Женская доля

В 1990-х силовики имели относительно слабое влияние на российскую экономическую политику. Как выяснилось потом, их эта ситуация совершенно не удовлетворяла. Но в тот момент силовые корпорации были заняты скорее выживанием, чем расширением влияния или попыткой подчинить своим представлениям о должном экономическую, социальную и политическую жизнь страны.

Все изменилось в 2000-х. И несколько лет наблюдатели увлеченно следили, «кто сильнее, слон или кит», а также вычисляли, кто чей человек (и соответственно, какую политику будет проводить). Ситуация много раз менялась, весы склонялись то на одну, то на другую сторону. Были и «перебежчики», и «сомневающиеся», и те, кто работал на обе команды. В 2007 году Виктор Черкесов, в ту пору директор ФСКН, написал о том, как, падая в бездну, постсоветское общество уцепилось за «чекистский» крюк и повисло на нем. Про пугавшую Черкесова перспективу падения общества в бездну («кому-то хотелось, чтобы оно ударилось о дно и разбилось вдребезги») все забыли, а образ висящего на крюке общества остался.

В те годы роль «либералов» исполняли Алексей Кудрин и Герман Греф, в начале 2000-х — Александр Волошин, некоторое время и лишь в определенной мере — Игорь Шувалов и другие, менее заметные госдеятели. Кудрин и Греф довольно долго находились на первых ролях в путинской команде и, благодаря знакомству с Путиным в его «питерский период», обладали внушительным кредитом доверия на проведение реформ.

„  

С середины 2000-х стало невозможно провести крупную сделку без согласования с руководством страны. Силовой реванш стал безусловным  

Важнейшими успехами того периода стали снижение и сокращение числа налогов, валютная либерализация, некоторое снижение административного бремени (проверки, лицензии, сертификаты и т.д.) и избыточных госрасходов, макроэкономическая стабилизация (снижение инфляции и госдолга, смена дефицита бюджета и текущего счета платежного баланса профицитом). Неудач тоже было немало. Не удалась, к примеру, судебная реформа. (К реформированию силовых структур подступаться в 2000-х даже не пытались). А теперь неудачей смело можно назвать и пенсионную реформу — некоторое количество неплохих идей было реализовано ужасающим образом. Вдобавок многие «примкнувшие» к либералам в те годы госдеятели работали скорее на частный бизнес, чем на интересы страны. Все это закладывало основы будущего поражения.

С дела «Юкоса» (2003) начался безостановочный обратный процесс. Важнейшими вехами его экономической части стали налоговые дела против крупных корпораций (2003-2004 гг.), постепенное восстановление полномочий всех силовых структур в регулировании экономической деятельности, рост госрасходов на силовиков, назначение государством «стратегических отраслей» и вхождение государства (или друзей политического руководства страны) в соответствующие предприятия. С середины 2000-х годов (а в некоторых отраслях чуть раньше) стало невозможно провести крупные сделки без согласования с руководством страны.

В последние 5-6 лет ситуация «зацементировалась», силовой реванш стал безусловным. Значительно вырос госзаказ, деятельность естественных монополий и «королей госзаказа» — компаний, принадлежащих все тем же «друзьям», — стала еще менее прозрачной, чем была. Началось повышение налогов (соцвзносы, платежи индивидуальных предпринимателей). При этом не платить налоги — сейчас на порядок опаснее, чем в 1990-е годы. В банковской сфере заметно усилилось доминирование госбанков, а в сырьевом секторе — госкомпаний.

Между тем от многих завоеваний «эпохи либерализма» никто не отказывался. Налоги в России по-прежнему относительно невысокие (хоть и начали повышаться), инфляция тоже, госдолга и бюджетного дефицита у страны практически нет. Формально правительство продолжает какую-то работу по улучшению делового климата, хотя и крайне вяло.

В разные моменты этой безуспешной борьбы правительство покинули Греф и Кудрин. Первый был направлен на «созидательный труд» в Сбербанке, второй ушел в развитие гражданских проектов и «бархатную» оппозицию. Заменившие их Эльвира Набиуллина (а затем Алексей Улюкаев) и Антон Силуанов — люди совсем другого склада. Они не всегда и не очень выразительно «протестуют» в открытую даже против решений, очень пагубных для делового климата. Таких, например, как повышение соцвзносов, упразднение Высшего арбитражного суда или отмена накопительных пенсионных взносов.

При Силуанове произошел-таки заметный рост госрасходов на силовые структуры — тот самый, что вынудил уйти из правительства Кудрина. Главе Минфина удается сдерживать рост расходов на поддержку экономики и «социалку», но ценой безусловного «да» всем потребностям силовиков. Поддавшись в одном месте, сменщики правительственных либералов вынуждены быть жесткими в другом. Они оказались зажаты между слабо контролируемым ростом силовых расходов, уменьшением налогов на ставшую государственной нефтегазовую отрасль и необходимостью, несмотря на это, поддерживать бюджетную стабильность: ведь допустишь дефицит — придется пресмыкаться, идти с протянутой рукой к кредиторам на Западе или в Китае. Результат — пенсионная контрреформа, продолжающееся ужимание региональных бюджетов, сокращение бюджетной сети в медицине и образовании. И все это — с ведома или при прямом участии Минфина.

