плотно занявшему первое место в топах русскоязычного Twitter — #оккупайабай. «Кто хочет войти в группу «Агитация», поднимите руки», — спрашивал молодой человек чуть за двадцать на дорожке того же сквера. «Алексей Навальный — предатель Родины», — горячился Марков: Навальный в это время отбывал 15 суток в спецприемнике № 1 и готовился к новым встречам со следователем по уголовному делу «по фактам призыва к массовым беспорядкам», заведенному после событий на Болотной площади в Москве 6 мая. «Кому чай, горячий чай», — зазывал молодой человек справа от фонтана, стоявший вместе с еще тремя коллегами по майдану за импровизированным столом (деревянная доска), на котором были разложены пирожки, сахар и проч.

«Откуда дровишки?» — спросил корреспондент The New Times. «Сами собрали 15 тыс., сами купили», — ответил «продавец». «Здесь пиво пить не надо», — объясняли двое по виду студентов двум по виду студентам, провожая их за пределы бульвара. «Путин — вор!» — прокричал высокий худой молодой человек, стоявший в круге перед фонтаном: здесь работал «открытый микрофон» — без микрофона и всякого иного звукоусиления, что позволило бы квалифицировать беседу как «несанкционированный митинг». «Без лозунгов! Омончик слушает», — тут же оборвал его другой молодой человек тех же 25+ и показал на белый фургон без всяких надписей с двумя камерами на крыше, стоявший неподалеку. (Несколько автобусов с полицейскими стояли слева и справа от бульвара.) «Специальная машина МВД», — сообщил коллега: сидевший на крыше фургона молодой человек на вопрос корреспондента: «Кто вы?» — ответил: «А вам зачем это знать?» Еще тут были три туалетные будки, владелец которых, впрочем, к ночи четверга их увез — надавили, рассказали, районные власти; за них заплатили, так же пустивши шапку по кругу, спустя час их заменили другими. «А говорят, оппозиция ничего организовать не может», — написала в своем твиттере Собчак (и чуть позже она же: «С туалетами договорились, осталось договориться с Путиным»). Был и купленный добрым человеком генератор, от которого заряжались ноуты и айфоны, были аккуратно сложенные в углу бульвара мешки с мусором. «Чтобы власти нас не закрыли за грязь в общественном месте», — объяснили девочки-волонтеры, подбиравшие пластиковые стаканчики и сметавшие окурки. Собственно, здесь было много из того, что мы наблюдали и в ночь с 7 на 8 мая на Китай-городе, на площадке перед памятником Героям Плевны. Тогда Алексей Навальный за 15 минут собрал 14 тыс. рублей на поролоновые коврики, на которых можно было сидеть; а еду «мобильному майдану» — бутерброды и воду, равно как пледы и теплую одежду всю ночь привозили предпочитавшие не называть себя люди — то дама-адвокат, то парень по имени Саша, то другой, без имени. Но тогда Навального и Удальцова задержали, а сегодня никого не задерживали, да и очевидных лидеров на «оккупайАбай» видно не было. Илья Яшин, Татьяна Лазарева, Михаил Шац, Ирина Ясина, уже упоминавшаяся Ксения Собчак, Борис Немцов были, конечно, центрами притяжения в силу узнаваемости лиц. Но лидерами здесь были любой и каждый. «Мы стали более лучше организовываться»**Ставшая уже традиционной аллюзия к словам Светы из Иванова: «Мы стали более лучше одеваться». — эту шутку корреспондент The New Times услышал еще в ночь на 8 мая, и, похоже, она стала не просто мемом — главным, что отличает «Белую неделю» от всего, что было до нее. А начиналась эта «Белая неделя» так.

«Торжественная церемония вступления в должность Президента Российской Федерации В.В. Путина» 7 мая значилась в сетке вещания сразу пяти федеральных телеканалов: Первого, «России-1», ТВ-Центра, НТВ и 5 канала. Лишь телеканал «Дождь» пустил в эфир сразу две картинки: официальную из Кремля и другую — то, что происходило в этот момент на улицах столицы.

