В мае 2010 года 29-летний житель Дубны Максим Баклагин увидел на сайте Lifenews новость об избиении таксистом Сосом Хачикяном сотрудницы «Евросети». По сообщению журналистов, у девушки произошел выкидыш: «На прикрепленном видеофайле, — вспоминает подсудимый, худощавый мужчина в свитере морковного цвета, — он [Хачикян] рассказывает, как он это делает — даже бравирует!» Увидев это, Баклагин возмутился и самим поступком, и тем, что Хачикян находится на свободе, а должен был бы сидеть в следственном изоляторе. Такого же мнения, по его словам, были и его соратники по БОРН — Вячеслав Исаев и Алексей Коршунов, к которым Баклагин обратился с предложением наказать таксиста.
«Государство, в очередной раз устраняется от разрешения острых вопросов, в том числе совершаемых мигрантами преступлений, — эмоционально произносил на процессе 10 декабря подсудимый. — У диаспор большие возможности, здесь замешана коррупция. Мы же хотели вскрыть проблемы в обществе, повлиять на миграционную политику». На допросе Баклагин говорил, что Алексей Коршунов по прозвищу Коршун согласился на «ликвидацию» Хачикяна, но посоветовал подождать «пока не уляжется информационная волна — есть вероятность, что органы устроят засаду возле места жительства». Тогда милиция уже искала радикалов, на их счету было шесть убийств.
Правила жизни Коршуна
Найдя адрес жертвы по электронным базам, в один из летних вечеров 2010 года националисты отправились в Бибирево — машину оставили в двух километрах от места будущей расправы. Пока шли, изучали пути отхода и смотрели, где есть видеокамеры. В следующий раз решили установить, когда Хачикян отправляется на работу и когда возвращается. «В 7:30 Хачикян вышел из подъезда, — вспоминал подсудимый. — Я его сразу узнал благодаря видео с Lifenews». После этого «северные» — так из-за проживания на севере области Коршунов называл Исаева и Баклагина — пошли в стоковый магазин. Специально для убийства они приобрели штаны, кепки и толстовки больших размеров — нехитрым тонкостям конспирации их научил бывший сотрудник ФСБ Коршунов.
Речь Баклагина на суде иногда напоминает оглашение методички для городских партизан — как лучше скрываться, как меньше оставлять следов. Об операции знают только участники, мобильные телефоны на акцию не брали — обходились рациями, которые переходили из руки в руки: «От Коршунова к Исаеву, потом наоборот».
Баклагин вспоминает, что экс-сотрудник ФСБ жил в палатке в Тверской области и всегда носил с собой пистолет, гранату, зубную щетку и смену белья — в этот момент ухмыльнулся сидящий по соседству в «аквариуме» Михаил Волков, обвиняемый в убийстве антифашиста Федора Филатова. Коршун же советовал во время убийства антирасиста Джапаридзе надевать парики — Баклагин тогда загримировался под блондина. Он же советовал пользоваться одноразовыми билетами на метро — именно из-за многоразовых билетов прогорели убийцы другого антифашиста — 19-летнего Александра Рюхина.
Утром — убийство, днем — работа
«Дату убийства назначили на 15 сентября, — будничным голосом рассказывал Баклагин, работавший в то время адвокатом. — Рассчитывал с утра совершить преступление и поехать после трех на заседание в арбитражном суде». В полпятого утра он отправился на своей машине из Дубны к Исаеву, своему другу со школьных времен, в соседний Дмитров, затем пересел в его машину, и вместе они добрались до железнодорожной станции «Водники». Дальше было опасно, впереди посты ДПС, а у нацистов с собой обрез охотничьего ружья и для подстраховки револьвер «Наган». Добравшись до московской станции «Лианозово», до дома жертвы ехали автобусом. Зайдя в подъезд, переоделись и приготовились ждать.
Наконец на лестничную площадку вышел Сос Хачикян, который наклонился и стал чистить ботинки. Исаев убедился, что это нужный им человек, и Баклагин подошел к жертве, а затем выстрелил с полуметра картечью в голову. «Он сразу упал, а мы стали убегать вниз», — вспоминал детали убийства Баклагин. Листовки «Это за ребенка. БОРН» — разбросали этажом ниже, как только вспомнили о них. К слову, пришедшая на этот процесс сотрудница «Евросети» сказала, что у нее не было беременности и журналисты многое додумали.
Провал явки
27 октября, возвращаясь с работы, Баклагин увидел у подъезда скопление машин и людей и сразу понял, что это правоохранители. Отойдя от дома, он позвонил соратникам и назначил встречу в месте, о котором они условились раньше, у Иваньковского водохранилища. Исаев привез все хранившееся у него оружие, которое нацисты, положив в пакет, спрятали на дне — позже оперативники найдут это оружие.