Не более завидное положение и у преемников Грефа в экономическом ведомстве. Они вынуждены были согласиться с повышением налогов, ростом госзаказа и госинвестиций, остановкой реформы естественных монополий, пенсионной контрреформой и т.д. Особенно явным это стало при нынешнем министре (Улюкаеве): Набиуллина более активно сопротивлялась ползучему силовому реваншу и отдельным решениям, ухудшающим деловой климат в стране.

В результате этих событий и резкого ухудшения качества российской экономической политики с началом войны в Украине, Центральный банк остался практически последним бастионом, островком рационализма посреди бушующей архаической стихии, ведущей Россию к изоляции как в политическом, так и в экономико-финансовом плане. Остатки «здравомыслящих» людей в Минфине и Минэкономразвития противостоять ей не в состоянии.

Полномочия ЦБ весьма ограничены. Но он может «кусаться», формально не будучи встроенным в «вертикаль власти». Поэтому неделю назад первый зампред ЦБ Ксения Юдаева предупредила правительство, что если оно введет налог с продаж, это приведет к росту инфляционных ожиданий и «спровоцирует» ЦБ к повышению процентных ставок — политике, вредной для роста экономики. Инфляцию сейчас действительно подстегивает не денежная политика ЦБ, а рост тарифов монополий, обесценивание рубля за счет «оттока капитала, вызванного геополитическими рисками, добровольно наложенные на себя продуктовые санкции и угроза введения налога с продаж», соглашается Сергей Романчук, президент ACI Russia — The Financial Markets Association. Противостоять всем этим трендам и, в частности, введению налога с продаж ЦБ, разумеется, не может. Но предупреждение было услышано, и пока Владимир Путин, похоже, новый налог не одобрил.

„  

Центральный банк остался последним бастионом, островком рационализма посреди бушующей архаической стихии  

На острие борьбы ЦБ оказался из-за параллельного замедления экономики и роста инфляции. Обычно во время экономической стагнации или рецессии нацбанки понижают процентные ставки, а во время роста — повышают, чтобы избежать перегрева экономики. Но у нас параллельно с замедлением экономического роста выросла инфляция. Это худший для населения и компаний сценарий.

В ближайшие месяцы рост цен будет подстегиваться «антисанкциями» — запретом на импорт продовольствия из стран, которые ввели санкции против России (на подходе запрет импорта автомобилей и одежды). Еще инфляцию будет подгонять растущая финансовая изоляция России — отток капитала способствует девальвации рубля (в минувшую пятницу он упал до 37,73 за $1, а затем чуть подрос).

Получается, замедление экономики требует от ЦБ одних действий (понизить ставки и расширить кредитование банков), а экономическая политика Кремля и правительства, провоцирующая рост инфляции, — других (повысить ставки и как минимум не наращивать кредитование).

В июле ЦБ повысил ключевую ставку с 7,5 % до 8 %, что вызвало в госбанках, у крупных компаний и чиновников волну негодования. Советник президента Сергей Глазьев быстро написал в «Вопросы экономики» статью, в которой фактически назвал ЦБ «врагом народа». Он сравнил экономический эффект июльского повышения ставки с санкциями, принятыми против России Европой и США. ЦБ, уверен Глазьев, должен отказаться от монетаристских догм и заняться стимулированием экономики посредством увеличения кредитов.

К подобной политике дело может прийти и без Глазьева — вполне естественным образом. Если Россия продолжит действовать на Украине так же, как до сих пор, и в итоге окажется в финансово-экономической изоляции (ограничения и запреты во внешней торговле и потоках капитала), ей не останется ничего другого, как насыщать экономику кредитными ресурсами за счет печатного станка. Это приведет к росту инфляции, падению рубля и даже к частичной утрате им конвертируемости, но другого выхода просто не будет.

„  

Набиуллина и Юдаева пытаются противостоять финансовому изоляционизму, что делает их в глазах «ястребов» политическими противниками  

Набиуллина и Юдаева пытаются этому сценарию противостоять. Разумеется, не потому, что они политическая оппозиция. А просто в силу того, что они понимают, насколько этот сценарий пагубен для экономики и населения. Но поскольку изоляционистский экономический сценарий продиктован не экономическими, а внутри- и внешнеполитическими соображениями, противостояние финансовому изоляционизму делает Набиуллину и Юдаеву в глазах «ястребов» одновременно и политическими противниками. Проблема в том, что кроме них больше в экономическом руководстве страны сказать «А король-то голый!» некому.

От макроэкономической политики начала 2000-х (консервативная бюджетная политика, резервные фонды, защита ЦБ от лоббистов инфляционного финансирования) сейчас остались лишь обломки, замечает профессор НИУ ВШЭ Константин Сонин. Удастся ли эти обломки защитить — вопрос, который решится в течение ближайших месяцев. 12 сентября ЦБ оставил ставку на уровне 8 %, но предупредил, что инфляционные риски выросли. Предупредил довольно громко и устами Набиуллиной напомнил, что инфляция остается одной из самых острых проблем для населения. В экономической политике это один из последних бастионов, и хорошо, если через несколько месяцев «монетаристская ересь» не будет приравнена к преступлению против государственного и общественного строя.