«Решение было принято по ходу, когда стало понятно, что мы не можем говорить об одном событии и замалчивать другое, — сказал The New Times главный редактор «Дождя» Михаил Зыгарь. — В 11.30 начался эфир, посвященный инаугурации, спустя буквально десять минут стало понятно, что в городе, продолжая начатое накануне, на «Марше миллионов» на Якиманке и Болотной, разгоняют оппозиционеров. Примерно в 11.45, когда кортеж Путина поехал от Белого дома по безлюдной Москве к Кремлю, мы включили два окошка: официальная картинка из Кремля была от Первого канала, картинку с улиц обеспечивали семь наших корреспондентов».

Двумя часами раньше, когда машины с мигалками доставляли гостей в Кремль, аккурат напротив, у гостиницы «Националь», собралось несколько десятков москвичей: не поглазеть — протестовать. Доступ к проезжей части с обеих сторон Тверской улицы был ограничен аккуратными металлическими белыми заборами с надписью «УВД ЦАО». Манежная площадь, где изначально планировали собраться оппозиционеры, была закрыта со всех сторон теми же металлическими заграждениями. Когда людей у «Националя» стало слишком много, в атаку пошел ОМОН. Одновременно к дверям расположенной по соседству гостиницы The Ritz-Carlton Moscow подкатил кортеж бывшего премьер-министра Италии Сильвио Берлускони, прилетевшего поздравить друга Владимира с вступлением в должность. «Чмошник приехал поздравить чмошника!» и «Вали отсюда!» — закричали из толпы, но Берлускони агрессии не почувствовал, напротив, принял это за радушие москвичей и приветливо помахал им рукой.

ОМОН оттеснил оппозиционеров к Центральному телеграфу, где их встретили активисты прокремлевского движения «Наши» с плакатами «Путин всех любит». В этот момент уходящий президент Дмитрий Медведев покинул свою кремлевскую резиденцию, проехал по Соборной площади, принял расчет Кремлевского полка и по Красному крыльцу поднялся в Большой Кремлевский дворец.

Одновременно из Дома правительства выехал кортеж Владимира Путина. Он проехал по Новому Арбату, свернул на Гоголевский бульвар и мимо храма Христа Спасителя вышел на Кремлевскую набережную — на пути следования кортежа ему не встретился ни один человек, кроме полицейских, козырявших по обочинам. Путин (или его политтехнологи) выбрал для себя одиночество: президент без народа, царь без смердов, мессия сам для себя.

Москвичей, которые хотели посмотреть на кортеж, в этот самый момент начал задерживать ОМОН на Никитском бульваре. «Считаю одним из важных достижений широкое участие граждан в политической жизни, — говорил, прощаясь, Дмитрий Медведев. — Принципиально важно, что и сама власть стала более открытой для диалога и для сотрудничества».

„ 

Владимир Путин: «Клянусь при осуществлении полномочий президента уважать и охранять права и свободы человека и гражданина, соблюдать и защищать Конституцию»

”

В 12.07 Владимир Путин (лицо-маска, ничего не выражающие глаза, ни одной улыбки — как будто не присягу читал — историю своей болезни) положил правую руку на Конституцию РФ: «Клянусь при осуществлении полномочий президента уважать и охранять права и свободы человека и гражданина, соблюдать и защищать Конституцию». В этот самый момент бойцы ОМОНа зачищали летнюю веранду кафе «Жан-Жак» на Никитском бульваре и скрутили сидевших там политика Бориса Немцова («Меня впервые дубасили дубинками», — рассказывал из автозака Немцов, для которого это было второе задержание: с предыдущего прошло 18 часов), журналиста Александра Рыклина, поэта Льва Рубинштейна, писателя и колумниста The New Times Виктора Шендеровича. Главному редактору интернет-портала «Грани.ру» Владимиру Корсунскому один из омоновцев (после его просьбы не вывернуть плечо) показал, как можно сломать руку — надавил и сломал кисть. Минутами позже, сопровождаемые сиренами и мигалками полицейских седанов, по Тверскому бульвару пронеслись и встали 12 спецмашин для перевозки арестованных: следующие три дня автозаки стали уже привычной частью ландшафта центра Москвы. «В столице появился новый бесплатный вид транспорта, позволяющий передвигаться без пробок, — автозаки KremlinRussia», — шутили интернет-остряки, этот транспорт на себе опробовавшие.…А День Инаугурации продолжился банкетом в Георгиевском зале Кремля: 20 накрытых столов, примерно 30 человек за каждым. «Закуска была хорошей, — поделился один из участников посиделок. — Но на корпоративах у миллиардеров бывает и лучше». «Стерлядь под соусом из черной икры, фаланги краба в карамели, медальоны из лобстеров» — значилось в меню фуршета, которое утекло к журналистам за два дня до торжества. Путин произнес короткую речь. «Он что-то совершенно обычное сказал, я даже не запомнил, что именно», — пояснил собеседник The New Times. «Он явно чувствует себя не в своей тарелке», — сказал другой источник (по понятным в нашем Зазеркалье причинам все говорили на условиях анонимности). На следующий день, 8 мая, выступая перед депутатами, только что утвердившими Дмитрия Медведева председателем правительства РФ**299 — за, собранные фракциями «Единой России» и ЛДПР плюс 4 эсера; 144 — против: КПРФ и «Справедливая Россия» за минусом перебежчиков., Путин и вовсе не смог сдержать себя: зло цыкнул на депутатов, голосовавших против младшего по тандему. И то сказать — тяжело: десятки тысяч людей в центре города, несмотря на дубинки ОМОНа, уже который день скандировали — и это показывали телекомпании всего мира: «Россия без Путина!» Впрочем, было и хорошее: в хоккейном матче, который прошел в Ледовом дворце спорта на Ходынском поле вечером 7 мая (после банкета), команда «любителей кому за 40» играла против команды легенд отечественного хоккея, Путин забил две шайбы, а Вячеслав Фетисов, в прошлом та самая легенда ЦСКА и НХЛ, — ни одной. «Управляемую демократию у вас видел, управляемый хоккей — раньше никогда», — прокомментировал заезжий иностранец этот матч коллеге Ольге Бычковой с «Эха Москвы». На Китай-городе начинались бессрочные «народные гулянья».

