О прозе Леонида Добычина
Недавно мой старый приятель, неустанный книжный коллекционер, подарил мне увесистую книгу: полное собрание сочинений и писем Леонида Ивановича Добычина. Впрочем, если вычесть предисловие и комментарии, а также частные письма этого далеко не счастливого человека, объем прозаических текстов автора достаточно скромен. Добычина по-прежнему мало кто знает, но те, кто знают, считают его нашим Джойсом. Добычин, действительно, большой писатель. Он еще только недавно воскрес после глухой писательской смерти в 1936 году, и его ждет светлое будущее в истории русской литературы.
Леонида Добычина открыл Корней Чуковский в середине 1920-х годов. Его высоко ценили «Серапионовы братья»* и обэриуты**. С помощью литературных друзей Добычин издал три тонких книжечки прозы. Две — рассказов, одну — маленький автобиографический роман «Город Эн».
|
*«Серапионовы братья» – объединение молодых прозаиков, поэтов и критиков, возникшее в Петрограде 1 февраля 1921 года. Группа сложилась из кружка учеников Евгения Замятина и Виктора Шкловского. В своих декларациях объединение – в противовес принципам пролетарской литературы – подчеркивало свою аполитичность. Членами группы были Лев Лунц, Илья Груздев, Михаил Зощенко, Вениамин Каверин, Константин Федин, Николай Тихонов, Всеволод Иванов и другие. **ОБЭРИУ (Объединение Реального Искусства) – группа писателей и деятелей культуры, возникшая в 1927 году в Ленинграде. В группу входили Даниил Хармс, Александр Введенский, Николай Заболоцкий, Константин Вагинов, Игорь Бахтерев и другие. Члены объединения декларировали отказ от традиционных форм искусства, необходимость обновления методов изображения действительности. Группа прекратила существование, когда в 1931 году Введенский, Хармс и Бахтерев были арестованы. |
Война с формализмом означала необходимый для идеологии разгром литературы и искусства. Шостакович оказался музыкальной жертвой, Добычин — литературной
Я открыл Добычина в брежневские годы. О нем мне рассказал замечательный, рано умерший писатель Евгений Харитонов. Позднее Добычина хвалил мне его современник — Каверин. Я прочитал рассказ «Встречи с Лиз», давший название первой книжке рассказов, и — ахнул. Добычин сумел сказать о человеке и его страстях все, не сказав фактически ничего.
Рассказ был неподвижен по сюжету, малоинтересен по персонажам, но то, что в неком захудалом городе некий захудалый Кукин вздыхал и переживал по поводу того, что некая девушка Лиз за дверью бани разделась, воспринималось как любовное томление высокой поэзии в прозе. В конце концов эта Лиз утонула в реке, и пожар кукинской страсти погас со скорбным шипением головешки.
Другие рассказы Добычина так же богаты ахинеей провинциальной жизни, как и «Встречи с Лиз», и эта ахинея эпохи НЭПа постепенно выстраивается в «комедию» всего человеческого проекта независимо от страны и временных координат. Чем не Джойс с его «Дублинцами»?
В 1935 году Добычину удалось напечатать совсем не советское произведение — роман «Город Эн», где он рассказал о жизненном парадоксе: мелкие и крупные события в жизни перемешиваются часто таким образом, что крупные становятся мелкими, и наоборот. Это избавляет человека от жестокой логики существования, дает простор для свободного выбора впечатлений и часто оставляет человека в дураках.
На фоне набирающего силу соцреализма Добычин выглядел невольным провокатором. Партия правильно сориентировалась: война с формализмом означала необходимый для идеологии разгром литературы и искусства. Шостакович оказался музыкальной жертвой, Добычин — литературной. Его яростно разругали на собрании ленинградских писателей. Он пробормотал в ответ несколько невнятных слов и пропал навсегда. Никто не знает, что с ним дальше случилось. Трудно представить себе, что он тайком перешел советскую границу.
В начале перестройки вышла маленькая книжка Добычина с моим предисловием, где я писал о нем как о «настоящем писателе», которого забыли. Мой приятель подарил мне увесистый том, вышедший в 1999 году, где о Добычине уже пишут как о классике. За годы, прошедшие со времени этой публикации, у нас стало особенно ясно, как страшна тяжелая неподвижность человеческой натуры, порождающая злобу, мелочность, тупость на разных уровнях бытия.
Когда-то мне попался старый номер «Огонька», вышедший еще до коллективизации, где были фотографии наших лучших писателей. С этими писателями связывалось будущее нашей литературы. На доске почета не было ни Платонова, ни даже Булгакова. Там, конечно, не было Добычина. Но тогдашние прославленные писатели, вроде Бабеля и Катаева, на мой взгляд, мало что дают для нашего сегодняшнего самопознания.
Одинокий, родившийся в 1894 го-ду в неведомом латышском городке Лудза, проведший многие годы в Брянске, человек нетрадиционной ориентации, жертва советской утопии, писательских палачей и дураков, самоубийца, Добычин может рассказать нам о нас что-то значимое. «Встречи с Лиз» у нас продолжаются. Страна становится изолированным от мира «Городом Эн».
