Политический сезон после парламентских выборов на Украине едва ли будет долгим: через два года — выборы президента.
The New Times изучил диспозицию между промежуточным финишем и главным стартом
Киевляне не любят «донецких». «Донецкие» для киевлян — это те удивительные люди, которые голосуют на выборах за бандитов и приезжают потом в Киев организованными колоннами. А потом, послушно поотстаивав свой выбор на Майдане, разбредаются по цветущим садам и паркам, чтобы превратить их за ночь в лежбище бомжей. Большинство таких «донецких», впрочем, составляют житомирские селяне, сумские безработные и винницкие пэтэушники, получившие в честь выборов внезапные выходные. И на митинге они между собой переговариваются по-украински, в том числе и о том, что голосовали-то они за Тимошенко, но пятьдесят гривен не лишние. А когда Янукович с трибуны пообещал, что никто не позволит расколоть Украину, какой-то сумрачный гражданин вдруг, вскинув кулак, прокричал: «До-нец-кий «Шах-тер»!!!» В общем, настоящие донецкие тоже есть.
Компромисс по-одесски
«Дело не в противостоянии востока и запада, — полагает украинский политолог и культуролог, а ныне и депутат от «Нашей Украины» Олесь Доний. — Дело в двух национальных проектах — украиноязычном и русскоязычном. Первый — суверенный, второй — интегристский, но они не политические, а культурные, и оба — внутриукраинские». Революции на ход этого соревнования особого влияния не оказывают. Начиная с самого 1991 года украиноязычный проект медленно и неуклонно отвоевывает пространство все дальше на восток.
И, как всегда, очень поучительно, как это делается в извечно интернациональном городе Одессе.
Одесса словно создана быть городом для Партии регионов. Она — почти воплощение русскоязычного национального проекта, продолжающего подпитываться ностальгией по державным временам и уверенностью в том, что во Львове и Тернополе проживают исключительно бандеровцы. Но и противники «имперского» проекта памятника Екатерине II, и его сторонники, недавно схватившиеся в драке у постамента, воспринимаются как очередной городской анекдот. Анекдот сопровождается отсылом к истории, в которой кто только на этом постаменте не стоял, включая — в соответствующие и очень короткие времена — самого фюрера. А держава, как уже понятно, не вернется. Русскому языку ничего не угрожает, а вот шансов разыскать для ребенка украинскую школу куда меньше, чем русскую.
Вопрос о гражданской принадлежности для Алексея Гончаренко, одного из лидеров одvесских «регионалов», оказывается почти гамлетовским. Он задумывается. «Москва, конечно, мне нравится больше, чем Киев. И друзей у меня там больше. Это с одной стороны. С другой, Лондон мне тоже нравится больше, чем Киев. И, по правде сказать, больше, чем Москва. Вот, в общем-то, и все самоопределение…»
Одесса, возможно, один из вариантов ответа на вопрос о том, как развиваются демократии, основанные не на борьбе политических идей, а на компромиссе по понятиям. Мэр Эдуард Гурвиц из команды «Нашей Украины» нисколько не мешает концерну «Приморье» Леонида Климова, руководителя местного отделения «Партии регионов», застраивать элитным жильем побережье и даже безжалостно возводить новый торговый комплекс на месте славного Привоза. Обострение не входит ни в чьи планы.
Властолюбец против всех
Идеолог, Корпоративный менеджер и Властолюбец — три лица украинской политики и три ее главные силы.
Идеолог-президент может уступить по вопросам кадровых назначений, он на следующий день после договоренности об «оранжевой» коалиции может вновь призвать Януковича и Тимошенко к сотрудничеству. Он может казаться неубедительным, непоследовательным и даже слабым, и только знающие его люди говорят о небывалом упрямстве в том, что он считает исторической миссией: привести Украину на Запад. При этом он, можно сказать, единственный экономически незаинтересованный игрок, он хочет прозрачных правил для бизнеса, а это в нынешней Украине утопия.