«Оккупанты! Захватчики! Вы живете на деньги налогоплательщиков!» — кричали возмущенные горожане омоновцам в оцеплении, когда 6 мая их вытесняли с Болотной площади. «На какие еще деньги, два месяца премию удерживают», — устало ответил один из бойцов. На следующий день, вечером 7 мая, во время «народных гуляний» между Китай-городом и Чистыми прудами, другой омоновец жаловался: «Мы уже 21 час работаем. Когда вы идете от Китая к Чистым и обратно, мы вас догоняем на автобусе и в это время спим. Сил уже никаких нет».

По итогам столкновений на Болотной МВД заявило о 29 раненых бойцах. В основном это были сотрудники московского и челябинского ОМОНа. На Китай-городе работали омоновцы из Башкирии. Всего же в Москву свозили бойцов с регионов всей Центральной России: Брянск, Тула, Тамбов, Тверь, Смоленск, Чувашия. «Москвичи бы не стали так бить людей, — уверен и глава независимого милицейского профсоюза Михаил Пашкин. — Для этого регионы и свозят. Впрочем, даже башкиры или чуваши не были бы так показательно жестоки, не будь на то команды сверху: минимум от Колокольцева, а скорее от самого Нургалиева». По некоторым данным, действия силовиков во время «Марша миллионов» на Болотной площади координировал заместитель министра внутренних дел Игорь Алешин.

Николай, боец челябинского ОМОНа, в разговоре с The New Times рассказал, что по пути в Москву старшие офицеры накачивали подчиненных: «Нам говорили, что на улицы идут радикалы, что их задача — смести власть и вернуть страну к хаосу 90-х годов. Все помнят, как было плохо тогда, и никто из моих коллег возвращаться туда не хочет».

«Регионы подтягивали потому, что никто до конца не мог спрогнозировать численность протестных акций, — говорит Андрей, старший лейтенант московского ОМОНа. — К тому же после декабрьских и февральских акций в Москве наш состав оказался, как сказал бы Ленин, сильно распропагандирован: как бойцы, так и офицеры видели, что на улицу вышли десятки тысяч обычных москвичей, и понятно, что каждому из них не могли заплатить американцы».

