Прямой эфир

Лев Гудков, руководитель Левада-Центра, доктор философских наук — о предвыборных рокировках:

«Мы получаем однопартийную систему с жесткой цензурой, с монополией на ключевые финансовые потоки; в каком-то смысле мы возвращаемся в светлое прошлое со всеми прелестями. Хорошо, если это будет застой, но, скорее всего, что-то будет другое… То, что нас отличает, — это политическая безответственность. Ни партии, ни власть, ни политики ни за что не отвечают, нет механизмов привлечения к ответственности — так выстроена наша Конституция. У нас же правительство формирует не победившая партия, а президент, вне зависимости от результатов выборов. И это правительство никак не отвечает перед обществом. Поэтому смысл выборов совершенно иной: это не конкуренция партий, не конкуренция политических идей, это то, что когда-то старые политологи называли «аккламацией», то есть бурные аплодисменты, все встают…»

Александр Храмчихин, заведующий аналитическим отделом Института политического и военного анализа — о реальных и «официальных» (6700 человек) потерях в Чечне:

«Я ссылаюсь на официальные же данные, есть такая книга «Россия и СССР в войнах XX века», изданная в 2001 году. Это фактически официальный статистический справочник, который вышел под эгидой Военной академии наук. Там приводятся данные о том, что потери только в первую войну погибшими составляют 5042 человека плюс 486 пропавшими без вести. И во вторую войну, с ее начала 27 июля 1999 года по 1 февраля 2001 года, — 3007 человек, то есть в сумме это уже 8049 человек. Потери Минобороны, по его же официальным данным, во вторую войну по состоянию на конец мая 2007 года — 3633 человека. То есть реальные потери составляют где-то порядка 10 —12 тысяч человек, но никак не 6 тысяч, это просто противоречит официальным же данным, приводимым хотя бы в этом справочнике и в высказываниях официальных представителей Минобороны».

Юрий Афанасьев, президент Российского государственного гуманитарного университета — о «суверенной демократии», «позитивном отношении к жизни» и других терминах нового курса истории:

«Может быть, на это учебное пособие не обратили бы внимания никакого, эка невидаль, их много очень, они разные. Но почему вдруг столь пристальное внимание самого президента и всей его рати? Здесь и Академия наук, здесь и ректор нашего самого главного университета — МГУ — Садовничий, здесь и министр образования Фурсенко, и вся эта уже, я извиняюсь, челядь типа Павловского, Суркова. Да потому что у властей перед выборами обостряется внимание к прошлому, я имею в виду, что им хочется овладеть этим прошлым, сделать его своим, когда им становится особенно трудно и, более того, когда они чувствуют, что вот момент риска, он приближается и не ровен час наступит момент истины. То есть вдруг люди задумаются, а что же эта власть собой представляет и каков ее итог, во что воплотилось правление Путина?»

Сергей Лисовский, зампредседателя комитета по аграрно-продовольственной политике Совета Федерации, вице-президент Росптицесоюза — о продовольственном и банковском кризисах:

«Инфляция никогда не снижалась, это все были сказки. Инфляция реальная как была в районе 12—15% в России, так она и оставалась, никуда она не исчезала. Она просто перетекала из одной группы товаров в другую. Просто сейчас ее уже трудно скрывать, сейчас она будет, может, еще больше за счет того, что мы настолько зависимы от западного продовольствия. И по западному продовольствию сейчас будет огромный скачок цен.

Мы уже давно течем в бурном потоке, как бревно, которое болтает из стороны в сторону. У нас нет регулируемого рынка, у нас нет регуляции экономики... Как мне сказал один банкир: как хорошо, что у нас появилась цензура. Я говорю: в каком смысле? Ну, вот в 1998-м все газеты кричали о кризисе и все знали, что он есть. А сейчас, говорит, есть цензура, все молчат, вроде и кризиса нет».

Иван Рудин, пианист, организатор фестиваля молодых артистов и концерта памяти Анны Политковской — о прокремлевских молодежных движениях:

«Я пока не отношусь ни к какому молодежному движению, но знаю людей, которые там состоят. Между прочим, в последнее время среди некоторых моих знакомых студентов Консерватории тоже есть желающие туда попасть. Понимаете, молодой человек — это изначально существо с большим количеством нереализованных амбиций, которые хочется направить в дело. Но в нашей стране возможности для роста предоставляются исключительно тем людям, которые так или иначе встраиваются в систему. Я думаю, что никто ни во что не верит на самом деле, что это все исключительно из карьерных интересов. Будет другое, все точно так же пойдут в другое что-то. Но нам преподносится это как «идеология».

Андрей Нечаев, президент Российской финансовой корпорации — о создании госкорпораций:

«Создание или несоздание госкорпораций в вечные ценности не входит. Вообще госкапитализм — это не наше изобретение, это проходили и в Японии, и в послевоенной Корее, и в Аргентине… Беда в том, что наши госкорпорации автоматически наделены неким повышенным вниманием государства, пользуются колоссальными преференциями. При нашем и без того колоссально монополизированном рынке госкорпорации фактически не конкурируют с частным сектором. Другое дело, если вы создаете госкорпорацию (то есть нормальное акционерное общество, но с государственным участием или даже с контрольным пакетом) и помещаете ее в рынок, а дальше говорите: конкурируй. У нас, к сожалению, этого не происходит. Конечно, политически госкорпорациями управлять многократно легче, чем малым бизнесом, который сам по себе и, в общем, никому не подчиняется, а главное — не хочет».