Митя Алешковский, задержанный вечером 30 декабря 2014 года на Манежной и вместе с другими задержанными проведший ночь в холодной камере в ментовке, выйдя, коротко отчитался на своей странице в Фейбуке: «Меня и сокамерников выпустили. Суд 12-го. Спал на полу. Не кормили, не поили, позвонить не дали. Задержали на пустом месте, не выкрикивал, не скандировал, не оказывал сопротивления…»
Написал - и в «комментах» немедленно получил недоумевающее, от милой девушки Елены: «Митя, а зачем вы туда ходили? Чего именно хотели добиться?»
Милая девушка Елена работает продюсером на ВГТРК. В прошлом - корреспондент канала Россия-24. То есть, ну типа журналист. У ее не было вопросов: почему задержали Алешковского, отчего не кормили-поили, не дали позвонить адвокату, кто не дал? Почему задержанные провели ночь на полу в холодной камере?
Кстати, если бы Елена чуть пошерстила (тут же, в ФБ), она бы легко обнаружила один ясный ответ на все эти, так и не заданные ею, вопросы: менты признались приехавшему таки адвокату, что команду на «жесткач» им спустили - сверху... Откуда именно «сверху»? О, это могло бы стать темой дивного журналистского расследования на ВГТРК… Шучу, разумеется.
Но речь тут не о долге журналиста, и даже не о том, во что превратилась журналистика государственная, - речь о другом. О ментальном разрыве. О понятийной дыре, которую, кажется, уже не заполнить никакими диалогами…
Ведь Елена - неплохой человек, судя по всему. Ну, как минимум, далеко не худший даже на просторах митиного фейсбука. И при этом у нее нет вопросов к судье и ментам - и кажется очень странным поведение Алешковского! Она неплохо относится к нему; не оскорбляет его и вышедших вместе с ним на площадь (это делают соседи по ленте)… Елена искренне пытается понять его и нашу логику.
И не может.
А мы не можем объяснить - ни ей, ни миллионам ее ментальных братьев и сестер, с какого бодуна поперлись в дикий мороз на эту Манежку. Мы вязнем в очевидности, - точнее, в том, что кажется очевидным - нам. И в беспомощности опускаем руки на первых же словах. Ибо это тот самый случай, про который сказано: если надо объяснять, то не надо объяснять…
И в сотый раз приходится вспоминать Монтеня: нас мучают не вещи, а наше отношение к ним. В этом-то все дело. Беззаконие в собственной стране мучает Митю Алешковского - и не мучает Елену, вот и все!
Для Алешковского (Гандлевского, Быкова, Рубинштейна, Чудаковой и нескольких тысяч менее известных людей, вышедших в тот вечер на Манежку) произошедшее в тот день в Замоскворецком суде - личная пощечина, для Елены - не повод для того, чтобы отвлекаться от жизни.
И с этим уже ничего нельзя поделать.
Поздно в обоих случаях.
Потому что понятийный аппарат и представления человека о правилах социального поведения, долге, стыде… - все это запечатляется в детстве, а потом, как в до-цифровой фотографии, только проявляется, проступает помаленьку...
И к тридцати-сорока закрепляется в растворе биографии.
Переделать получившееся изображение - уже невозможно.
Поэтому Елену так же невозможно заставить испытывать стыд от беззаконного приговора соотечественнику, как Митю невозможно заставить испытать патриотическую радость от аннексии Крыма. В обоих случаях это - далеко за пределами личного ментального опыта.
И вот, две чужие цивилизации натыкаются друг друга в тесном космосе фейсбука - и, взаимно недоумевая, посылают встречные сигналы: бип, бип…
То есть, Митя даже не издает «бип»… - он просто следует по своей странной орбите. А Елена, вся такая здравая, нормальная, из ВГТРК, интересуется: чего это он?
