Уходящий 2014 год не решил ни одной проблемы — ни в функционировании мирового порядка, ни в преодолении внутреннего кризиса либеральной демократии, ни в развитии России. И тем не менее этот год неизбежно войдет в историю как Год Перелома. И не только потому, что он прервал спячку мирового сообщества и вернул в повестку дня экзистенциальные для мира вопросы, которые, как неожиданно оказалось, так и не были решены ХХ веком. Стало ясно, что институты управления международными отношениями (ООН и Совбез) не могут ответить на новые вызовы и их паралич только порождает новые конфликты; система европейской безопасности не гарантирует стабильность на континенте; Запад потерял понимание нормативного измерения; Европа забыла, куда она идет; Америка, испугавшись ответственности, пытается сбежать со сцены — и не может(!), что только усиливает впечатление ее бессилия; либеральная демократия — как система ценностей — деморализована; война возвращается как инструмент решения проблем, но в формах, на которые международная система не знает, как реагировать. Мир оказался потрясен внезапно ставшими очевидными вызовами, на которые он не может ответить. Но, по крайней мере, стало ясно, что пора выходить из недавнего умиротворения и надежд, что человечество вступило в эпоху кантианского «вечного мира». Мировое сообщество увидело, что оно оказалось на борту самолета, в кабине которого нет пилота. Следовательно, нужно заново садиться и строить правила игры и механизмы, которые бы заставили мировых актеров следовать этим правилам.
ПЕЙЗАЖ
А пока вот какой мировой пейзаж разворачивается перед нами.
Первое. Падение СССР в 1991 году привело к концу биполярной системы конфронтации и завершению Холодной войны. Но российское самодержавие сумело возродиться и нашло способ использовать Запад в ином качестве — имитируя западные ценности и кооптируя западный истеблишмент. Сегодня деморализованной либеральной демократии сложнее противостоять Кремлю, который перешел к новой стратегии выживания — через инструмент войны. Правда, новый вызов Западом (скорее, его частью) по крайней мере осознан.
Второе. Мировому сообществу приходится возвращаться не к 1991 году и пересматривать аксиомы «конца истории», а к 1945-му, когда строилась система международного управления, которая сегодня стала препятствием для разрешения мировых конфликтов. Но для того чтобы предложить новую мировую архитектуру, Западу придется сформировать коллективную политическую волю. Не сможет — мир останется в состоянии ползучего disorder, хаоса, угрожая и либеральной демократии.
Третье. Аннексия Россией Крыма и ее война на Украине возвратили на сцену призраки ХХ века, которые, думалось, были похоронены навсегда: не только войну как средство решения внутренних проблем, но и пересмотр территориальных границ, борьбу за сферы влияния, наконец, формирование властью «веймарского синдрома» в стране — для обоснования национального реваншизма как средства самосохранения.
Четвертое. Европа проявила себя как политический карлик, который оказался в шоке от происходящего. Под угрозой — величайшее достижение Запада, его европейский нормативный проект, то есть система ценностей, выработанная континентом на крови и миллионах убитых в ХХ веке. Европейцы все же смогли выдавить из себя коллективную реакцию на новую войну. Это еще не ответ на вызов. Но, надеюсь, это начало политического возрождения европейского сообщества.
Пятое. Проснулась Германия, долгое время пытавшаяся ограничиться поиском комфортного благополучия. Да, немецкому истеблишменту еще очень трудно выйти из своей классической схемы партнерства с Россией «несмотря ни на что», чему есть самые разные объяснения — от ощущения немцами вины за 1941 год до прагматического расчета. Но важнее то, что в Германии формируется запрос на новую политику в отношении России — на сей раз на основе сдерживания кремлевской агрессивности.
Шестое. Америке так и не удалось спрятаться в раковину — как бы ни хотелось этого Обаме. Обнаружилось, что бегство США от роли мирового регулятора, при всех отрицательных последствиях этой роли, в ситуации, когда мировая архитектура не работает, ведет к усилению мирового хаоса и облегчает появление на международной сцене авантюрных сил, готовых подорвать и так хрупкую глобальную стабильность.
Последствия
Сделав Россию страной–агрессором, Кремль подтвердил, что самодержавие встало на путь упадка, коль скоро не может дальше выживать в мирном времени. Скорее всего, использование войны как инструмента решения внутренних проблем ускорит агонию нынешнего режима. Но его смена может стать новым способом продления самодержавия, база которого в России шире, чем база путинского режима.
Попытки России апеллировать к Востоку (конечно, прежде всего к Китаю), пытаясь найти там источник для выхода из стагнации, могут оказаться очередной иллюзией. Если верить серьезным китайским экспертам, Китай входит в свою полосу безвременья, когда дефекты китайской системы могут стать источником тамошней нестабильности. И только представьте, что может произойти, если к нынешнему хаосу добавится упадок китайской системы?!
Этот год был годом провала экспертного сообщества — и российского, и западного. И не потому, что оно не сумело предсказать украинский Майдан либо возможность социальных потрясений в других странах. Эксперты не сумели связать логику выживания самодержавия с неизбежностью перехода его к внешней агрессивности: за редким исключением, эксперты пытаются объяснить конфронтацию между Россией и Западом, повторяя кремлевские мантры: Запад и НАТО, дескать, виноваты — не уважили Россию; Запад хочет свергнуть Путина; война в Украине — результат экспансии Европы либо дело рук националистов и пр. Впрочем, все к лучшему — новое время требует формирования и нового поколения экспертного сообщества.
Украинский Майдан стал проявлением кризиса постсоветской модели, которая в той или иной форме укрепилась на всем (кроме Балтии) постсоветском пространстве. Украина просто стала самым слабым звеном. Стоит ждать и новых падений — это лишь вопрос времени. А пока Россия является основным фактором существования постсоветского авторитарного интернационала. Но российская система уже использовала свою последнюю карту в борьбе за выживание — войну. И даже ее партнерам по интернационалу не хочется оставаться в одной с нею в лодке до бесконечности — уже так и норовят соскочить.
Кремль, начав войну, фактически ликвидировал возможность мирной трансформации в стране. Уничтожена и возможность демократического развития через пакт прагматиков внутри власти с оппозицией — наиболее успешный сценарий в других странах. Где у нас прагматики, которые не ответственны за происходящее? Увы, власть сама толкает к единственному сценарию перемен — уличному бунту. А его последствия могут быть драматичны — и для общества, и для самой власти.
Итак, 2014 год не решил ни одной проблемы развития. Но он не гарантировал и статус-кво. 2014 год вывел мир из дремотного состояния и продемонстрировал, что без возвращения к идее свободы и достоинства как координат (и для Запада тоже) мир не может развиваться. Мы сейчас платим цену не за нынешнее пробуждение, а за предыдущий долгий сон.
