Наш президент в Тегеране.
Президент Путин предпринял попытку развязать иранский ядерный узел. Именно об этом он говорил с руководством Ирана. Российский лидер предложил компромисс: Иран отказывается от обогащения урана, а Россия блокирует принятие Совбезом ООН новых санкций против Исламской Республики

Дмитрий Тренин
председатель научного совета Московского центра Карнеги

Ставки в международной игре вокруг иранской ядерной программы повышаются. Вслед за тегеранскими переговорами Путина президент Буш заявил, что приобретение Ираном ядерного оружия будет означать третью мировую войну. Это не пустые слова. Буш, который к концу второго президентского срока все больше смотрит на себя как бы из будущего, не раз заявлял, что не может допустить, чтобы через несколько лет американцы, вспоминая его правление, говорили: «Это тот парень, который позволил Ирану создать ядерную бомбу». Полномочия Буша истекают через 15 месяцев. В какой-то момент он может решить, что выбора нет, а история его оправдает.

Логика Кремля

Для России неприемлемы оба варианта развития событий — и ракетно-ядерный Иран, который не только изменит расклад сил к югу от российских границ, но и создаст там угрозу ядерной войны, и американский (или американо-израильский) удар по Ирану. Последний, хотя и затормозит иранскую ядерную программу, сделает приобретение Ираном ядерного оружия неизбежным. За этим — рост исламистского радикализма в Афганистане, Ираке, Пакистане и Палестине с возможным переливом избыточной энергии на Кавказ и в страны Средней Азии.

В отличие от ситуации с Ираком в 2003 году Москве теперь не удастся просто отмежеваться от политики США, назвав произошедшее тяжелой ошибкой партнеров. Логика недавних шагов Кремля, направленных на сдерживание США, нервозность в связи с ситуацией передачи власти и неопределенность властной конструкции после мая 2008 года, постоянная антиамериканская кампания в российских СМИ и подогреваемое ею общественное мнение могут толкнуть руководство страны на конкретные действия в поддержку Ирана. Например, на поставку ему каких-то видов оборонительных вооружений — скажем, более совершенных комплексов ПВО, чем система «Тор». Место товарищей России на скамейке оппозиции США займут не Германия и Франция, а Китай и Сирия. Российских руководителей, которые не раз проводили параллель между нынешней ситуацией на Среднем Востоке и обстановкой на Балканах в 1914 году накануне Первой мировой войны, такая перспектива не может не тревожить.

У Путина, таким образом, были все основания попытаться выступить в роли миротворца. В случае успеха его миссии Россия не только уберегает себя от неприятностей, спасает мир и приобретает престиж в важнейшем регионе. Она закрепляет и продвигает свои конкурентные позиции в Иране и снимает остроту проблемы американской ПРО в Европе.

Как убедить Тегеран?

Накануне визита в Тегеран президент РФ обсуждал иранскую тему с президентом Франции, госсекретарем и министром обороны США и канцлером Германии. После возвращения из Ирана президент принял израильского премьер-министра. Таким образом, Россия действует в тесном контакте с основными игроками. Принесут ли эти усилия успех?

Это, увы, зависит уже не от Москвы, а прежде всего от Тегерана. Отношения двух стран сложны и не отличаются обоюдным доверием. Иран и раньше давал обещания, а потом так же решительно их нарушал. Изменить ситуацию может только одно — убеждение иранского руководства в том, что непринятие российского компромисса начнет обратный отсчет времени для удара США по Ирану.

В Вашингтоне многие подозревают Россию в двойной игре и готовы зачислить ее в разряд проблемных стран, где уже находятся Сирия, Венесуэла и Иран. Согласно этой логике представляется, что Москва лишь тянет время, нейтрализуя ООН и помогая Ирану в создании ядерного оружия.

Инвестировав в диалог с Тегераном престиж своего президента, Россия не может теперь уходить в сторону, даже если ее усилия не принесут немедленного результата. Наоборот, российской дипломатии необходимо продолжать действовать активно, координируя свои усилия с «евротройкой» (Германия, Франция, Великобритания), Китаем — постоянным членом СБ ООН — и, разумеется, с США.

Интерес главного игрока

Однако необходимо признать: главным и по существу единственным визави Тегерана в ядерном кризисе является Вашингтон. Все остальные — Европа, Китай и даже Россия — остаются игроками второго уровня, которые могут способствовать, но не могут решать. Иран требует признания со стороны США своей роли региональной державы, он требует от США отказа от планов смены режима в Тегеране и снятия санкций. Пойти навстречу этим требованиям для американского руководства трудно. Иран — не Северная Корея: это крупная международная величина, остающаяся в игре две с половиной тысячи лет и уступающая в этом отношении только Китаю. В США не забыли унижение, нанесенное захватом посольства США в 1979 году и удержанием американских дипломатов в качестве заложников на протяжении 444 дней. Наконец — а может быть, прежде всего — в Америке серьезно относятся к угрозам Ахмадинежада «стереть с лица земли» Израиль и, естественно, соотносят эти угрозы с иранской ядерной программой.

Интерес США, однако, заключается не в том, чтобы попытаться подавить Иран: эта попытка, вероятно, окончится неудачей. Гораздо лучше было бы достичь договоренности с Ираном о взаимодействии в регионе — как там, где интересы двух стран совпадают (Ирак, Афганистан), так и там, где они сталкиваются (Ливан, Палестина). Ясно, что такая договоренность предполагает признание Америкой важной региональной роли Ирана и его законных интересов безопасности.

Решающим шагом на пути к стабилизации региона мог бы стать визит в Тегеран президента США — вероятно, следующего, а не нынешнего. Чтобы этот визит мог состояться прежде, чем ситуация на Среднем Востоке взорвется новой войной, необходима активная скоординированная дипломатия держав, которые называют себя великими, заседают в Совете Безопасности и несут согласно уставу ООН особую ответственность за поддержание международного мира.