„ 

Боец ОМОНа: «Нам говорили, что на улицы идут радикалы, что их задача — смести власть и вернуть страну к хаосу 90-х годов»

”

Распропагандированность, очевидно, действительно имела место быть. «Кого брать-то? Тут обычные люди, я не буду», — сказал, как писали в блогах вроде бы очевидцы, один из омоновцев своему начальнику во время зачистки «мобильного майдана» на Пушкинской площади 8 мая. Подтвердить мы эту историю не можем: найти сотрудника ОМОНа не удалось, источники в московском отряде ее тоже не подтверждают. Но по СМИ и интернету похожие истории гуляют, а издатель и основатель организации «Россия для всех» Виктор Бондаренко даже предложил создать фонд помощи полицейским, «уволенным за неисполнение преступных приказов холуев-командиров», — написал он. И добавил: «Если Оля Романова возьмется за управление таким фондом, я вношу 500 тыс. рублей для оказания помощи работникам спецслужб, уволенным за выполнение статей Конституции Российской Федерации. Кстати, мы заодно поможем гаранту Конституции выполнить данную народу клятву». Ольга Романова, лидер ассоциации «Русь сидящая», свое согласие дала.

Сейчас уже трудно определить, с чего или по призыву кого он начался. Вечером 6 мая, когда в отделы внутренних дел уже было доставлено несколько сотен задержанных, а в больницах и по домам перевязывали головы, когда на улицах и в переулках Замоскворечья ОМОН перестал наконец гоняться за участниками «Марша миллионов», кто-то предложил: «Завтра собираемся на Манежной площади». Собрались — разогнали. Собрались на Никитском бульваре. Разогнали. Дальше ОМОН «винтил» людей на Тверском бульваре, на Пушкинской площади, на Чистых прудах, к вечеру, когда уже стемнело, перебрались к памятнику Героям Плевны на Китай-городе. В полночь там появился Алексей Навальный, следом — лидер «Левого фронта» Сергей Удальцов. Активист гражданской организации «Голос Уфы» Кирилл Михайлов (@Reggamortis1) начал вести прямую интернет-трансляцию с помощью программы UniStream, которая была написана еще во время «арабской весны». Люди читали сообщения в социальных сетях Twitter и Facebook, смотрели трансляцию (одновременно 10–15 тыс. человек) и, несмотря на дождь и буквально оккупированную внутренними войсками, полицией и спецназом Москву, поднимались с диванов, отрывались от экранов телевизоров и компьютеров и — ехали на площадь. К середине ночи 8 мая перед памятником Героям Плевны собралось около 1 тыс. человек. Навальный поднялся на ступеньки и сказал: «Не сопротивляемся, попросят уйти — уйдем: площадей в Москве много». Попросили: пустили поливальную машину, за ней — ОМОН. «Соблюдаем правила», — сказал Навальный, и демонстрация тотального исполнения закона стала визитной карточкой «мобильного майдана». Агрессии, прорвавшейся на Болотной, как не бывало: вдруг вернулась подчеркнутая вежливость протестных акций декабря и февраля. Переходя дорогу на Маросейке и Покровке, толпа из сотен людей (по разным данным, в ночь с 7 на 8 мая «гуляли» от 300 до 1 тыс. человек) терпеливо ожидала зеленый свет, а тех, кто выходил на проезжую часть, строго одергивали. «Аккуратно: впереди из асфальта торчит арматура, не споткнитесь», — передавали люди по цепочке, когда ОМОН гнал людей с Китай-города к Чистым прудам. Казалось, это произвело впечатление и на правоохранителей. «Если вы не будете нарушать правила, мы вам мешать не будем», — сказал безымянный полковник МВД, когда майдан вернулся к памятнику напротив Политехнического музея. Хотелось верить, хотя на дороге и стояли припаркованные автобусы со спецназом. Минутами позже омоновцы вдруг разрезали толпу и выхватили из нее Сергея Удальцова. «Через минуту мы его отпустим», — сказал все тот же полковник московского ГУВД одному из авторов этих строк. Через пять минут — снова бросок спецназа, и вот уже в автобус стремительно заводят Навального. Основания? «Нарушение статьи 20 КОАП (организация несанкционированного митинга)», — сказал майор Александр Клюев. «Майор ГУВД», — сказал он, но показать документы отказался, полковник между тем ему подчинился. Эта ложь: «Мы вас трогать не будем» и следом ОМОН, дубинки и задержания повторялись и в последующие дни, 8 и 9 мая: на Бронной, на Патриарших (здесь в третий раз был задержан едва вышедший из машины Сергей Удальцов — после чего он и получил от мирового судьи Пресненского районного суда 15 суток), на Страстном бульваре, на площади у Никитских ворот, в сквере возле метро «Баррикадная», где на рассвете Дня Победы был задержан сидевший на лавочке и бесконечно повторявший, как мантру: «Не сопротивляемся!» — Алексей Навальный. Мировой судья Краснопресненского суда Ирина Зубова вынесла ему приговор — 15 суток административного задержания в 19.00 9 мая — аккурат в тот момент, когда вся страна застыла в минуте молчания по погибшим в борьбе с фашизмом — с режимом, который сделал беззаконие и насилие своим законом.

