Борьба с КПСС и КГБ постепенно перетекла в борьбу с преемниками советского режима - с Путиным и Ко. Да, она была из тех, кому "чем хуже, тем лучше", потому что ненавистный строй должен пасть, а мы можем и немного пострадать ради этого. Но у неё на это было моральное право, она-то никогда не собиралась пережидать падение режима в Ницце или Чикаго, она всегда была со своим народом, там, где её народ, к несчастью, был.
Она рассказывала, как в 1991 году она сидела в Лефортово, никакой связи с внешним миром не было, что происходит в стране, она не знала, тюремщики хотели выпустить их, но только если подпишут бумагу, что не будут предпринимать никаких действий против советской власти. Она отказывалась подписывать, в результате её выгоняли из тюрьмы, а она не шла, потому что боялась, что какую-то такую бумажку подписали за неё, а это - очередная провокация. Она была несгибаемой, она бы пошла и на Голгофу, и на гильотину, и в подвал Лубянки, только бы не отречься от того, во что верила.
Она еле ходила, она приезжала на планёрки The New Times, поднималась с трудом на наш третий этаж, отдыхая на каждом этаже - для неё специально ставили стулья. После планёрок я под руку вёл её до её кабинета, потому что сама она дойти не могла - слишком большое пространство без стен, за которые можно было бы ухватиться. Но на планёрки тем не менее ездила, потому что эта работа - тоже часть борьбы.
Она писала нам колонки про всяких поэтов, писателей и прочих знаменитостей, она не умела пользоваться компьютером, просто садилась и писала от руки - все даты, имена, факты, исторические анекдоты брала из головы. Ошибалась иногда, конечно, но тем не менее энциклопедизм её поражал, я таких людей больше не знаю.
Она кормила всю редакцию шоколадными конфетами - премии давала за хорошие статьи (а в нашем журнале, по её мнению, все статьи были хорошими). Так что после планёрки всегда к ней выстраивалась очередь за конфетами.
А ещё каждый раз, когда кто-то от нас увольнялся (всякое же бывает), она качала головой и говорила: "Меня отсюда вынесут только вперёд ногами". Так и случилось, в общем. Она и тут осталась верна своему слову до конца.
Вечная ей память.