Баклагин предложил скрыться, Исаев согласился, а Юрий Тихомиров ответил: «Никуда не буду убегать, я не был активно задействован в ваших преступлениях». В 2012 году его осудят на 10 лет за убийство Ильи Джапаридзе. «У меня всегда было с собой 300 тысяч рублей, — делился с присяжными тяготами жизни подпольщика Баклагин. — Я понимал, что обыск может произойти в любой момент». На руках у «северных» уже были поддельные паспорта — купили у наркоманов за 15 тысяч рублей, а через Коршуна попросили умеющих людей вклеить в приобретенные документы свои фотографии. Отдавая паспорта, экс-прапорщик ФСБ Коршун напутствовал: «Что вы ждете? Настанет день, когда вас убьют или задержат — это будет мгновенно, собирайте скорее вещи». Тогда же он подарил им пистолет-пулемет Suomi: «Говорил, что живет в палатке — такое большое оружие ему ни к чему», — с ухмылкой вспоминал киллер-адвокат.
Жизнь в подполье
Уйдя в бега, «северные» сначала жили на снимаемой по чужому паспорту квартире в Ярославле. «Мы были подавлены, ежедневно обсуждали, зачем было нужно [убивать] — икаких целей не достигнуто, миграционная политика не поменялась, — невозмутимо обращался к присяжным Максим Баклагин, широко раскрывая ладони. — Вот мы сидим здесь, а наши близкие дома переживают за нас. Приносим горе и своим семьям, и родственникам убитых, мы убили кого-то, а их близкие оплакивают». Эти мысли изводили Баклагина так, что он потерял
Он говорит, что стал ждать ареста. «Всем на все плевать», — сжимая кулаки, говорил Баклагин про настроение боевиков в бегах. Исаев, впрочем, был другого мнения. «Давай продолжать нашу борьбу», — Баклагин вспоминает слова Исаева, который в декабре 2010 года нашел на сайте Движения против нелегальной миграции информацию, что русскую учительницу притесняют выходцы из Узбекистана, соседи по квартире — хотят заполучить ее полностью. В заметке отмечалось, что им оказывает покровительство участковый Гагик Беняминян. Баклагину уже было все равно: «Сказал, что не буду ничего делать, я разочаровался». Исаев же, по словам подельника, каждую субботу выключал телефон и ездил в Москву следить за милиционером. Кроме того, Вячеслав ждал сообщение от Коршуна, с которым они условились связаться по специальному номеру в случае, если уйдут в подполье. В феврале на него пришла смска: «Берите деньги — будут подарки». «На встрече Коршун передал нам гранату и пистолет, переделанный из газового. Затем сказал, что это наша последняя встреча». Он посоветовал «северным» залечь на дно, а сам уехал, как выяснилось на Украину, где подорвался на собственной гранате во время пробежки.
Исаев же после изучения графика работы участкового все-таки решился на очередное убийство. 2 марта 2011 года он в одиночку встал напротив опорного пункта, подъехала машина Беняминяна, Исаев выстрелил и попал ему в нижнюю челюсть, но тут пистолет заклинило, и преступник убежал. «В итоге Исаев пришел к выводу, что ничего не надо делать, а нужно заниматься обычной жизнью», — объяснял Баклагин в среду. После долгих раздумий преступники предпочли просто читать книги, заниматься спортом, ходить в лес за грибами. У них было примерно 400 тысяч рублей на двоих, жили скромно, клубы и алкоголь их не интересовали. Хозяин квартиры видел только Исаева — когда приходил за деньгами (восемь тысяч в месяц), Баклагин прятался на балконе.
Нехватка демократии
После рассказа Баклагина прокурор поинтересовался, была ли угроза физического воздействия против участников группировки, если бы они отказались от убийства. «Какие наказания? Мы же друзья», — опешил подсудимый. И, словно рапортуя, придвинулся к микрофону и добавил: «Я признаю, что входил в БОРН, входил в экстремистское сообщество».
На процессе в среду Максим Баклагин вспоминает, как рассылал заявление БОРН о «ликвидации» судьи Эдуарда Чувашова, выносившего обвинительные приговоры другим националистам-убийцам: «Я вышел в Ботанический сад, отправил с нового телефона на «Эхо Москвы», РИА Новости, «Интерфакс» предупреждение, что если русофобия будет продолжаться, то убийства последуют». СМИ публиковать этого не стали.
«Лично ваше отношение к убийству Чувашова?» — строгим голосом спросил судья Александр Козлов. «Я не буду юлить, мы одобряли совершенные действия, считали их правильными, — неохотно отвечал Баклагин. — На тот момент я считал это актом возмездия». Закутанная в черную шаль 76-летняя Светлана Чувашова, мать убитого, не выдержала: «Ни разу на вас не смотрела и не посмотрю, скажите только, зачем вы убили моего сына! Зачем?!» Потупив взгляд, Баклагин впервые замешкался, его голос потерял былое спокойствие: «Я не могу ответить на этот вопрос».
Судья поинтересовался, почему решили именно лишать жизни, а не просто избивать. «Мы ставили идеологию выше человеческой жизни, — лаконично отвечает подсудимый, смотря в спину матери Чувашова — Государство не слышит нас, не допускает партии и людей к власти — мы были доведены до отчаянья!». «Но лично вам эти люди что-то сделали?», – не унимался судья. «Нет, конечно», — слегка усмехнулся обвиняемый, которому вменяется участие в пяти убийствах.