Эта неделя продемонстрировала пропасть — пропасть между властью и снова очнувшимся гражданским обществом.

«Это очень важно: не сидеть дома перед теликом/айпадом, а помочь всем и самому себе, — написал 8 мая в своем Живом журнале Навальный. — Приносите дождевики, что-то, на чем можно сидеть/лежать, пледы, горячий чай, еды, что-то для развлечения (мяч, бадминтон, музыкальные инструменты (банджо, нам нужно банджо!)».

Банджо, кажется, так никто и не привез, но всего остального, где бы ни собирался «мобильный майдан», было достаточно. «Обязательно возьмите салфетки, — говорил мужчина, раздававший сэндвичи ночью на Патриарших прудах. — А если вам нужна вода, то обратитесь к вон той девушке в кепке».

О том, чего еще не хватает, люди сообщали через Twitter и Facebook. Так, одной девушке на Пушкинскую площадь подвезли леденцы от кашля и прочие лекарства. Уже упоминавшемуся блогеру Кириллу Михайлову, который на третью ночь своих интернет-трансляций написал в микроблоге, что ужасно замерз, совершенно незнакомая женщина привезла на бульвар у Никитских ворот сумку с теплой одеждой. Десятки людей развозили еду, воду, чтиво для тех, кто сидел в клетках забитых под завязку отделений внутренних дел. Потрясенный изобилием дежурный ОВД «Басманное» сказал одному из волонтеров: «Вы забыли туалетную бумагу». Молодой человек развернулся, пропал минут на 20, потом вернулся с пакетом гигиенических салфеток.

Максим Кац, муниципальный депутат района Щукино, 7 мая организовал «Координационный центр помощи задержанным»: вместе с другими волонтерами сел на телефон, обзвонил адвокатские конторы столицы, договорился с двумя десятками адвокатов, открыл Яндекс-кошелек, на который все сочувствующие могли переслать деньги на оплату юридической помощи. «За три дня мы собрали 865 тыс. рублей, — рассказал Кац The New Times. — На адвокатов пока потратили 581 тыс. рублей».

9 мая, когда полиция впервые не стала никого задерживать, люди взяли на себя и роль правоохранительных органов. Когда на Чистых прудах пьяный юноша попытался залезть на памятник поэту Абаю Кунанбаеву, чтобы повязать на него белую ленту, активисты помогли ему спуститься вниз и отправили в метро. «Какими будут действия власти в отношении протестующих на Чистых прудах?» — спросил журналист Олег Кашин и.о. пресс-секретаря премьера Дмит-

рия Пескова. Ответ: «Мы будем действовать, как в Европе». — «Как именно?» — уточнил журналист. «Будем разгонять», — сообщает журнал «Афиша», где будет опубликовано интервью чиновника.

Главный вопрос минувшей недели: по чьей вине мирное шествие по Якиманке закончилось не митингом на Болотной площади, а столкновениями с ОМОНом? «По Якиманке мы шли часа полтора, — вспоминает политолог Дмитрий Орешкин. — Где-то в 17.30 перед Малым Каменным мостом люди остановились. Было непонятно, почему образовалась пробка. Я увидел, что Болотная площадь заполнена, на другой стороне обводного канала тоже люди, Лужков мост заполнен и не видно, где сцена. Люди стали нервничать и спрашивали друг друга: «Где организаторы? Может, их забрали?»

„ 

Дмитрий Песков: «Мы будем действовать, как в Европе». — «Как именно?» — уточнил журналист. «Будем разгонять»

”

«Когда колонна, в которой я шел вместе с организаторами митинга, подошла к Болотной, — рассказал The New Times политик Алексей Навальный, — мы увидели, что сквер закрыт. Болотная площадь уже практически заполнена, а за нами идет еще около 50 тыс. человек, которые не уместятся в узкое пространство для входа на набережную. Ситуация была тупиковая, Болотная площадь представляет замкнутое пространство. Было очевидно, что случится давка, поэтому мы приняли оперативное решение дальше не проходить и потребовать, чтобы полиция выполнила ту схему размещения, которая была утверждена — открыла сквер и проход к нему. Сначала мы просто стояли, а потом сели на асфальт».