Топ-менеджер времен крупнокорпоративного капитализма из бурно развивающегося города с условным названием Донецк тоже хочет в Европу. Он сообщает всему миру, что экономика Украины жива только благодаря его металлургии, но без западных инвестиций эта металлургия загибается, а для возможности о них договариваться, как и вообще для того, чтобы удержаться на плаву, нужна власть. Власть сама по себе для него не так уж и важна, он прагматичен и готов договариваться — как договаривается Ахметов с Ющенко.
И только Властолюбец, не скованный идеологическими рамками, не сдерживаемый мыслями о прагматичном компромиссе, мог так блистательно победить. К тем, кому нужен национальный реванш, Тимошенко словно сходит со страниц славных украинских летописей. Для тех, кто взыскует приобщения к западным ценностям, она — воплощение либерализма. Для молодежи она символ невиданного политического драйва, и она решительно выигрывает, может быть, главную схватку — за тех, кто достигает выборного возраста.
Фактор Мороза
Можно быть лично экономически незапятнанным, как президент, можно даже соглашаться с тем, что лично свою бизнес-историю Юлия Тимошенко решительно закрыла, сосредоточившись исключительно на власти, — порядок остается банальным и непреложным: победитель получает если не все, то как минимум возможность вполне легального передела. Но есть в этом заведенном порядке и другая сторона.
Пример Мороза стал поучительным: избиратель все-таки кое-что решает. И ни одна сегодняшняя победа не может стать необратимой. А значит, и контроль того или иного олигарха не может быть вечным. «Что будет теперь с конституционной реформой?» — спросил я у ликующей победительницы Тимошенко, и она улыбнулась: «Ничего не будет. Нужна не реформа — нужна вообще новая Конституция».
Состязание за украинский Гран-при только начинается, прошедшие выборы — лишь розыгрыш лучшей стартовой позиции в гонке за президентство, назначенной на 2009 год. И победа в этом квалификационном заезде для Тимошенко куда важнее перспектив премьерства. Наиболее проницательные политологи предлагают ей за него сегодня не биться, а уйти в оппозицию и через два года просто подставить руки под плавно опустившуюся в них власть. Но готовность переписывать Конституцию, возможно, в устах Тимошенко — скорее упреждающий шаг. Конституционная ревизия может оказаться одним из немногих ходов ее оппонентов: скажем, объявить Украину парламентской республикой с парламентскими же выборами президента, в которых Тимошенко ничего не светит.
Но игра на повышенных ставках требует осторожности, желающий по привычке кинуть партнера рискует оказаться там же, где сегодня оказался Александр Мороз. Из постреволюционного хаоса в муках и конвульсиях рождается система договоренностей — насколько они вообще возможны у Менеджера с Идеологом и Властолюбцем. Примерно так, кстати, как это делается в Одессе. Без политических предрассудков в деле бизнес-компромисса. С полным пониманием известного социологам тезиса о том, что вопрос языка, если не придавать ему геополитического звучания, волнует от силы процента четыре населения. С пониманием того, что в историческом состязании двух украинских проектов совершенно необязательно принимать участие самому. За ним можно наблюдать, как за финалом Кубка Украины.
«За кого, кстати, болеют в Донецке, когда играют сборные России и Украины?» — спросил я одного из донецких активистов Партии регионов. Вопрос его явно удивил: «Конечно, за Украину. И, естественно, за киевское «Динамо», с кем бы оно ни играло, пусть хоть с вашим «Спартаком».
При всех противоречиях между
Киевом и Донецком в Донецке болеют за киевлян,
даже если они играют с москвичами
За главными фигурантами украинской политики стоит бизнес. Его конкретная партийная принадлежность — во многом дело политического случая. Миграция из одного лагеря в другой — не предательство, а неумолимая объективность. Донецкая экономика не может без энергетики, и Ахметов незадолго до выборов получил контроль над одной из крупнейших энергогенерирующих компаний «Днепрэнерго». Как уверена Тимошенко, незаконно, и разоблачение сделки стало для нее одним из хитов финиша гонки. Избиратель рукоплескал, и только люди, разбирающиеся в энергетике, понимающе улыбались: «Юлю можно понять. Константин Жеваго, один из крупнейших и близких к ней бизнесменов, столько времени банкротил «Днепрэнерго» для себя — а тут на тебе, Ахметов!»
