На экраны вышел анимационный фильм «Персеполис» — автобиография иранки Марьян Сатрапи, которая родилась в Тегеране в 1969-м, пережила Исламскую революцию, ирано-иракскую войну, сбежала в Вену, где узнала секс, свободу и нищету, вернулась в Иран, окончила там колледж, а затем с благословения родителей эмигрировала во Францию. Похоже, навсегда
Марьян Сатрапи — Сергею Грацианскому
В 2000 году ее комикс «Персеполис», иронично повествующий обо всех злоключениях свободолюбивой девушки в мусульманской стране, стал европейским бестселлером. Этой весной дебютный фильм Сатрапи удостоился Специального приза жюри на Каннском кинофестивале. Марьян Сатрапи дала интервью корреспонденту The New Times.
Почему вы решили экранизировать свой комикс?
У меня не было никаких причин снимать этот фильм, потому что любая причина была бы плоха. Например, если бы я стала снимать кино потому, что моя книга была успешна и мне захотелось еще немного подзаработать, я перестала бы себя уважать. Я сняла «Персеполис», потому что однажды мне вдруг пришла в голову эта идея. Честно скажу, это была плохая идея. Это было худшее, что я могла придумать, — экранизировать свой комикс. Но мне повезло. Мой приятель Венсан Паронно предложил мне помочь. Я спросила его: «Ты готов снять фильм так, как я хочу?» Он согласился. К счастью, у нас обоих есть чувство юмора и мы оба ценим китч и гротеск, так что мы быстро сработались. Мы вели себя как непослушные дети, которым дали поиграть очень дорогой игрушкой. Мы вели себя отвратительно и всерьез рисковали превратить фильм в нечто никуда не годное, но, кажется, все обошлось. Во всяком случае, нам «Персеполис» нравится, поэтому сейчас мы можем выложить вам тысячу возвышенных причин, почему мы взялись за это дело. Но это будет нечестно.
|
У вас, должно быть, прекрасная память.
Это правда. Я никогда не вела дневников, но я действительно помню все, что со мной происходило, с самого раннего возраста. Например, я больше двадцати лет не живу в Вене, но помню номера всех своих венских друзей. У меня не голова, а телефонный справочник. Но хорошей памяти для того, чтобы создать «Персеполис», было недостаточно. Надо еще уметь отбирать факты. Когда после выхода книги ко мне подходили люди и говорили: «Теперь мы знаем все про твою жизнь», я отвечала: «Если вся моя жизнь уместилась в 400-страничном комиксе, она была весьма жалкой».
Франция — жена, Иран — мать
По какому принципу вы отбирали факты?
По тому, насколько они соответствовали поставленной мною задаче. Я хотела нащупать границу между тем, что мы считаем Востоком, и тем, что мы относим к Западу, между мусульманством и христианством. И, в общем-то, показать, что они не так далеки друг от друга, как мы привыкли считать. Собственно, наше сотрудничество с Венсаном — лучшее доказательство того, что конфликт цивилизаций — отвратительная выдумка политиков. Он француз, я иранка, он мужчина, я женщина, он носит бороду, а у меня на лице нет растительности, если мы и дальше продолжим сравнение, то поймем, что между нами лежит пропасть. Но это не мешает нам понимать друг друга, дружить и даже вместе творить. На мой взгляд, не бывает восточной и западной культуры, есть единая, принадлежащая каждому человеку культура, которая чем-то напоминает цепь: у звеньев могут быть свои особенности, одно может быть толще, другое с царапиной, но они все связаны между собой, а потому зависимы друг от друга.
Вы могли бы охарактеризовать свои политические взгляды?
Я не придерживаюсь никакой идеологии, потому что как только ты принимаешь на веру тот или иной постулат, ты становишься овцой. Для меня самое главное — способность самостоятельно мыслить. Я индивидуалистка до мозга костей. Кстати, как и все иранцы. Поэтому у нас такая плохая сборная по футболу. Туда набирают хороших игроков, но каждый хочет забить мяч сам, и в результате не забивает никто.
|
Что вы думаете о современном Иране?
Это моя страна, я люблю ее. Я представляю себе Францию в образе жены, а Иран — матери. Мама может быть сумасшедшей, она может тебя обижать, прогонять, но это ничего не значит. Это с женой можно развестись, а родителей не выбирают.
Вы не боитесь, что из-за «Персеполиса» могут пострадать ваши родственники, оставшиеся в Иране?
Во-первых, я не вижу в «Персеполисе» ничего провокационного. А во-вторых, я знаю об Иране много плохого, но я ни разу не слышала, чтобы за поступки детей там отвечали родители. Все иранцы, уехавшие в Европу и активно выступающие против режима, спокойно ездят домой и возвращаются назад. И вообще бояться глупо. Жизнь имеет смысл, только если ты прямо стоишь на двух ногах, а как только ты опускаешься на четвереньки и начинаешь ползти, считай, что ты уже мертв.
От скуки легко умереть
Когда вы последний раз были в Иране?
Семь лет назад. Я не хочу туда возвращаться, потому что, на мой взгляд, там сейчас не 2007-й, а 1950 год. Мы думаем, что Иран — часть современного мира, но это не так. Наши девушки едут учиться на Запад, чтобы найти себе хорошего мужа, потому что дома их ждет весьма печальная судьба. Хотя по большому счету женская дискриминация существует и в Европе. Разница лишь в том, что здесь женщину пытаются раздеть, а у меня на родине, наоборот, закутать с головы до ног. А я не понимаю, почему для того, чтобы мыть машины или продавать апельсиновый сок, мне нужно показать пару грудей. Пара грудей нужна, чтобы давать молоко. Для всех остальных профессий половая принадлежность вторична.
Вы за равенство полов?
Я за то, чтобы женщину перестали воспринимать как детородную машину. Во всем мире слово «менопауза» вызывает страшное смущение, об этом не принято говорить, потому что известно, что после 50 женщина не может рожать детей, а значит, половой акт становится просто сексом. Что в этом плохого? Но почему-то считается, что заниматься любовью можно, только если ты способна зачать ребенка. Секс ради удовольствия считается чем-то нечистым.
Вы уже задумались о будущих проектах?
Да, но это будет не анимация. Еще раз связываться с анимацией мы точно не станем. «Персеполис» отнял у нас три года жизни. Опять же самое лучшее, что может предложить тебе искусство, это вызов. Мы хотим сделать полнометражный игровой фильм с актерами, декорациями и всем остальным. А так как мы почти уверены, что те уроки, которые мы усвоили, снимая «Персеполис», нам не пригодятся, то снова придется начинать все с нуля. Ощущение потерянности и необходимость самому искать свой путь ужасно возбуждает. Скучно делать то, что ты и так умеешь. Тем, кто со мной не согласен, лучше не снимать кино, а работать в страховой компании или банке и каждый месяц получать стабильную заработную плату. При таком образе жизни от нищеты не умрешь, а вот от скуки — легко. Для меня подобная работа сродни медленной казни.