«Переговорщиками между нами и полицией выступали депутаты Геннадий и Дмитрий Гудковы, — вспоминает лидер «Солидарности» Борис Немцов. — Полицейские начальники им обещали, что сквер откроют». Как рассказал The New Times депутат Госдумы Геннадий Гудков, переговоры шли к тому, чтобы найти компромиссный вариант, оставалось всего минут пять-семь, и обе стороны бы договорились. «Мэрия готова была открыть сквер, на площади был заммэра Горбенко и начальник отдела ГУВД по взаимодействию с институтами гражданского общества Виктор Бирюков», — говорит Гудков.

Виктор Бирюков заявил The New Times, что «никаких переговоров с Гудковым не вел». «Я просил его попытаться убедить Удальцова проследовать на место, где организаторы вместе с мэрией определили место проведения митинга», — сказал Бирюков.

«Руководство ГУВД Москвы начало панические переговоры с нами через Гудкова, — излагает свою версию событий Алексей Навальный. — Они предлагали сдвинуть оцепление на два-три метра, мы же настаивали на том, что они должны открыть проход полностью. На этом переговоры завершились. В той части колонны, где мы находились, стали появляться нашисты. Они лезли к нам с видеокамерами, кричали: «Зачем вы слили протест?» Часть людей реагировала на них нервно, кто-то пытался их побить. Началось движение, и всем пришлось встать с асфальта. Дальше на левом фланге какие-то люди стали толкаться в сторону заграждения ОМОНа, эта толкотня переросла в драку».

Борис Немцов рассказывает, что, когда они прекратили сидячую забастовку и были готовы идти дальше, рядом с ними появились крепкие ребята, похожие на футбольных фанатов. Они призывали прорывать омоновское оцепление, но сами вперед не рвались, а толкали людей на сотрудников ОМОНа. «Я оказался между ними и омоновцами, — вспоминает политик. — Честно говоря, запахло Ходынкой и смертью. Рядом со мной стоял худенький, щуплый паренек. У него закатились глаза, посинели губы, и он сказал мне: «Немцов, спасай меня, я сейчас умру». Я схватил его и стал выдергивать из толпы. Потом я увидел, как омоновцы дубасят народ дубинками, пошел газ, и мы решили срочно увести людей. Пошли к сцене: впереди Удальцов, Навальный, потом я».

Первым к сцене подошел Сергей Удальцов. Аппаратуру полицейские уже отключили, лидеру «Левого фронта» дали два мегафона, но ничего сказать он не успел — был задержан. Навального взяли на подходе к сцене. «Я туда дойти не успел, — вспоминает Борис Немцов. — Мне омоновцы сказали: «Давай отсюда, сейчас и тебя свинтят». Я взобрался на лестницу, которой пользуются телеоператоры, и обратился к людям»: на этой лестнице скрутили и Немцова — он оказался в одном автозаке с Удальцовым и Навальным. Их отвезли в ОВД «Якиманка», а оттуда в суд, который присудил им штрафы в 1000 рублей.

По чьей вине не состоялся митинг? По вине его организаторов, как заявляют некоторые гражданские активисты и представители власти, или по вине полиции, как говорят заявители митинга?

«Я приехала к сцене за два часа до начала шествия по Якиманке. У меня сразу возникло ощущение, что полиция ведет себя как-то странно, — рассказала The New Times заявитель митинга от «Солидарности» Надежда Митюшкина. — Чувствовалась какая-то растерянность. Мы установили сцену, и нам сообщили, что шествие началось. Люди стали подходить, а выступающих не было. Я выпустила на сцену группу «Рабфак», потом выступил депутат одного из региональных муниципальных собраний. Было уже 17.30, но лидеры оппозиции не приходили».

Через какое-то время Митюшкиной сообщили о столкновениях на площади перед «Ударником». «Вскоре подполковник полиции, с которым я обычно работаю на митингах, заявил, что мы нарушили порядок проведения митинга и полиция прекращает мероприятие, — продолжает Митюшкина. — По-моему, полиция получила распоряжение сделать так, чтобы митинг не состоялся».

На Малом Каменном мосту и на площади перед кинотеатром «Ударник» были сотни журналистов с камерами и фотоаппаратами. На опубликованных в интернете кадрах хорошо видно, как омоновцы вытаскивают людей из толпы, волочат их по земле, бьют дубинками уже лежащих, тащат молодых девушек и женщин. У корреспондента телеканала «Дождь» Владимира Роменского один из полицейских вырвал из рук айфон и выбросил его в реку. К тому моменту, впрочем, там плавало и несколько омоновских шлемов. «Обычно ОМОН задерживает людей, которые что-то скандируют, на этот раз они забегали в толпу и хватали первого, кто попадется, — говорит антифашист Алексей Гаскаров. — Мне тоже рассекли бровь, когда задерживали людей: они старались попасть по голове. Полиция почти сразу стала всячески препятствовать акции — в итоге это вылилось в бойню».

«Когда неизвестные люди в масках попытались прорвать оцепление полиции, пошла стенка на стенку, — говорит депутат Геннадий Гудков. — Я не знаю, кто это был. Надо отсматривать видео. Может, анархисты. Может, кто-то другой. Ожесточение со стороны ОМОНа было, но, когда в тебя швыряют бутылки, камни, сложно разобраться, кто прав, кто виноват».

Правозащитник Андрей Бабушкин говорит, что полиции по непонятным причинам не удалось задержать провокаторов. «Вместо них в автозаки сажали случайных людей, — утверждает правозащитник. — Установлено, что неизвестные люди проникали в толпу, выкрикивали провокационные лозунги, выталкивали людей к полицейским, после чего отходили назад».

Журналист Александр Подрабинек убежден — в столкновении были заинтересованы обе стороны: «Мне кажется, полицейским был дан приказ сделать так, чтобы митинга не было, а некоторым участникам надоела бесцельность подобных собраний: сколько можно повторять одно и то же. Я бы даже не осуждал тех людей, которые были готовы пойти на стычку с полицией, только об этом надо было сказать людям, которых они вели за собой».

Телеведущий и член Общественной палаты Николай Сванидзе говорит, что прорваться к Кремлю «могла бы только танковая дивизия»: такие кордоны были установлены на Большом Каменном мосту. «В том, что случилось 6 мая, виноваты и те и другие. Выиграли от этого радикалы с обеих сторон, — уверен телеведущий. — Но прежде всего ответственность лежит на власти: она должна была заботиться о безопасности людей. Со стороны полиции явно была готовность применять силу, но ее пределы не были обозначены. На следующий день мы увидели усиление радикалов, когда чистили город по полной программе, вытаскивали людей из кафе, задерживали прохожих».

Полиция и мэрия в беспорядках на Болотной площади винят организаторов «Марша миллионов». Провокаторами их называет и глава Общественного совета при ГУВД Москвы Ольга Костина: «Сквер не открыли потому, что было согласовано другое место прохода, зимой коридор был шире, потому что было больше участников. Все эти разговоры о том, что не пустили в сквер, — в пользу бедных. Не собирались они туда идти. Собчак, например, писала о том, что она знала, что будет происходить, потому не пошла».

Любопытно, что все, кто говорит, что оппозиционеры планировали прорыв к Кремлю и столкновения с полицией, ссылаются именно на блог Ксении Собчак. В интервью The New Times телеведущая сообщила, что драк с ОМОНом и прорывов к Кремлю никто заранее не планировал. «Обсуждалась возможность организации импровизированного майдана, сидячей забастовки в сквере на Болотной, — сказала Ксения Собчак. — Возможно, информация об этом попала к властям, потому они и закрыли доступ к скверу. Но и организаторы поступили нечестно: они должны были предупредить людей».

Вечером 6 мая Следственным комитетом РФ были заведены уголовные дела по части 3 статьи 212 УК РФ (призывы к массовым беспорядкам) и части 1 статьи 318 УК РФ (применение насилия в отношении представителей власти). 7 и 8 мая мирно гулявших по городу молодых людей уже задерживали в связи «с проверкой на причастность к массовым беспорядкам на Болотной площади». Отбывающих административный арест Сергея Удальцова и Алексея Навального уже допросили следователи Главного следственного управления СК РФ. По неясным причинам с них, равно как и с их адвокатов, пытались взять подписку о неразглашении. Чем это закончится? Собственно, вопрос этот касается отнюдь не только конкретного следствия и конкретного уголовного дела. Это вопрос о судьбе страны.